Ради нашей любви

      — Встретимся после конвенции? — тихо прошептал он, близко подойдя к ней, так, что она смогла на миг почувствовать его дурманящий запах. Она не ответила. Да и как она могла что-либо сказать, когда они стоят на сцене, а на них смотрят сотни людей? Когда каждый их взгляд и разговор снимают на камеру? Иногда она даже жалеет, что из-за известности не может себе многое позволить, но, увидев и почувствовав преданность фанатов, это ощущение быстро проходит. Да и без известности она бы не встретила его, правда?       Конвенции в Париже, да и сам этот город, имели свою изюминку. Здесь она чувствовала себя, как дома, совсем не хотела покидать город. И это вовсе не из-за того, что здесь лучше или красивее, чем в Ванкувере или Нью-Йорке, а просто в Париже она все время оказывается именно с ним. С тем человеком, который за три года стал роднее всех, который все эти годы поддерживал ее и был рядом. Это человек, который понимал ее лучше, чем собственный муж, лучше, чем любая подруга. Здесь она чувствует свободу и гармонию. Прошлый год очень сильно ей запомнился: она приехала без Фреда, а Шон — без своей жены. Вечером после панели они пошли в бар, немного выпили, танцевали как семнадцатилетние подростки, а затем гадали, никто ли их не узнал? Все это казалось естественным и каким-то своим, будто так и должно быть. Но, поговорив тогда, они решили, что не стоит больше так делать, а тем более появляться так на людях. И с тех пор они старались не проявлять свои чувства, избегать друг друга, но каждый раз ждали того момента, когда они смогут на съемках снова быть вместе, держаться за руки, обняться, играя Реджину и Робина. Некоторые фанаты догадывались о том, что между ними что-то есть, но на всех интервью они говорили, что они друзья и коллеги. Однако это было не совсем так.       Наконец, панель закончилась, все приглашенные актеры разошлись по барам, попрощавшись, а Лану за кулисами ждал Фред, широко улыбаясь. Посмотрев на него, она почувствовала какой-то холод, будто все, что между ними происходит, — это ложь и только. Это было отчасти правдой.       — Как ты себя чувствуешь, милая? Все хорошо? Хочешь в бар с остальными? — спросил он, а затем, когда Лана подошла к нему близко, взял ее за талию.       — Да, нормально, устала сильно. Не хочу в бар. Вчерашнего дня хватило. Поедем в отель? Надо отдохнуть перед завтрашним вылетом, — если честно, ей не хотелось уезжать, а хотелось остаться. С Шоном. Но это было невозможно.       — Конечно, пошли. Хочешь купим вино по дороге?       — Звучит хорошо, — она попыталась улыбнуться, но получилось, видимо, плохо. Алкоголь не помешает в этой ситуации.       Пара уже шла к выходу, как вдруг Лана услышала, как знакомый голос зовет ее. Это был он.       — Лана! Фред! Вы уже уходите? Мы же остановились в одном отеле, может, поедем вместе? Я вызову такси, — его голос был таким родным, что хотелось его слушать вечно.       — А, это хорошая идея, бро, — ответил Фред, даже не подозревая, что чувствует его жена к этому человеку. Лана просто улыбнулась и кивнула в знак согласия, чувствуя себя неловко, но ни в коем случае не показывая это.       На улице было немного холодно, прохладный ветер прошелся по ее волосам, осторожно извивая ее локоны из стороны в сторону. Шону хотелось просто сейчас ее обнять, провестись по ее мягким волосам, но ее держал за руку совсем другой мужчина, который не заслуживал ее, который не стоил даже ее волосинки. Шон видел, что ей немного холодно, а ее муж даже не дал ей свой пиджак. Уже не выдержав, Шон спросил, не зыбко ли ей. Тогда Фред повернулся, странно на него посмотрел, а затем снял пиджак и дал его Лане, извинившись, что раньше не спросил. Шон в этот момент готов был на него наехать, но быстро взял все под контроль. Ради нее.       Такси подъехал, и они все сели в машину. Шон сел спереди, чтобы не мешать Лане и Фреду по дороге. Ехали они почти молча, таксист оказался французом, и говорить с ним было бессмысленно. Сидевшие сзади Лана и Фред говорили о чем-то своем, временами целуя друг друга, а он не мог на это смотреть, не мог вот так спокойно сидеть, но он ничего не сказал. Сидел молча, через зеркало глядя на них.       Они уже подъехали к отелю, водитель на ломаном английском назвал цену, Шон согласился расплатиться, и они все вместе вышли из машины.       — Ну что ж, мы тогда пойдем в номер, а то на улице холодно, вроде уже июль, но Париж неоднозначен, — быстро проговорил Фред, проводя своей рукой по ее спине, тем самым пытаясь ее согреть. Но это у него плохо получалось.       — Да, конечно. Я тут постою, подышу свежим воздухом. Думаю, я буду скучать по парижским вечерам, — Шон посмотрел на Лану, напоминая о том, что было год назад. Но Лана не стала долго ждать и ответила:       — Да, вечера в Париже и действительно волшебные. Всегда хочется сюда возвращаться, — ей было больно, но в то же время приятно вспоминать их прошлое, когда они были самыми счастливыми людьми на свете. Были.       — Мы еще сюда приедем, родная, но только вдвоем, — сказал Фред, на последней фразе подмигнув жене.       — Жду, не дождусь, — ответила Лана, пытаясь изобразить счастливую улыбку, что вполне неплохо вышло. Актриса всё-таки.       — Ладно, вы идите, голубки. Я пойду за пивом. Спокойной ночи, — ему сейчас хотелось остаться одному, забыться и просто не видеть их.       — Спокойной ночи, Шон, — тихо сказала она, особенно нежно проговаривая его имя.       Пара зашла в отель, а Шон пошел в ближайший маркет за пивом. Сейчас ему нужно было выпить. Пить что-либо крепкое — это не вариант, утром снова лететь на самолете в Лондон, а лететь с головной болью — это совсем не хорошо.       Вернувшись с бутылкой пива, он посмотрел на отель, но решил, что не хочет заходить в номер. Увидев у фонтана скамейку, он сел и принялся раздумывать, делая глотки французского пива.

***

      Как же ей хотелось выйти на улицу к нему, подойти к его номеру или позвонить. Просто услышать его голос, увидеть его голубые глаза, в которых она готова утонуть. Как же она мечтала. Мечтала быть с ним.       Она стояла у окна и видела, как Шон сидит на скамейке и пьет. Пьет из-за того, что ему больно, потому что они не вместе. Она это чувствовала. Ей больно было на него смотреть, поэтому она отошла от окна и села на огромную кровать для двоих. Она взяла телефон, провелась по ленте твиттера и инстаграмма, проверила сообщения и выключила свой аппарат, ибо все в сети выкладывали их с Шоном фотографии, а ей просто больно было на них смотреть.       Фред был в душе, так что она могла тихо посидеть наедине. Вдруг она снова подошла к окну, увидела, что Шон до сих пор там сидит, и решила все-таки выйти, предупредив Фреда.       — Фред! Я выйду на улицу, пойду в магазин, мы забыли купить вино по дороге. Ты не спеши.       — Хорошо, милая. Но ты же можешь в ресепшен позвонить. Они ведь принесут. Как же ей не хотелось врать и оправдываться.       — Да, ты прав. Но я хочу заодно прогуляться — конвенция совсем меня измотала, — это было правдой.       — Будь осторожна, любимая! — проговорил он.       Выдохнув и собравшись с силами, она вышла из отеля. На улице было по-прежнему прохладно, тихонько дул ветер, а на скамейке все также сидел он, такой родной и свой.       — Грустишь? — спросила она, подойдя к нему. Он вздрогнул, никак не ожидая ее появления.       — Да нет. Что… Что ты тут делаешь? — спросил он с удивлением.       — Решила выйти, подышать свежим воздухом, как-то душно стало в номере, тем более, ты же сам просил встретиться после конвенции.       — Да, но я как-то не подумал о Фреде, — он не смотрел ей в глаза, потому что не мог, просто не мог. — Знаешь, я ведь подумывал даже расстаться с Таней, но ради сына не смог. Да, сейчас у меня чувства к ней не такие, как раньше, но она заботится обо мне и прекрасно воспитывает Флинна. Я не могу вот так вот взять и бросить их. Но в то же время я не могу смотреть на то, как Фред не ценит тебя! Не могу! Понимаешь, он не достоин тебя, ты несчастна с ним, Лана.       — И что мне сделать? Развестись? Остаться одной? Ждать, когда ты будешь сидеть с пятью детьми со своей Таней? — она изо всех сил пыталась сдержать слезы, но они сами начали течь по ее щекам. — Мне тоже больно, снаружи я выгляжу самым счастливым человеком в мире, но внутри меня творится война! Я не могу больше терпеть. Двух лет было более, чем достаточно! Не могу, не люблю Фреда, не могу так жить! — слезы лились уже без остановки.       Шон не мог смотреть, как она плачет, он подошел к ней и крепко обнял. Так крепко, будто она сейчас собиралась покинуть его навсегда. Ее голова оказалась на его плече, он мог чувствовать запах ее волос — самый сладкий запах в этом мире.       — Я тоже не хочу так жить — быть с одной, а сердцем принадлежать другой. И я совсем не знаю, что нам делать. Не знаю, — прошептал он, закрывая глаза и вдыхая ее запах, от которого он никогда не устанет.       — Шон, почему мы себя так мучаем? Почему мы просто не можем быть вместе, наплевать на всех? — она подняла голову, посмотрела в его голубые, словно небо, глаза и сказала. — Я с ним разведусь. Да, разведусь. Это же ведь несложно? Просто взять и развестись. Я не могу с ним так жить. Жить в бесконечной лжи и лицемерной идиллии.       Он не знал, что сказать, но одно он знал точно — ей так будет намного лучше.       — Милая! Я очень, очень этого хочу! Хочу, чтобы ты почувствовала себя свободной и счастливой, — на несколько секунд он остановился. А ведь он действительно может ее потерять. И в тот момент он сказал:       — Я трус. Я полный трус. Я даже не в силах сказать правду жене и быть с той, которую люблю. Я… Я должен поговорить с Таней. Да, непременно должен.       — Правда? И ты ей все расскажешь? — он кивнул, а глаза ее так лучезарно светились сквозь слезы в этот момент, она не могла поверить тому, что она только что услышала. — А как же Флинн?       — Я же не настолько плохой! — воскликнул он. — Я буду о нем заботиться, буду его воспитывать, буду с ним видеться. Он свет моей жизни, я не могу просто оставить его. И я уверен, Таня меня поймет. По крайней мере, надеюсь.       Лана его обняла еще крепче, а он нежно взял ее за подбородок и поцеловал. Они соединились, как два кусочка пазла, будто так и должно быть, будто ради этого момента и создала их природа. Было так тепло и уютно в его руках, что ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Он провел одной рукой по ее спине, а другой — по ее шелковистым волосам. Ее руки крепко его обнимали, и две души соединились этой невидимой нитью, как соединяются звезды в созвездия.       Они не знали, сколько это продолжалось, но вдруг кто-то из них прервал поцелуй.       — Я… Я люблю тебя, Лана. И только тебя, — прошептал Шон       — Я тоже тебя люблю. И никто, слышишь, никто не сможет изменить это, — ответила она.       — И пусть хоть весь мир будет против нас, пусть все будут говорить, какие мы сволочи, что оставили своих супругов. Мы будем знать одно — мы это сделали ради нашей любви. Нашей бесконечной любви.