Случай, который ты запомнишь

— Вот какого хера, док?! Я же говорил не отходить от меня! Что, блять, сложно?! — Тони орал на пианиста, забыв вообще обо всём. Он хотел ударить Ширли, чтобы хоть таким путем вбить простые правила в его голову. — Этот... — Дон шумно вдохнул, — этот случай ты предпочел бы опустить... Энтони тупо уставился на музыканта и не знал, как продолжить разговор. Изнутри его разъедало чувство, неведомое до этой ночи. Тони на минуту выпал из реальности, пытаясь осознать, что с ним происходит. Он взглянул на Ширли. Тот больше не смотрел на него, просто стоял, опустив голову. Было лишь заметно, как мелко подрагивают его пальцы. "Выглядит так, будто бы я особо зол на него..." — подумал Тони. — "Я... я злюсь... Но почему? Да потому что каким же идиотом надо быть, чтобы вытворять подобное! Я злюсь на... Ширли?" Неожиданно Тони осознал, что негатива к пианисту он не испытывает. Он злился на себя. За то, что снова не защитил, за то, что снова док вляпался в неприятности, за то, что... да в общем, многое произошло. "Блять... Ладно, пора валить отсюда." Тони подошёл к двери пассажирского сидения и открыл ее, приглашая Ширли сесть: —Поехали. Утром концерт, а ты не спал. Дон секунду тормознул, но собрался с мыслями и сел, захлопнув дверь. Тони залез следом, завел двигатель и тронулся с места. Первое время они ехали в напряжённой тишине, прерываемой лишь звуком двигателя. Тони изредка смотрел в переднее зеркало на Ширли и чувствовал, что "спокойным" состояние пианиста назвать сложно, хоть он и был как обычно тих. Это было... немое отчаяние? Тихая безысходность? Да что бы это ни было, атмосфера стояла давящая. И действительно, интуиция Тони его вновь не подвела. Среди шума мотора, ветра в приоткрытое окно и собственного дыхания, Энтони услышал тихий, но отчётливый всхлип. Безнадёжный и тяжёлый, он проник в память, отчего Тони резко, но аккуратно дал по тормозам. Доктор Ширли тихо плакал, отвернувшись к окну и зажав рот рукой, пытался сдержать эмоции, но слезы вновь и вновь скатывались по его щекам, оставляя за собой мокрые дорожки. На мгновение Тони показалось, что в этот момент он увидел все шрамы, которые люди оставляли в душе Ширли и всех чернокожих. Энтони сделалось так дурно, что он и сам готов был пустить слезу, но в данной ситуации отдал предпочтение другому.. — Док... — Тони медленно обернулся и тихо позвал. Встретившись взглядом с заплаканными покрасневшими глазами Ширли, сердце защемило, и слова моментально исчезли из головы, будто никогда там и не были. — Тони... Тони... прости... — голос пианиста надломился, и он, закрыв лицо руками, снова тихо всхлипнул. Энтони поспешно вылез из-за руля и открыл дверь пассажирского сидения, устраиваясь рядом с Ширли. Водитель положил руку на плечо музыканта и легко сжал, выражая так сочувствие. Хотел Тони сказать, что всё в порядке, но док опередил его.. — Тони... прости меня... я понимаю, это ужасно... прости... — сквозь судорожные выдохи доходили лишь обрывки фраз, но Энтони всё прекрасно понял. Он взял запястья Ширли и отнял их от его лица. — Послушай, док, — Тони не отпускал запястья, — я не могу понять, что ты чувствуешь, но могу принять это. Док, я принимаю тебя любым, и что бы ни случилось, я всегда буду рядом. Ты можешь довериться мне, ведь... — Энтони тормознул на секунду, — ведь я остался.., — это слово казалось очень подходящим и нужным. Ширли сидел и даже боялся нормально вздохнуть, лишь бы не спугнуть момент. Слезы высохли еще в самом начале, теперь появилось теплое чувство защищённости. Тони не часто говорил подобное, так что док дорожил каждым таким разговором. — Спасибо... Спасибо тебе, Тони... — пианист за долгое время улыбнулся, и эта улыбка, кажется, надолго осталась в сердце Энтони.