Прощание в лето

Солнце. Яркие лучи. Свет ясно лился из окна, озаряя столп пыли и игриво отблёскиваясь в зелени листьев. Насыщенный и золотой, как и закрывавшиеся глаза девушки, лежавшей перед ним. Однако в столь прекрасный день лицо её со страшной скоростью бледнело. — А-аллен… — недоумённо прохрипела она, держась за растекающееся по одежде пятно с металлическим запахом. Мужчина, к которому обратилась девушка, лишь еле заметно дрогнул, но остался стоять на месте и пожирал взглядом развернувшуюся картину. Аристия ла Моник — его идол, его совершенство, его богиня — медленно и неотвратимо умирала, истекая кровью. И убийцей был он сам. — А-ал… — продолжала ослабленно хрипеть дочь маркиза, а кровь всё продолжала утекать сквозь пальцы. Солнце за окном только входило в зенит, но в глазах Аристии начался закат. Аллендис сжимал свою рапиру так, будто бы пальцы вросли в её рукоятку. Что он творит? Ему совсем не жаль этого ангела? Что на него нашло? Когда всё это началось? — Добро пожаловать, — девочка сделала изящный реверанс, поприветствовав гостя, — Моё имя Аристия ла Моник. Веритас с интересом посмотрел на игрушку, которую хотели подарить его брату. — Ах, Аллендис! — восторженно выкрикнула девочка, подбегая к нему в непривычном костюме для фехтования, — Представляешь, я буду учиться с тобой. — Вау! Это же прекрасно! — не менее воодушевлённо ответил он, обняв ла Моник и с особым удовольствием наблюдая за рассерженными солдатами позади. — Аристия, мне ещё больнее видеть, как ты страдаешь, — соврал он? И настойчиво передал перчатки обратно маленькой аристократке с кучей мозолей на руках. — Белоснежный шоколад… — поражённо прошептала Тия, раскрыв подарочную упаковку. Эта реакция заставила его довольно усмехнуться и самодовольно покрасоваться перед подругой, вызвав у неё смех. — Так, а теперь скажи «а»… — начал де Веритас свой коварный план, взяв одну из конфет в пальцы. Почему детство, обречённое на одиночество, оказалось счастливым? Отчего-то Аллендису всегда казалось, будто единственная светлая деталь его жизни не была естественной, но он предпочитал не задумываться об этом и просто радовался этой счастливой поре вместе с ла Моник. Ветерок дувший с реки, вызывал мягкий шелест в кронах деревьев и уносился куда-то прочь. Дребезжащая вода слепила глаза, а двое подростков задумались о своём. Вместе с волнениями на границах приходила разлука. — Алленди… — его возлюбленная не успела задать свой вопрос, как почувствовала поцелуй. Его прощальный поцелуй в лоб. Всё рано или поздно заканчивается. Но у сына герцога не хватало сил признаться себе, что, вероятно, его дружбе с идеалом пришёл конец. Несмотря на усердную умственную работу, он чувствовал, как тускнеет его рассудок — Аллендис начал видеть вещи, которые не могла породить реальность. — Тия! — он отчаянно пытался ухватить за руку ускользавший силуэт, не замечая прятавшуюся за дверью испуганную служанку. Когда однажды образ оказался осязаемым, дотрагиваясь до настоящей, не выдуманной Тии, Веритас наконец осознал, насколько он зависим от неё. И насколько она свободна от него. Невыносимо. Мужчина закрыл глаза, отгоняя нахлынувший поток мыслей. Он попытался улыбнуться. Подумать только, как же он влип, позволив себе когда-то отвлечься на девчонку, которую родители хотели обвенчать с братом. Эти ребячьи волнения должны остаться в прошлом и не захламлять его разум. Она ему не нужна. Он и без неё самодостаточен. — Ха-а, — издала последний вдох Аристия, бессильно сползя по креслу и устремив странный взгляд на друга. Презрение? Обида? Печаль? Понимание. Аллендис почувствовал, как его горло наполнилось свинцом, как потяжелела его голова и как что-то невыносимо горячее потекло по его щекам. — Тия-а! — нечеловеческим криком наполнилась комната, пропахшая алым железом. — Тиа-а-а! — пытался докричаться Аллендис сквозь непроходимый звон шелестящих листьев. Солнце. Яркие лучи. Свет ясно лился из окна, озаряя столп пыли и игриво отблёскиваясь в зелени листьев. Вечно помнящих о далёких и светлых днях, как и его закрывающиеся глаза.