Питомец

      Они держали пленных в каменных камерах прямо под резиденцией Мизукаге. Кисаме был как-то удивлен, получив повестку с официальной печатью. Редкость даже для джоунина — быть вызванным прямо в подземелье, не посетив вначале офис.       — Ты проделал хорошую работу, Кисаме-сан. Деревня отплачивает. Мизукаге хочет выразить свою благодарность, — мужчину звали Каюи, тощий, прыщавый стражник с узкими плечами и глазами, которые походили на прорези в дереве. Он провел Кисаме в глубь, продвигаясь вперед с высоко поднятым факелом и самоуверенной походкой хозяина, показывающего призовой фонд. Он был из тех людей, кто заставлял руку с мечом Кисаме дрожать.       Кисаме не спрашивал «Почему я?». Не в его стиле задавать слишком много вопросов. Он следовал за стражником молча. Звуки шагов, отражающихся эхом в темноте говорили достаточно. Только идиот будет вечно пытаться нарушить тишину. Такой, как Каюи.       — Это шикарная партия, и первый выбор за тобой! Ты даже не представляешь какой ты счастливчик! Я не поверил своим глазам, увидев их этим утром. Угадай что, у нас есть обладатель Бьякугана, более того — женщина. Что ты теперь на это скажешь? — он оглянулся через плечо, наверное надеясь увидеть удивление или проблеск желания в лице Кисаме.       Кисаме, так или иначе, пялился в спину стражника, выражение лица такое же невозмутимое, как обычно. Только уголок рта дернулся вверх в удовлетворении. Женщина с Бьякуганом? Он мог бы подумать обо всех старых ебланах, которые готовы грызть глотки ради нее, но какое ему дело?       — Они были запечатаны несколько часов назад, так что все еще без сознания…- смущение прокралось в голос Каюи. Недостаток ответов со стороны Кисаме определенно начинал сгрызать уверенность. Он прочистил горло, распрямил плечи и пошел дальше.       Кисаме следовал за ним вниз по коридору и за угол. Они остановились перед рядами камер, огражденных металлическими брусьями.       — Почему бы не взглянуть поближе? — Каюи приблизился к железным прутьям, разгоняя тьму за ними мерцающим огнем факела.- Так? Что ты думаешь?       Девочка лежала на камнях, ее длинные волосы как черный нимб ниспали вокруг головы. Она имела прелестные черты, маленький носик, полные губы, которые смотрелись красиво несмотря на бескровную бледность. Кисаме глянул на ее рваную синюю униформу, стандартное облачение для шиноби Конохи. Если весть о ее поимке вернется в ее родную деревню, это бы означало войну. Но этого никогда не случится. Все в Конохе уже знают: девчонка мертва.       Не взглянув на крысиное лицо стражника, Кисаме сказал показать остальных заключенных. Они двинулись к следующей камере. Дети, буквально сваленные друг на друга, в измазанной грязью гражданской одежде. «Какая жалость, » — подумал Кисаме, — «и за это, они думают, я должен сражаться?»       — Их еще довольно просто… Лепить, если ты понимаешь о чем я, — сказал Каюи. Кисаме проигнорировал его.

*       *      *

      Как долго это длилось? Кисаме не помнил начала. Прямо как не помнил своих родителей.       Киригакурэ. Деревня, Скрытая в Тумане. Скрытая в Кровавом Тумане. Он усмехнулся, услышав это прозвище. Ах, да. Экзамен. Он сдал с отличием, конечно же.       Но данную традицию было довольно трудно поддерживать. Нужны дети, нужны люди. Нужно пушечное мясо.       В Киригакурэ очень маленький процент студентов, выпустившихся из академии живыми. И даже если они справились, у шиноби короткая жизнь. Рождаемость здесь низкая.       Именно поэтому шиноби Киригакурэ разработали систему.       Специалисты по гендзюцу ловили шиноби и гражданских из других деревень, доставляли их в Киригакурэ, где они держались под печатями, подавляющими чакру, и наконец-то были отданы как награда определенному шиноби Мизукаге.       Кисаме не думал, что он достаточно квалифицирован для этого. Ему только двадцать один; у него нет планов насчет остепенения, и нет нужны в бесполезной игрушке.

*      *      *

      Каюи шел вдоль коридора, давая свету проникнуть в каждую камеру. Кисаме рассеянно смотрел на тела за железными прутьями. Ему все равно. Он знал слишком много людей, кто выполнял свою работу в надежде получить этот шанс — забрать в свои руки персонального раба. Некоторые из них хотели женщину, другие грезили о юных мальчиках и маленьких девочках. Они были извращенцами, слишком слабыми и жалкими или извращенными, чтобы найти любовников среди равных.       С точки зрения Кисаме, здесь не было ни единого бессознательного слабака, кто бы заслуживал его внимания. Они уже были побеждены и пойманы, в конце концов. По его мнению, это значило, что не было причин позволять им жить.       — Итак, который из них? — Каюи повернулся спиной к камерам и облокотился на железные прутья одной из них прямо за ним. Его жизнерадостный настрой исчез; он глядел на Кисаме сейчас, ожидание с толикой нетерпения врезались в его вынужденную улыбку.- Девочка с Бьякуганом, правильно? Думаю насчет детей, которых она тебе даст. Не беря во внимание все веселье…       Кисаме усмехнулся. «Жалкое зрелище». Какое ему до этого дело? Почему Мизукаге думает, что может подкупить лояльность Кисаме чем-то настолько смехотворным? Он был близок к тому, чтобы сказать, что ему все равно, он бы позволил Каюи выбрать что бы тому ни хотелось, лишь бы не кого-то из этих дохляков. Он бы забрал их домой и проверил, хороши ли они для одного последнего боя.       Но неожиданное движение приковало его взгляд. Вначале он подумал, что это крыса, что-то скитающееся по полу, однако оно не скиталось. Оно выползло меж прутьев клетки, обвилось вокруг лодыжки Каюи и натянулось. Рука. Мерцание света обнажило сломанные ногти и пальцы, испачканные в грязи.       — Что за-       Стражник подпрыгнул, дергаясь, чтобы вырваться их хватки пленного.       — Какого хуя он в сознании?!       — Освободите… меня и… деритесь, как мужчины, вы, трусы! — голос мужчины, поддернутый тяжелым дыханием и звуками чего-то дребезжащего по камню.       — О? — Кисаме почувствовал, как поднялось настроение. Он ухмыльнулся ругающемуся стражнику.- Я заберу его, — он сказал.