Фондю

Дженсен уже давно не испытывал каких-либо угрызений совести, напрашиваясь на ужин к Коллинзу или же приглашая его к себе в трейлер. Все вокруг знали, что его коллега пишет с женой книгу о здоровой и вкусной пище. Так же всем было известно, что к сорока годам мистер Эклз так и не научился сносно готовить. В своё оправдание он всегда приводил тот факт, что на съемочной площадке кормят, а в отпуске есть доставка пиццы и рестораны. Ну и Миша, который совсем не прочь угостить друга чем-нибудь необычным, а главное полезным. Дети повисли на нём, как грозди винограда, так что с их отцом пришлось здороваться на словах и взглядом. Уэст отвалился первым, а Мэйсон осталась до самой кухни и только тут переключилась на то, что творилось на столе. — А где Викки? — Решает с редактором какие-то вопросы. Ужин на мне и детях. Которым скоро спать, — тут же добавил он и серьёзно посмотрел на сына с дочерью. — Ну пап, а как же мы узнаем о том, что натворил мистер Падалеки на площадке? — Пока готовим, Дженсен и расскажет. У него же ни руки, ни рот не заняты, — и взгляд синих глаз насмешливо просканировал гостя, не давая ему даже маленькой возможности расслабиться. Это была их игра в жизни. Уже несколько лет они подначивали друг друга пикантными фразочками, от которых стонал весь фандом. На панелях, что они проводили вдвоём всегда был аншлаг, и фанаты разбирали все их дурачество на гифки и цитаты. Одного не знал никто, пожалуй, кроме Викки, всё было гораздо глубже и серьёзнее. Если вообще можно быть серьёзным рядом с Коллинзом. Человек-улыбка, мистер позитив, король шаржей. Он покорял людей по обе стороны Атлантики излучая какой-то особенный, чисто свой свет. Против этого света трудно было устоять, особенно, если ты находишься рядом большую часть года, снимаясь в одном сериале. В принципе Джаред был тоже живчиком каких поискать, но он был как брат. А вот Коллинз спустя несколько месяцев непонятных намёков сам расставил всё по местам, прижав Эклза к стенке и засунув руку в штаны. Дженсен до сих пор помнил тот табун мурашек, что промчался по его телу, и океанскую волну желания, что смыла все сомнения. — Кстати, я бы помыл руки, — с этими словами Дженсен поставил бутылку вина, что каким-то чудом уцелела при атаке детей, на стол. — И тогда я бы мог помочь. — О нет, только не ты, — засмеялась Мэйсон, демонстрируя свой щербатый прикус, от которого хотелось улыбнуться в ответ. — Почему это? — деланно возмутился Эклз. — Ты нарезал лук треугольниками в прошлый раз, — захихикала девчонка. — Зато это было красиво, — в этот раз возмущение было неподдельным. — И коряво. — Ты злая, — показал язык взрослый мужчина, за что получил взгляд полный обожания. — Иди и вымой руки, Дженсен, — тоном Кастиэля сказал Миша, после чего улыбнулся. — А мы пока придумаем, чем бы тебя занять. — Пусть это будет не лук, я рыдал в три ручья. — Только это тебя и оправдывает, — заметил Коллинз выходящему из кухни гостю. Дженсен прекрасно ориентировался в этом доме. Особенно хорошо он знал расположение гостевой спальни, как пройти в гараж и в ванную комнату на первом этаже. Три самых часто посещаемых им помещения, не считая кухню. На кухне как раз никогда и ничего не было. Слишком открытое пространство, в котором предпочитало тусоваться всё семейство Коллинз. Их отношения начались несколько лет назад и Дженсен чувствовал себя не в своей тарелке, пока Викки не сообщила ему, что это вредно для сердца. Мудрая женщина здраво рассудила, что желает иметь рядом с собой мужа и отца их детей, и готова терпеть его любовника, а не получать безликие счета в банке и рассказывать детям, что отец бросил их ради красивого мужика. Или не рассказывать. В любом случае эта сторона вопроса более Дженсена не беспокоила. Он прекрасно чувствовал себя в этом доме, однако не переходил грань дозволенного. Для этого были съемки и коны, а дом это святое. Ну, местами. Пусть так, украдкой от всего мира, но они любовники и ни один не готов прервать эту странную игру, имя которой — любовь. Он вернулся практически одновременно с хозяйкой дома, обнял её в знак приветствия и влился в сумасшествие, которое Коллинзы называли готовкой. Он не знал почему ему было легко и просто в их странном любовном треугольнике. Возможно, потому что сам Миша не заострял на этом внимания. А быть может потому, что у Дженсена стояло так, как может стоять только у юнца, стоило ему услышать этот смех и увидеть белозубую улыбку. Миша умел завести его чем угодно, даже покачиванием ноги, пока пишет очередной твит. Или же томным потягиванием, когда видно кусочек кожи на животе, который тут же хочется зацеловать, опускаясь ниже. Тот факт, что при детях и жене они старательно держали себя в руках, распалял их обоих ещё сильнее. Дженсен искренне надеялся, что Викки не наняла до сих пор киллера, дабы устранить его из жизни супруга. Сам он ревности не ощущал, понимая, что такие люди как Миша могут любить сразу двоих. Впрочем, появись кто третий, он бы, пожалуй, бесновался и сходил с ума. Но никого не было, даже намёка. Миша был верен им двоим и это успокаивало внутренних демонов. — Дженс, это будет фондю, режь сыр как угодно, можешь даже не стараться, — доверительно сообщил ему Коллинз, когда клал перед гостем доску, нож и упаковку Гауды. Попутно он притёрся коленкой к заднице Эклза, от чего того прошибло током, и он поднял глаза. Дети щебетали с мамой, увлеченные тестом для каких-то плюшек. Миша же улыбнулся уголками губ и подмигнул. От этого обещания стало жарко, и океанская волна снова омыла Дженсена изнутри и снаружи, смыв лёгкие попытки совести достучаться до сердца. У них будет секс и скорее всего совсем скоро. Миша хочет этого, а кто такой Дженсен Эклз, чтобы отказаться от предложения? Руки немного тряслись, когда он кромсал несчастный кусок Гауды, а потом в дело пошёл Пармезан. Дети радостно резали морковку, брокколи и багет, которые намеревались макать в расплавленный сыр. Викки поставила в духовку готовые плюшки и с удовольствием взяла в руки бокал с вином. Её спокойствие удивляло, но вселяло чувство уважения. Он уже не робел перед ней, но и понимал, что между ними пакт о ненападении, который они молчаливо соблюдают. Ужинать решили в саду, ибо на кухне было жарко в этот летний погожий вечер. Да и разгром там стоял знатный. Дженсен вообще удивлялся той свободе, что была дозволена детям на кухне. У него остались воспоминания о чистоте и порядке родительского дома, а готовить он даже и не пытался, потому что на этом поприще властвовали женщины. Уэст убежал за подушками с дивана, чтобы накидать их перед низким столиком, который решили использовать под трапезу, и на нём уже стояло множество пиал с ингредиентами. — Как твои успехи? — Миша воспользовался общей суетой и подошёл ближе, чтобы оценить нарезанную кое-как салями. — Весьма неплохо. Он взял кусочек, попробовал половину, а остальное дал попробовать Дженсену. И в этом жесте было всё, что было между ними. Доверие, желание брать и отдавать, нежность, пылкость. Дженсен принял кусочек колбасы, мягко сжав Мишины пальцы губами. — Ты шалишь. — Ты первый начал. — И тебе это нравится. — Конечно, — согласно улыбнулся Эклз и облизал губы. Медленно, чувственно, смотря в глаза напротив и видя в них пламя. Желание уже захватило их обоих и только обстоятельства не давали нырнуть с головой в пучину разврата. А вот то, что он будет, они превосходно знали оба. Прелюдия была такова, что они могли несколько часов доводить друг друга до полного изнеможения, натирая члены узкими джинсами. А потом позволить себе сойти с ума, спрятавшись от всего мира, когда на пару часов, когда на пару минут, но бывали и каникулы. Несколько дней вместе удавалось урвать всего несколько раз и каждое мгновение из них Дженсен хранил, как самое счастливое время в своей жизни. Дети прервали их трах глазами, вбежав с улицы и потребовав дать им ещё задание. Следом вошла Викки, забрала несколько столовых приборов и понимающе посмеялась. — Как она меня не убила ещё? — Ты ей нравишься. — Чем это? — Ты не требуешь от меня развестись, не устраиваешь сцен ревности и вообще милашка. — Я такой, да, — самодовольно улыбнулся Эклз и подмигнул любовнику. — Тебе с нами чертовски повезло. — Знаю, — отзеркалил улыбку Миша и растрепал русые волосы. — И ценю это. Остаться наедине больше не удалось, и они стали помогать Уэсту с небольшими дровишками для фондю. О нет, это не была стандартная фондюшница, что продавалась в любом супермаркете. Это был настоящий очаг, пусть и миниатюрный, на который ставилась большая кастрюля с крышкой и имелись самые настоящие каминные приборы. Ими было удобно шевелить дрова и угли, доставать их или подсыпать новые. Миша сам продумал и сделал конструкцию пару лет назад. К слову сказать, Дженсен приложил к этому руку. Вон она отпечаталась на левой стороне. Мило и до жути по-домашнему. Словно бы он частичка этой семьи, но немного с другой фамилией. Сыр медленно плавился на огне, который контролировал хозяин дома. Дети резвились с гостем, угощая его то салатом, то подсовывая несъедобные стебли чего-то, что росло возле дома. Мише нравилась эта возня, именно в таком качестве он разглядел Эклза несколько лет назад. Мужчина дополнял его жизнь одним фактом своего существования. — Я уложу детей спать, — сообщила ему жена. — И сама лягу. Устала жутко. — Конечно, — Миша проверил сыр и макнул в него шпажку с кусочком салями. — Ммм, восхитительно. — Что именно? То, что ты ешь или то, что видишь? И они оба посмотрели на смеющегося на земле Дженсена, который пытался увернуться от поцелуя с лягушкой, которую Мэйсон умудрилась найти в грядках. — Два в одном. — Согласна, он забавный. — Всё в порядке? — Конечно, дорогой. С его появлением ты успокоился, так что в порядке. — Люблю тебя. — И я тебя. Только прошу об одном, — и Викки постаралась сделать серьёзное лицо. — Потише. В прошлый раз было несколько громогласно. — Прости, он бывает неуправляем. — Я думала, что ты умеешь контролировать абсолютно всех, — снова улыбалась женщина. — Ты перепутала меня с Люцифером, милая. Они рассмеялись, и Миша притянул жену к себе, чтобы поцеловать в висок. — Я чертовски удачливый сукин сын. Их прервали дети, которые учуяли запах готового фондю и налетели на шпажки. Дженсен подошёл, отряхивая на ходу траву и пыль. — Могли бы и спасти меня от лягушки. — Как? Ты отказал какой-то принцессе в поцелуе? — Очень смешно. Она вообще-то скользкая. Как Мэйсон смогла её удержать? — Она удержит кого угодно, — Миша взлохматил волосы дочери ещё сильнее, но та увлеченно жевала брокколи в сыре. — Вся в маму. — Ничего не знаю, все дети твоя копия, — пропела Викки, подхватывая бокал с вином. — Кстати, у меня кончается. — Сейчас принесу ещё бутылочку, — откликнулся муж и исчез в доме. — Попробуй перчик, Дженсен, — хозяйка дома придвинула гостю пиалу с острыми перчиками. Любой другой на его месте подумал бы, что таким образом ему хотят отомстить или намекнуть на что-то, но Дженсен любил перчики. А в сыре они были просто божественны. А если их ещё и подержать подольше. Миша застал весьма занимательную картину: жена и любовник увлеченно стонали и пожирали зеленые перчики, запеченные в горячем сыре. Они отодвинули кастрюльку и быстро крутили шпажки над углями, не давая сыру упасть. Дети подначивали их и каждый за кого-то болел, подбадривая смешными слоганами. В воздухе носился запах горелого и это означало, что парочка перцев пали бесславной смертью в огне. — Вы тут едите или продукты переводите? — сурово спросил он и тут же ему в рот был запихнут перец в сырной корочке, который Дженсен ловко снял со шпажки. — Ммм. — Вкусно, правда? — горели азартом зеленые глаза. — Шш, офень, — обжигало не слабо, но Миша с удовольствием съел угощение. Викки смеялась и насаживала на свою шпажку салями с брокколи по заказу дочери. Было весело и вкусно, а что ещё для счастья нужно? Дурачится с едой - была особенная фишка Коллинзов. Поэтому дети начали кормить друг друга, маму и обоих мужчин. Эти двое тоже не отставали и, пользуясь суетой, кормили друг друга маленькими кусочками овощей, иногда забывая обмакнуть их в сыр. Дети начали клевать носами, когда уже хорошенько стемнело. Перемазанные сажей, жиром, сыром и не пойми, чем ещё, они попрощались с Дженсеном и отцом, и благополучно ушли в дом, чтобы готовиться ко сну. Миша снял с остывающих углей кастрюлю с остатками сыра, перелил их в пиалу и захватив немного ингредиентов, присел на шезлонг к гостю. Они оказались лицом к лицу, а между ними стояли ёмкости с едой и вином. Все более чем невинно, если вдруг выбегут дети. — Как ты? — заботливо спросил он любовника. — Лучше всех, — Дженсен провёл рукой по чужому колену и чуть выше по бедру. — Хочу тебя. — Я знаю, скоро. Но пока мы не сошли окончательно с ума… Миша взял пальцами кусочек копченого мяса, зачерпнул сыр и поднёс угощение ко рту, напротив. Дженсен с удовольствием приоткрыл рот и ощутил, как пальцы укладывают подношение прямо на язык, но не исчезают тотчас, а ждут, чтобы он их облизал. И он делает это, смотря в синие глаза, напротив. Они оба возбуждены, они сыграли в отличную игру и скоро финал. Скоро им не нужно будет скрываться за двусмысленными фразочками, которые понимают только они, и будет возможность сбросить все личины и оковы. Миша кормит его медленно, застывая каждый раз на пару секунд дольше и наслаждаясь, как горячий язык слизывает сыр с его пальцев. Как порочные, манящие заклеймить их поцелуем, губы обволакивают и посасывают. Он прекрасно знает, как они смотрятся на его члене, когда точно так же Эклз сосёт ему. — Ты думаешь о том, что это мой член? — Конечно, — Дженсен лукаво ловит его запястье и не отпускает, насаживаясь на пальцы ртом, имитируя минет. — Я засуну его в твою глотку. — Естественно, — отвечает ему любовник и слизывает капельки жира с ладони. — Как ты хочешь? — В гараже, стоя на коленях. — Когда? — Можем прямо сейчас, — флегматично пожимает он плечами, но они оба знают, что это просто часть игры. Они бы уже давно трахались прямо на траве, если бы могли. Но они не могут, поэтому сначала они уносят в дом все тарелки и приборы, Миша заливает угли водой и только тогда тянет Дженсена к двери, которая ведёт в гараж. Они успевают бесшумно прикрыть дверь, когда исчезает весь контроль и их поцелуй больше похож на борьбу. Но именно этого и хочется сейчас. Накал страстей должен сжечь их дотла, чтобы они смогли восстать из пепла и насладиться каждым мгновением близости. Миша утягивает любовника подальше от двери, пользуясь остатками связных мыслей. Не шуметь, не кричать, но завалить и выебать. Только так отпустит, только так можно будет дожить до следующего раза. Возле машины Дженсен останавливает его и толкает спиной, чтобы самому упасть на колени и начать расстёгивать ремень на джинсах. Миша расстегивает рубашку, но не снимает её и жадно смотрит, как его член обнажают и выпускают на свободу. Он сдавленно стонет, наслаждаясь этим моментом и Дженсен не разочаровывает его. Его губы обхватывают головку, но ненадолго. Он жадно вбирает член вглубь своего рта, наслаждаясь вкусом и бархатом кожи. Ему никогда не надоест делать это с Мишей. Никто другой не смог бы доставить ему столько наслаждения, никто другой не удерживал его на пике страсти несколько лет. Миша запускает пальцы ему в волосы и оттягивает за них, чтобы насладиться видом. Его член всё ещё во рту у Эклза, и он сосёт самый кончик, а языком дразнит уретру. Можно просто спустить ему на лицо, а можно склонить к чему-то более развратному. Дженсен открыт для него, для любого эксперимента. Но они слишком долго не виделись. Их последний раз был в Риме и это было с месяц назад, а значит простой минет не спасёт их. Коллинз отпускает волосы, но вынимает член и пережимает у основания. — Мне нужно больше. И Дженсен знает, что должен делать. Он встаёт с колен, проворно разбирается с ремнём и пуговицами на джинсах, поворачивается спиной и спускает одежду с задницы. Дальше ему не дают вольничать. Миша прижимает его к стеллажам, что услужливо стоят напротив, и притирается членом к аппетитной заднице. У них нет времени на подготовку, но они оба знают, как сделать всё максимально безболезненно. Именно поэтому Миша вскрывает упаковку с презервативом и раскатывает латекс по всей длине. Именно поэтому Дженсен упирается в полку и максимально выставляет свой зад, расставив ноги шире плеч. У них уже была прелюдия длиной в несколько часов, этого достаточно. Миша прижимается головкой к плотно сжатой дырке, проводит по ней несколько раз, размазывая смазку на презервативе. Парочка пробных толчков и Дженсен расслабляется. Он берёт собственный член в руку и тот сочится смазкой. Несколько быстрых движений, чтобы собрать её пальцами, а затем поднырнуть под яйца, чтобы смазать себе вход. Миша смотрит на это и облизывает полные губы. Он любит готовить Дженсена сам. Когда нет этой суеты вокруг, и он может вымыть любовника, вылизать, растянуть и заставить обкончаться от языка в заднице. Но не сейчас. Мало времени, слишком сильно желание. Он снова приставляет член к дырке и начинает толкаться сильнее. Дженс шипит, но помогает собственными руками, растягивая ягодицы в стороны. Анус расходится под их двойным усилием, и Миша всовывает головку. Лёгкий миг на отдых и вот он уже сжимает крепкое тело Эклза, втискиваясь в его узкий проход, и дыша ему в затылок. Дженсен часто дышит, но принимает без единого возражения. Ему нужно. Он должен чувствовать этот кайф, когда после долгого воздержания его заполняет Мишин член. Только его. Одному Коллинзу позволено трахать Дженсена Эклза всегда и везде. По первому требованию, просьбе, мольбе. Миша замирает, войдя полностью, а затем выходит, боясь кончить. Несколько секунд, чтобы отвыкнуть от узости и захотеть вернуться в неё снова. Он толкается, ещё раз, и ещё. Дженсен наконец-то начинает стонать и ему приходится накрыть рот ладонью. Это заводит так сильно, что через несколько осторожных толчков, он уже не думает о целостности чужой задницы. Он просто долбится в неё, заставляя скрипеть стеллаж и вытрахивая из любовника все мысли. Дженсен лижет солёную ладонь, принимает толстый член и дрочит себе в такт толчкам. Ему плевать сейчас на весь мир, и на то, что творится между ними любой бы назвал аморальностью. У других свои стандарты, у них свои. И главное — это быть вместе. Вот так, когда сильные руки сжимают его изо всех сил, а член пытается попасть в простату и наконец-то ему это удаётся. Наслаждение прошибает так, что подкашиваются ноги, но всё те же руки не дают ему упасть. Миша хрипит ему в спину, когда кончает, но Дженсен знает, что это не конец. Член выскальзывает из растраханного отверстия и Миша ловко снимает презерватив, чтобы завязать его и бросить в сторону. Он разворачивает Дженсена лицом к себе и жадно впивается в губы, прижимаясь всем телом. — Хочу тебя, — стонет он в губы Эклзу и тот оглаживает чужой зад, в попытке найти кое-что интересное. — Покажи мне, — горячий шёпот звучит громче колокола и оглушает их обоих. Миша немного отодвигается, спускает джинсы до колен и, упираясь руками в машину, наклоняется. В его заднице торчит аккуратная чёрная пробка и Дженсен с улыбкой проводит рукой по ягодицам. — Когда ты её вставил? — Когда ходил за вином, — сообщает Коллинз и прогибается в спине. Дженсен проводит пальцами по расщелине, теребит пробку и подныривает рукой между расставленных ног. Он мнёт уже пустые яйца и теребит опавший член. Нужно совсем немного времени, чтобы завести Мишу по новой и выебать его с особым рвением. Он слишком долго этого ждал, фантазируя каждую ночь, как будет брать этот упругий зад и насаживать на свой стояк. Он стягивает с любовника рубашку, помогает избавиться от джинсов и милостиво позволяет остаться во вьетнамках, которые Миша обожает носить летом. Скоро у них будет совместная поездка на Комик-Кон и они смогут доставить друг другу гораздо больше удовольствия, расчехлить все свои фетиши и утонуть в страсти. Сейчас же эта сама страсть заставляет Коллинза течь от желания. У него снова стоит, и он поворачивает голову, чтобы продемонстрировать облизывание губ. Дженсен прижимается к нему сзади. Сдавливает немного правой рукой за шею, а левой рисует членом узоры на упругой заднице любовника. — Ты так любишь себя, что мне порой хочется ревновать. — В следующий раз трахнешь меня без подготовки, — обещает Миша и чувствует, как нежно сжимается рука на его глотке. — Дженс. — Пощады не будет. — Да, пожалуйста, — Миша упирается руками в капот машины. Его член слегка касается холодной стали, но это заводит ещё сильнее. Эклз же оглаживает по груди, цепляет чувствительные соски и играется ими. Но недолго. У него слишком болезненно стоит. И он прекрасно знает, что пробка в заду Коллинза совсем не потому, что тот боится боли и дорожит своим анусом. Они трахались и на сухую, когда из смазки только своя собственная, да слюна. Миша вставил в себя игрушку, чтобы Дженсену было приятнее, а главное, чтобы он не кончил на первых же секундах от узости прохода. Такое уже пару раз случалось, и Миша заботился скорее о любовнике, чем о себе. Пробка легко вытаскивается из желанной дырки и Дженсен с размаху загоняет свой член на её место. Миша напряжен, его мышцы на руках выдают это с головой, но дырка такая податливая и раскрытая, что они оба стонут от кайфа. Эклз не тормозит, не жалеет ни себя, ни его. Он сразу же берёт хороший темп и, удерживая любовника за талию, активно таранит его в зад. Ему нравится делать это в кровати, глядя Мише в глаза и целуя на каждом толчке. Но и эта поза, этот скрип машины и шлепки яиц — заводят не меньше. Они оба горят в огне страсти. Стоны гораздо громче, чем может заглушить изоляция в гараже, но это уже никого не волнует. Дженсен обнимает Мишу за тело, прижимает к себе и двигается в нём чуть медленнее. Ему бы хотелось выебать любовника на Импале и именно поэтому он выкупит тачку после съемок. Разложить Мишу на капоте, залить своей спермой, пометить. Всё это вереницей проносится в воспаленном от желания мозгу. А потом Дженсен укладывает влажное тело на реальный капот и срывается в бешеный темп. Миша стонет вместе с машиной, чувствуя, что кончает прямо между собственным животом и металлом, пока Дженс активно заполняет спермой презерватив. На какое-то мгновение они оба глохнут и слепнут, задыхаясь от дикой ебли. — Ты как? — Дженсен буквально стаскивает любовника с машины, чтобы обнять его. — А ты? — Жрать хочу, — прислушивается к себе Эклз, и они оба тихонько смеются. — Покормишь меня? — Жаль вся сперма на капоте, я бы… И тут Дженсен делает то, за что его так любит Миша. Он отпускает и наклоняется над белёсой лужицей, чтобы слизать немного языком. — Ммм, ты ел ананасы утром? — поднимает он голову, чтобы получить поцелуй полный обожания. Они снова целуются как подростки, но через какое-то время приходят в себя, чтобы одеться и выйти назад на кухню. На столе стоит недопитая бутылка вина и Миша с удовольствием поит любовника прямо из горлышка, слизывает капельки с его губ, и отпивает немного сам. — Ты самый лучший, Дженс, ты знаешь? — Я думал, что ты самый лучший, — оглаживает его Эклз по заднице и спине. — Ты мой ангел, Миш. — Падший. — Плевать. И я всё ещё хочу есть. Остатки фондю стоят на столике, и Миша просто запускает пальцы в застывший сыр, чтобы черпнуть немного и поднести угощение к любимым губам. Дженсен с радостью обхватывает два пальца, облизывает языком и сосёт, проглатывая сыр. При этом они смотрят друг другу в глаза и желание снова подступает к ним маленькими шажками. До утра есть время, чтобы сойти с ума ещё раз. А в гостевой комнате очень хорошая звукоизоляция. Там можно будет трахать Эклза, предварительно вылизав его припухшую дырочку. Но это не сейчас. Нужно накормить любовника, дать ему немного белка, чтобы потом выдоить его ртом или собственным задом. Миша ещё не решил, как закончится эта ночь. Одно он знает точно — фондю их любимое блюдо.