My Dark Disquiet

Морриган излучала таинственность, присущую лесу, укрытому предрассветной мглой, опасность вышедшего на охоту ночного хищника. Она обладала особой жестокой красотой, подлинной красотой тьмы, которой могут похвастаться лишь ведьмы Диких земель, красотой, доселе Лелиане неведомой и от того столь запретно-желанной. При взгляде на Морриган Лелиана испытывала неприязнь, зов плоти, с которым отчаянно и безуспешно пыталась бороться, но сильнейшим чувством все же являлся страх. Лелиана боялась властного и презрительного взгляда горящих алмазами глаз, боялась колких реплик и ядовитых насмешек над ее, Лелианы, безграничной верой в Создателя, боялась тяжелой ауры, будто черными тучами сгустившейся вокруг ведьмы. Девушка с достоинством отвечала Морриган, внешне оставаясь спокойной, но при этом ощущая, как бурлит жгучий котел страха внутри. Она лишь надеялась, что всегда чуть прищуренные проницательные глаза злой волшебницы, словно пришедшей из древних легенд, не смогут узреть суть ее души, не прочитают все ее чувства в бешено бьющемся сердечке. Порой Лелиана не могла удержаться от того, чтобы бросить взгляд на едва прикрытый темно-лиловой накидкой бюст Морриган с практически неосознанной надеждой на то, что одна из лямок съедет вбок, позволив увидеть нечто большее. Лелиану восхищала белизна кожи волшебницы. Девушка предпочитала идти в тылу группы и исподтишка наблюдать, как солнечный свет отражается от будто мраморных плеч ведьмы и искорками вспыхивает в волосах цвета вороного крыла. По ночам Лелиана боролась с одолевающими ее греховными снами и фантазиями. Она понимала бесплодность своих мечтаний, ведь Морриган никогда не разделит ложе со “святошей”. Куда более привлекательной в глазах ведьмы выглядела бы Элисса, порой совершающая не самые добрые поступки, вызывая тем самым одобрение волшебницы. Однако Элисса и Морриган общались исключительно на деловые темы и спали в отдельных палатках и комнатах. Из этого Лелиана сделала вывод, что Морриган не интересуется женщинами, а раз так, шансы девушки изначально равнялись нулю. Лелиане не нравилось спать в шатре. Теплыми летними ночами она лежала около входа в палатку, слушая треск сучьев в костре и глядя на звезды, горящие так же ярко, как глаза Морриган, звезды, столь же недоступные, как волшебница. Ведьма даже разбивала собственный лагерь вдали от остальных, до такой степени она ценила уединение. И меньше всего на свете бард ожидала, что над ней возникнет силуэт колдуньи, заслонив полную Луну. – Привет, святоша,– сказала Морриган, скрещивая руки на груди. Лелиана не видела лица ведьмы, но готова была поспорить, что ее рот кривится в презрительной усмешке. Девушка почувствовала, как зашевелился в животе привычный червячок страха, а чуть пониже – что-то другое, теплое и приятное. – Как смехотворно не звучало б это, но мне, вообрази, нужен твой совет, – высокомерно изрекла волшебница, не изменяя уникальной привычке говорить белым стихом. Еще одна особенность Морриган, которая завораживала Лелиану. Сама она старалась не вступать в диалог с колдуньей, но когда та беседовала с кем-то из членов группы, девушка прислушивалась, наслаждаясь стройностью ритма и богатством оборотов речи волшебницы. – Совет? – переспросила Лелиана, поднимаясь. Лунный свет окрашивал волосы Морриган в темно-синие тона и мерцал на бледной коже, предавая ей мертвенно-голубой оттенок. Ведьма казалось существом из потустороннего мира, и Лелиана особенно остро чувствовала мощь окружившей волшебницу зловещей ауры. – Пройди к костру моему, тогда узнаешь все ты, – сказала ведьма и направилась к разбитому около кромки леса лагерю, даже не оглянувшись на собеседницу. Это был первый раз, когда Морриган пригласила кого-либо на свою стоянку. Сначала Лелиана подумала, что ведьма нашла новый способ поиздеваться над ее верой, и решила никуда не идти. Червячок страха уже успел превратиться в скользкую змею, опутавшую внутренности девушки. Но потом Лелиана вспомнила о жизни среди послушниц, распалявших в ней огонь желания, о десятках свиданий, которые так и не были назначены из-за трусости, о бесчисленных упущенных шансах и горьких сожалениях одинокой души. Если Лелиана не воспользуется возможностью, которую ей дала Морриган, то будет до конца своих дней вспоминать эту ночь со слезами на глазах. Змея, обвившая сердце, разрасталась с каждым шагом на пути к палатке ведьмы. Вспомнились жуткие легенды о Флемет и ее дочерях, о без вести пропавших храмовниках, пытавшихся разгадать тайну легендарной колдуньи, о взгляде Элиссы, когда Лелиана обсуждала с ней Морриган, взгляде, без всяких слов подтверждавшем все страшные догадки. Но Лелиана шла, почти не пытаясь бороться с охватившей ее тревогой, она упорно двигалась к костру, ведомая маленькой искоркой, пульсирующей в недрах ее сердца. Вряд ли этой искре удастся победить ледяного змея ужаса, но пламени ее хватило, чтобы довести Лелиану до палатки Морриган. – Да ты дрожишь. Встань у костра, погрейся, – сказала ведьма. В ее голосе не было ни намека на теплоту, фраза Морриган скорее являлась приказом, чем предложением. Тем не менее, ведьма впервые проявила нечто вроде заботы по отношению к Лелиане, и та, удивленная и настороженная, приблизилась к огню. – О чем ты хотела посоветоваться? – спросила она, наблюдая, как Морриган походит к ней, словно зверь к добыче, – крадучись, мягко, едва слышно. – Не столь невинна ты, как хочешь всем казаться, – сказала волшебница. – Веришь в Создателя и в церкви приличную часть жизни провела, но умерщвляешь с легкостью бывалого убийцы. Да и сражения словно тебе в радость. Вижу азарт я в твоем взгляде, когда противники бегут к нам, обнажив клинки. – В церкви я жила не так уж долго, – ответила Лелиана, любуясь пламенем, отраженным в ведьминых глазах. – Я не давала никаких обетов. Что до убийств, то я лишаю жизни порождений тьмы от имени Создателя. Я очищаю мир от скверны с Его благословения. – Не давала обетов никаких? – приподняла брови Морриган. Она стояла совсем близко, и Лелиана ощущала исходящий от ведьмы запах диких трав и цветов. – Стало быть, в любви запретов нету для тебя? Лелиана вздрогнула. – Что? – прошептала она. Морриган позабавила ее реакция. – Да не пугайся ты, мне просто интересно, – ее глаза блеснули дьявольским огнем. – С мужчиною бывать тебе когда-то доводилось? Жар прилил к щекам Лелианы. Их с Морриган диалог казался ей очередным не успевшим развеяться сном, который ранним утром путают с реальностью. Лелиану пугало не столько то, что ведьма вдруг заинтересовалась ее интимной жизнью, сколько взгляд, каким колдунья смотрела на девушку. Похожий взгляд Лелиана не раз видела в озерной глади, когда видела собственное отражение и мечтала о том, чтобы Морриган при ней плескалась голышом в хрустальной воде. – Зачем ты меня об этом спрашиваешь? – тихо сказала Лелиана. – Мы много времени проводим с тобой в спорах, но почему бы нам не поговорить, как женщина с женщиной, – ответила Морриган серьезным тоном. – Могу я первая начать рассказ, коль пожелаешь. Порою путников встречала я в Диких землях, тайком от матери я с ними ночи проводила. – Только с мужчинами? – услышала Лелиана свой голос. Уголки губ Морриган дрогнули. – Девушек два раза соблазнить мне удалось, – ведьма, прищурившись, смотрела на собеседницу. – Твой черед делиться сокровенным. Девушка понимала, что была поставлена в неравные условия. Морриган ничего не теряла, рассказывая ей о любовных похождениях, а вот Лелиана неосторожным признанием могла обречь себя на насмешки до окончания войны с мором. Если, конечно, решит остаться в отряде после такого. И лишь один шанс из ста… – Я ни разу не была с мужчиной, –выпалила она прежде, чем успела себя остановить. – Но я познала любовь женщины. Это было до моего прихода в церковь. – Тебе понравилось? – спросила Морриган, еще на шаг приближаясь к Лелиане. – Да, – ответила она, опуская глаза, не в силах вынести ведьминого взгляда. – Мне тоже, – шепнула Морриган, обхватила ладонями лицо Лелианы и поцеловала ее в плотно сомкнутые губы. От неожиданности Лелиана отшатнулась, но Морриган больно схватила ее за волосы, силой притянула к себе и скользнула языком между губами девушки. Насмерть перепуганная и растерянная Лелиана попыталась вырваться, но воспоминание о безвозвратно упущенных ночах в храме заставило ее остановиться. Теряя ощущение реальности, она осторожно сплела язык с острым и горьким языком ведьмы Диких земель, и прикоснулась ладонями к прохладным и мягким (оказывается, они не из мрамора!) плечам волшебницы. Морриган заскользила свободной рукой по спине Лелианы, и с каждым ее движением искра в сердце разгоралась все сильнее, а склизкий змей страха таял от ее жара. Лелиана и не заметила, как ее дрожащие пальцы оказались на фиолетовой накидке Морриган, как сдвинулись чуть ниже и замерли, не осмеливаясь продолжить путь к запретным плодам. Ведьма же, не отрывая губ от девушки, резко дернула за завязки на ее платье. Лелиана ахнула и придержала рукой готовую упасть на землю одежду. Морриган прервала поцелуй. – Я думала, продолжения ты жаждешь, – от ее шепота по телу Лелианы пробежали мурашки. В один миг сбылись ее сны, а сколько еще ждут своего часа, чтобы стать явью. Лелиана скользила взглядом по бесконечно прекрасному лицу Морриган, смотрела в ее полные страсти глаза, стискивала лиловую ткань, и понимала, что не вынесет, если не позволит этому злобному, полному яда и желчи созданию любить ее прямо здесь и сейчас. Платье скользнуло по бедрам и упало на землю. Морриган опустила взгляд на залитые лунным светом прелести девушки, и та почувствовала нарастающую пульсацию между ног. Ее пальцы вцепились в ведьмину накидку и медленно, все еще не веря в происходящее, Лелиана принялась опускать лямки, пока не увидела то, что скрывалось за тканью. Сердце у девушки заколотилось еще сильнее, и она, потеряв контроль над собой, припала губами к нежному соску, моментально отвердевшему от ее прикосновения. В следующие минуты искра в сердце Лелианы превратилась в бушующее пламя, которое сползло к животу, а потом еще ниже. Лелиана лежала на покрывале, и Морриган склонялась над ней, словно дикая птица. В глазах полыхал ведьмин огонь, лунные лучи, сплетаясь со светом костра, танцевали на коже колдуньи, превращали ее волосы в темный пожар. Она была самым прекрасным существом, которое Лелиана видела в своей жизни, самым опасным и неукротимым, и сейчас эта гордая властительница тьмы готова доставить наслаждение ей, той, которая была недостойной внимания соринкой в глазах колдуньи. Или, быть может, Лелиане это только казалось? Пышные груди Морриган соприкоснулись с грудями Лелианы, мурашки пробежали по всему телу девушки. Не прерывая зрительного контакта, Морриган неторопливо и властно развела ноги Лелианы, а затем перевела взгляд на то, что скрывалось между ними. Лелиану била дрожь, она возбуждалась от одного осознания, что Морриган разглядывает ее. Волшебница обхватила губами правый сосок Лелианы, и ту словно обожгло молнией. Девушка дернулась, а Морриган лизнула сосок и медленно повела теплым языком ниже, до пупка, затем еще ниже, и еще… Лелиана ахнула, когда ведьма обожгла ее прикосновением между ног, когда Морриган стала лизать ее жадно и интенсивно, почти на всю длину языка, словно слизывая мед с пирожного. Девушка не сдерживала стонов, стискивала траву и срывала цветы. Удовольствие накатывало волнами в такт движениям Морриган, Лелиана думала – вот-вот придет облегчение, а колдунья все не давала ей разрядки. Ведьма водила языком по кругу, затрагивая все пространство между бедер, обхватывала ртом половые губы девушки и тянула их на себя, от чего Лелиана дергалась и стучала пяткой по земле. Жгучий язык проникал глубже, скользил между губ, создавая своеобразный французский поцелуй. Порой Морриган легонько кусала Лелиану, и та с криком откидывала голову, утопая в сладкой боли. Лелиана смотрела на серебристую Луну и звезды, которые, как и полчаса назад, оставались такими же далекими, и которые были ей совершенно не нужны, все нужное она уже получила. Ее самая запретная мечта претворилась в реальность - женщина, в которую она влюбилась, дарила ей счастье. Совсем скоро все это кончится, знала девушка, скоро она вернется в палатку и в дальнейшие унылые дни станет делать вид, что между ней и Морриган ничего не происходило, скоро ведьма вновь превратится в одну из навеки недоступных Лелиане звезд на небе, но все это случится намного, намного позже. Есть счастье, которое измеряется всего одной ночью. И, быть может, только оно является истинным. Морриган молниеносно проделала языком сложнейший финт, завершившийся в самой чувствительной точки Лелианы, и та со стоном выгнулась, подставив груди под любопытные лучи Луны, на несколько мгновений утратив ощущение времени и пространства, полностью отдавшись судорогам, которые ей так понравились однажды и которые она так давно не испытывала. – Как ты помнишь, посоветоваться хотела я с тобой, – сказала Морриган, слизывая влагу с нижней губы и жадно смотря на Лелиану. – О чем же? – прошептала тяжело дышащая девушка. – Насколько к разнообразию в любви послушницы готовы? – тихо спросила колдунья. – С мужчиной пробовать мне довелось когда-то одну вещицу, что не прочь я повторить. – Делай со мной все, что хочешь, – ответила Лелиана. “Потому что я этого хочу”. Морриган крепко взяла девушку за лодыжки и стала осторожно поднимать ее разведенные ноги над головой. Лелиана мгновенно вышла из состояния блаженной расслабленности и приподнялась на локтях, с тревогой следя за ведьмой. Кто знает, какие извращения могут прийти в голову темной колдунье. Девушка хоть и дала согласие на распоряжение своим телом, уверенность покидала ее с каждым мигом. Морриган приподнялась, перешагнула через Лелиану, расставила ноги и присела таким образом, что ее лоно оказалось точно над половыми губами девушки. Напряженная, Лелиана опустилась на покрывало. В следующий миг бедра ее лизнуло нечто более жгучее, чем язык колдуньи. Девушка увидела тонкую струйку, которая лилась между ее половыми губами. Морриган задрала голову вверх и, смотря на ночное небо, двигала бедрами вперед-назад, давая струйке исследовать каждый сантиметр лона девушки. Луна и костер, создававшие колдовскую атмосферу, тени, пляшущие на обнаженном теле волшебницы, – все это создавало ощущение, что происходящее является неким ритуалом, таинством, в которое посвящали Лелиану. – Жжется… – прошептала она, закусывая губу. – Терпи, – властно сказала Морриган. Горячая жидкость заставляла Лелиану морщиться от боли и в то же время усиливала желание, пробуждая в девушке пугающие ее фантазии о том, чтобы Морриган помочилась ей прямо в рот. Ведьму, казалось, акт мочеиспускания на Лелиану доводил до исступления, она постанывала, откинув голову, и нетерпеливо трясла бедрами. Обеими руками Морриган принялась массировать свою роскошную грудь, и это зрелище возбудило девушку быстрее, чем все, что ведьма вытворяла с ней языком. Они обе дергались и мычали от охватившего их наслаждения, а вскоре Лелиана последовала примеру Морриган и принялась мять собственную грудь. Но ведьма уже закончила орошать девушку и с криком опустилась на колени, достигнув оргазма практически без стимуляции. – Сделай это со мной, – проговорила Морриган, доползая до Лелианы и ложась рядом с ней. И вот уже колдунья оказалась под “святошей”, разведя стройные ноги и дав ей увидеть то, о чем девушка так долго грезила. Лелиана немного стеснялась, так как вытворяла подобное впервые, но испытующий взгляд ведьмы заставил девушку взять себя в руки. Лелиана была более внимательна, чем Морриган, она следила, куда попадают капли и двигалась так, чтобы доставить колдунье максимальное удовольствие. Та кусала губы, издавала нечленораздельные звуки, а голова ее металась по земле, растрепывая пышные волосы, блестящие в отблесках пламени. Морриган была прекрасна в своей страсти и в своем безумии, и Лелиана не могла поверить, что именно она доставляет волшебнице такое наслаждение. Не желая довольствоваться одной точкой своего тела, Морриган поменяла позицию, сев на колени и воплотив недавние мысли Лелианы – она подставила рот под жаркую струю девушки и принялась жадно пить, массируя руками все тело. Когда жидкости не осталось, ведьма приподнялась и поцеловала розу Лелианы, слизав с влажной кожи золотистые капли. Взяв Лелиану за руку, колдунья неожиданно ласково увлекла ее за собой, на покрывало. Девушка легла рядом с Морриган, глядя в ее пронзительные, сверкающие тысячами бриллиантов глаза. – Этого больше не повторится, правда? – дрожащим голосом спросила Лелиана. Морриган вздохнула и чуть нахмурилась. – Скорее всего, нет, святоша, – ответила она. – Но за эту ночь благодарность мою принять прошу. – Я знаю, зачем ты позвала меня, – сказала Лелиана. Теперь она говорила с волшебницей, как с равной. Сегодняшние события давали ей право это делать. – Морриган, тебе не обязательно всегда быть одной. Я знаю… Взгляд ведьмы заметал молнии. – Да что ты знаешь? – ледяным тоном произнесла она. – Я вижу, что ты любила, – продолжала Лелиана. – Ты можешь полюбить снова. – Хватит об этом, замолчи, – резко оборвала ее колдунья. Лелиана притянула к себе Морриган и мягко поцеловала ее в губы. – Прости меня, – сказала она. – Поступай, как считаешь нужным. В глазах колдуньи мелькнуло нечто, чего девушка не видела до этого и чего никогда не увидит в дальнейшим. В тот миг зловещая аура и каменная броня сарказма перестала существовать для Лелианы навсегда. Она узрела истинную суть волшебницы, отчаянно нуждающейся в любви, но боящейся потерять ее, как случилось с ней однажды, и этого откровения девушка уже не сможет забыть. Черты лица Морриган смягчились, и она нежно поцеловала Лелиану в лоб, что та восприняла без удивления, но с грустью осознания, что поцелуй этот последний. – Тебе пора, – сказала ведьма повелительным тоном. Не говоря ни слова и чувствуя подступающие к глазам слезы, Лелиана встала, подняла валяющееся на траве платье, отряхнула его и уже собралась молча уйти, как Морриган окликнула ее. Лелиана обернулась, и в которой раз у нее захватило дух от нагой красоты ведьмы. – Коль твой совет понадобится мне снова, смогу ли я прийти? Лелиана не верила своим ушам. Морриган спрашивала у нее разрешения? Вероятно, после случившегося ведьма тоже стала относиться к девушке, как к равной. – Конечно, – ответила Лелиана, улыбаясь. – Я буду ждать. На обратном пути до палатки девушке показалось, что алмазами разбросанные по небу звезду стали чуточку ближе.