Тень другого мира за спиной

      Привычно переждав двухсекундную настройку зума, я распахнула глаза. Никого чужого. Слава всем богам, пронесло. В соседней комнате весело переговаривались родители. Интересно. И без меня?       Непорядок.       Хм, кстати, они не боятся, что я навернусь с дивана? Он пока для меня высоковат, нэ? Хотя… постоянно забываю, кровь десятков поколений шиноби — не водица. Ну расшибу лобешник в худшем случае, так падать буду лучше учиться. Опыт и желание научиться чему-то так и появляются. Иногда.       Так, я опять оказалась в гостиной с солнечно-жёлтым ковром на полу? О, хочу полапать. Он классный, такой ворсистый — просто ух! Пальцы от предвкушения покалывало. Но сбыться мечте было не суждено. Только я развернулась и попыталась сползти с дивана, в дверях появилась запыхавшаяся Нацуко.       — Саки-тян, ну хоть ты скажи ему, что смотреть открытки заранее нельзя!       — Да ладно тебе, Нацу, что такого-то? — Оперевшись о косяк, отец с наигранной ленцой пожал плечами, давя ехидную улыбку: — Подумаешь, увижу твою корявую картиночку с пожеланием чуточку раньше.       — Что-о? Корявую? Вот так значит. Хорошо! Не буду её тебе дарить, бе-е.       Я аж замерла на середине пути, ошарашенно уставившись на маму. Высунутый язык, оттянутое нижнее веко… Мам-ма мия. Или всё же «мать моя цундере»? Пусть. И в этом есть плюс, мне будет в кого расти.        — Ува-а, — я слишком отвлеклась, рука соскользнула с дивана, стянув вместе с собой красное клетчатое покрывало. Оно пафосно со всего размаху свалило что-то со стоящих рядом тумб и стола. Упс…       — Осторожнее, — возглас Нацуко, широко распахнутые глаза, дребезг разбивающейся посуды — слились в единый комок ожидания удара, — Саки!       Отец успел. В паре сантиметров от пола его рука подхватила меня под спину, помогая спокойно встать на ноги.       Выпутав нервно трясущуюся меня из покрывала, Хикару слегка подрагивающей рукой потрепал меня по голове и едва заметно выдохнул.       Ещё более ядовитый от пережитого страха голос Нацуко сообщил:       — Зато теперь точно нужно устроить уборку. Я пока займусь кухней и, пожалуй, заберу Саки с собой. А ты убирайся, дорогой.       — Нацу… — отец виновато улыбнулся, но, не дождавшись реакции, покачал головой. Заметив мой обеспокоенный взгляд, он подбадривающе кивнул, мол, всё в порядке, топай давай.       Рука Нацуко осторожно сжала мою, и я поплелась за гордо вышагивающей девушкой на кухню.       М-да, поругались из-за ерунды. И меня. Как последней капли.       Надо мирить обратно.       — Окаа-сан, а что за открытки? Я тоже хочу, нэ.       — Ненгадзё* — открытки с пожеланиями на следующий год. Так, садись. Аккуратнее, — Нацуко, пока я карабкалась наверх, придержала стул, между прочим самый обычный, европейского типа. Как я по ним скучала, оказывается, — Сейчас принесу бумагу.       Мама убежала куда-то в соседнюю комнату, а я с интересом уставилась в окно. И обомлела. Неужели… Деревья покрывал тонкий слой снега, очищенные дорожки окружали небольшие сугробы. Солнце мягко светило. Снег блестел.       Я задохнулась от переполняющих меня воспоминаний. Таких тёплых, смешных, домашних. Пахнущих мандаринами, снежками и ёлкой.       — Юки, юки, юки. Йуху!       Рассмеявшись, я подпрыгивала на месте. Хотелось сорваться с места и выбежать на улицу, прыгнуть в ближайший сугроб и… сделать какую-нибудь шалость.       А открытки, наверное, новогодние. Хех, теперь меня решили призывать только на самые интересные события? Это круто! Невообразимо круто.       — Вот, всё, что нужно для твоей первой ненгадзё, — передо мной легли карандаши и бумага. Подозрительно прищурившись и оглядевшись, Нацуко наклонилась ко мне и, прикрыв рот ладошкой, заговорщицким шёпотом попросила: — Ты же нарисуешь мне открыточку, Саки-тян, ммм?       — Конечно, окаа-сан. Обязательно нарисую!       Заверив её в этом, я, мысленно потирая ручки, приступила к выполнению операции X. Держитесь ребят, щас я вам тут такое нарисую. Плакать будете. Оба. Дня два. Наверное…       Увлечённо возюкая карандашами по бумаге, я изредка поглядывала на маму. Она, всё ещё надувшись, что-то бормотала себе под нос, колдуя над плитой и параллельно, в свободные от готовки мгновения, протирая полки, посуду, развешивая мишуру и гирлянды из разноцветных звёздочек.        — Саки-тя-ян? Ты закончила? Можно я посмотрю? Ну пожалуйста.       Я едва успела прикрыть почти готовую открытку рукой. Нацуко появилась неожиданно, со спины. Наклонившись к столу, она состроила невинную рожицу и умоляюще сложила ладошки у груди. Ооо, истинный ангел, разве что не белокурый. Я почти поплыла. Но нет, рано.       — А отоо-сан ты сказала, что нельзя, — выжав из себя самую серьёзную интонацию, я нахмурила брови. — Отоо-сан расстроился.       — Ясно, — опустив голову, Нацуко тяжело вздохнула, — Тогда нам пора собираться.       Мы ураганом промчались в нашу комнату.       Прошло минут пять, и в дверях, чуть было не снеся Хикару, появляемся мы. Высокая девушка в красном кимоно, украшенном камелиями. Этот же цветок вплетён в причёску. И маленькая девочка, то бишь я, в розовом. За красочно украшенным оби спрятана открытка. По подолу и рукавам кимоно тоже шёл какой-то цветочный узор, но вот отличить, какой это цветочек, я так и не смогла.       Хикару, застывший в дверях, тоже смотрелся необычно. В кимоно с хакама, хаори и тем, постоянно забываю, как он называется, пушистым шаром на пузе… Он выглядел слишком строго и одновременно очень забавно. Особенно с моего ракурса.       Опустившись на корточки, отец поправил какую-то складку на моём кимоно и улыбнулся.       — Как ощущения? Тебе нравится, Саки?       Поморщившись, я кивнула, конечно оно красивое, но… И страдальчески протянула:       — Неудобно…       Хмыкнув, мужчина спрятал улыбку за рукавом, поднялся и протянул руку Нацуко. Та фыркнула, но вложила свою ладошку в его. Так и пошли. Пафосно. На выход из дома.       А отоо-сан хорошо постарался. Мы проходили мимо гостиной, там был не просто идеальный порядок, нет. Под потолком, какие-то ниже, какие-то выше, блестят бумажные снежинки, по стенам висят гирлянды, кресла и диван накрыты клетчатыми покрывалами, по ним живописно раскиданы зелёные подушки. На столе красная скатерть с узором из сосновых веточек по краю, в центре свечи, корзинки с фруктами. На полу зелёный ковёр…       — Отоо-сан, краси-иво…       Оторвав взгляд от комнаты, я подбежала к родителям. Они остановились в коридоре, возле входной двери. Ждали только меня.       — А куда мы идём?       На многозначительное переглядывание взрослых я лишь фыркнула и, распахнув дверь, прорвалась на улицу первой. В лицо ударил лёгкий ветерок, сразу же принимаясь за дело: морозя мне щёки и нос. Оглядевшись, я спрыгнула со ступенек и подбежала к вечнозелёному кусту. Это смотрелось так дико и красиво одновременно. Сочетание зелени и бело-голубой снежной шапки.       Схватив в ладошки снег, я счастливо обернулась, хитро глянув на родителей. Снег был мокрый. Ухухух!       Берегитесь люди, я вышла на тропу войны.       Три движения, снаряд готов, снаряд летит… Есть попадание! Отец что-то пытался объяснить Нацуко, а на спине у него глаз нету. Ну не Хьюга он. Не Хьюга. Щито поделать дэсу.       — Саки? — стряхнув со спины снег, отец удивлённо приподнял бровь.       Ха, есть! Ещё попадание. Теперь уже мама удивлённо округляла глаза, наблюдая за сползающим с кимоно снежком.       Засмеявшись и захлопав в ладоши от захватившего меня шебутного веселья, я вприпрыжку побежала к сугробу. Больше снега, больше снарядов. Больше снарядов — эпичней война.       — Саки, может, не стоит?.. — голос Нацуко прозвучал как-то растерянно. Но переглянувшись с Хикару и заметив в его глазах такой же отблеск лёгкого «бешенства», лишь покачала головой и подкинула на руке первый комок снега.       — Ладно, обормоты. У нас есть пятнадцать минут.       Впервые с десяти лет той жизни я получала удовольствие от валяния в сугробах, запорошённых снегом глаз и заледеневших рук.       Войнушка была жаркая. Причём, надо отметить, что если в меня снежки летели с вполне человеческой скоростью, то между собой родители играли в какой-то пинг-понг почти на сверхзвуковом уровне. У меня создалось впечатление, что они играли одним снежком. Будто перехватывая его в воздухе.       А я оттачивала точность и наслаждалась весёлым мельтешением вокруг и редкими попаданиями.       Извалялись в снегу мы знатно, конечно. У Нацуко причёска просто отсутствовала, распущенные волосы, кое-где мокрые от снега, сложно назвать интересным парикмахерским решением, кимоно не пострадало, но отряхнуть его для придания божеского вида явно стоило. Хикару потерял хаори, кинув его за куст, где одежду и припорошило, после особо удачного броска Нацуко. Пумпон сполз куда-то на спину, хакама в снегу. По щеке съезжает последний снежок.       Лишь я всё ещё выглядела прилично. Меня явно берегли, хех. Лишь дважды попали, и то в плечо и подол кимоно. Поддавались ребята. Могли бы и посерьёзней отнестись к оппоненту. Я вот в них раз по десять попала. В каждого. И не важно, что всё это из-за моей изначальной косорукости. Каждый удачный бросок — моя заслуга. Попадать просто так не получалось, а вот стреляя на опережение, да ещё припорашивая всё это дело свободным снегом, вполне.       — Так, ладно. Нацу, иди первая, переоденься, а я побуду с нашей маленькой двухвостой биджу.       Хихикнув, слегка запыхавшаяся девушка кивнула и скрылась за дверями. Я схватилась за свои хвостики, напоминающие сейчас скорее пушистые антенки иноплатенян.       — Отоо-сан, не нравится моя причёска?       — Не… — отец от неожиданности аж подавился воздухом, бедный, тяжело ему будет со мной,       — …ет, не в этом смысле. У тебя очень красивая причёска, Саки. — Подняв меня на руки, отец немного покружился, приподнял меня на уровень глаз и прислонился лбом ко лбу: — Ты вообще самая красивая девочка, которую я когда-либо видел.       — А окаа-сан?       — А окаа-сама, — рассмеявшись, отец поставил меня на землю и щёлкнул по носу: — самая красивая девушка, которую я видел.       — Всё, я готова. Хикару, у тебя пять минут. А то мы не успеем вернуться домой вовремя.       Нырнув в дом, отец, пока Нацу не видела, на секунду высунулся из двери, сурово посмотрел на меня и прижал палец к губам. Серьёзно надув щёки, я кивнула в ответ и повторила его жест. Никому и ничего.       Путь до храма, а торопились родители именно туда, мне ничем не запомнился. Кроме белоснежных полей и кое-где запорошённых снегом веток деревьев. Ещё в начале пути Нацуко сунула мне в руки мандарин и кулёчек с моти.       Уже когда начало темнеть, мы остановились в лесу возле небольшого холма. Напротив него лежал плоский отполированный камень. Вдалеке виднелась дорога, украшенная светящимися фонариками, уводящая куда-то вверх, к храму.       Забрав у меня кулёк, Нацуко развернула его и подала Хикару. Отец поклонился ей, взял моти и положил на камень. Недоумённо наклонив голову, я следила за дальнейшим представлением. Поклонившись второй раз, уже холмику, отец забрал кулёк и ритуал повторился. Только теперь главным действующим лицом была Нацуко. После второго поклона, она мягко подтолкнула меня к отцу. Эм… Ладно, я тоже поучаствую.       Забрав последний моти, я поклонилась, чуть не рухнув на снежок. В кимоно это делать стало ещё неудобнее. Но быстро вернув равновесие, положила моти на образовавшуюся пирамидку. Задумалась ненадолго и присобачила сверху мандарин.       Кинув взгляд на родителей, я улыбнулась. Довольны. Значит сделала всё правильно.       Правда теперь эта штука выглядела как моя детская игрушка, хех.       Дальше родители решили не бить рекорды шинобского бега. Пошли пешком. Меня хватило ненадолго. Минут десять рефлекторного шевеления ногами и началось. Мне стало скучно. Постоянно вертя головой, я пыталась потрогать всё: деревья, снег, фонарики, защитные ленты с заклинаниями.       В итоге отоо-сан схватил меня и… дальше я ехала на нём. Лошадка! Или олень? Новый год же… Я не определилась.       Дорога затянулась, я успела придремать. Всё равно меня держат. Безопасно. А однообразие наскучило. Людей вокруг было достаточно, но разглядывать незнакомцев не вежливо, а я хорошая девочка. Я хочу подарок.       Запомнились лишь Тории. Когда мы до них дошли меня сняли с плеч. Красивые ворота, всё-таки, но жаль, что дальше самой топать.       Храм встретил задорным гулом голосов. Умывшись из специального фонтанчика и пройдя очищение дымом, мы подошли к двум деревянным ящикам с прорезью.       — Ну что, испытаем судьбу?       — Да-а-а-а!       Хикару, конечно, обращался к Нацуко, но ответила я. Это же предсказания. Сейчас будем узнавать судьбу.       — Слова маленькой химе — закон для меня.       Какая прелесть. Папа назвал меня своей принцессой. Я таю. Чудесный Новый Год! Мне нравится. Можно так каждый день?       Взяв меня на руки, отец кинул три монеты в первый и подошёл к следующему ящичку.       — Хотела, тогда тяни.       Кивнув, я сосредоточилась и засунула ладошку в щель.       — Воть.       Родители выхватили бумажку из моих рук и развернули. Надувшись, я следила за их лицами. Странно. Они напряглись.       — Что-то плохое?       — Нет, Саки-тян, ничего. — Нацуко бросила обеспокоенный взгляд на Хикару, но тут же улыбнулась: — У тебя в этом году всё будет хорошо.       — Ладно. Тогда ваша очередь.       С лёгкой опаской Нацуко достала свою бумажку и протянула её Хикару.       — Огромное благословение, — улыбнувшись, отец развернул бумагу, чтобы мы тоже могли прочитать заветное «Дайкити». — А ты боялась, Нацу-тян.       — Твоя очередь, — буркнув это, мама смущённо отвела взгляд и выхватила своё омикудзи из его рук.       — Ха, отлично.       Не глядя отец раскрыл свою бумажку и расплылся в улыбке.       — Благословение в будущем. А ты боялась, трусишка, — потрепав причёску Нацуко, отец фыркнул: — Ну что, пойдём молиться. Ты же не просто так хотела, чтобы мы пришли именно сюда.       — А как же моё предсказание? Я хочу его посмотреть!       Замерев на полушаге, отец напряжённо уставился на Нацуко. Точно что-то здесь не так.       Мама присела передо мной на колени и мягко заговорила:       — Ты ещё маленькая, Саки. Твоё предсказание стоит повязать вот на то деревце. Его будет защищать весь храм. И у тебя точно будет всё хорошо.       — Хорошо.       Выхватив бумажку, я побежала к деревцу. Оно уже было увешано такими же предсказаниями. Спрятав бумагу от родителей, я быстро глянула на надпись с омикудзи и сжала зубы. Не так чтобы плохо. Но напрягает.       «Суэкё — несчастье в будущем».       Бумажка неожиданно легко завязалась на веточке, даже не порвалась ни разу. Вот это я понимаю. Качество.       Звон брошенной мной монетки, отец поднимает меня на плечо, чтобы я дотянулась до колокольчика. Очищающий звон, хлопок в ладоши. Глаза закрыты. Молитва.       Пожалуйста, пусть в этом году у всех всё будет хорошо.       Отец слегка дёрнул меня за рукав. Да-да, я здесь. Подумаешь, задумалась ненадолго.       — У тебя было такое серьёзное лицо. Расскажешь, что пожелала?       Хмыкнув, я задрала подбородок вверх. Ещё бы. Думала о судьбах народа!       — Неа, тогда оно не сбудется.       Тихо захихикав, мы одновременно прикрыли рты рукавами кимоно. Хе, быть похожими это так классно.       Лишь Нацуко в очередной раз постучала по лбу, скрывая за недовольным выражением лица и кулаком рвущуюся наружу улыбку.       Вернувшись домой, мы опять переоделись. Насколько я поняла, это какие-то заморочки типа: дети должны встречать Новый Год в новой, ни разу не ношенной одежде. А до наступления нового дня осталось меньше часа.       Долго мы однако добирались.       В памяти опять всплыли моменты из снежной битвы. На обратном пути из храма мы решили слегка перекусить, а я опять не удержалась. Вообще я собиралась лепить снеговика. Но заготовка получилась слишком маленькой, слишком похожей на снежок. А у шиноби инстинкты. Раз попался, в другой — нельзя. Вот они и решили меня опередить.       Сразу же отпрыгнули в разные стороны, и началась перестрелка. Не побоюсь этого слова: Великая.       В общем, снега в окру́ге мы извели много. Мне даже на маленького снеговика не хватило. Пришлось перемещаться и лепить будущего чуду-юду уже в шесть рук. Нос сделали из шишки. Рук приделали почему-то шесть, причём трёхпалых. Долго подбирали похожие. Ноги тоже решили сделать из палок. Присобачивали их долго, чуть самого снеговика не снесли.       Хлопнув себя по лбу, я подняла глаза к небу, страдальчески взвыв:       — Окаа-сан, отоо-сан, мы снеговику глаза и рот сделать забыли…       — Хм… ну и ладно, следующему сделаем. Завтра у Хикару выходной.       Подмигнув, Нацуко затянула на мне оби и довольно оглядела своё произведение искусства.       Она-то уже была готова. Просто переоделась в домашнее кимоно.       — Идём, мы и так слегка задержались. Мандаринки ждут.       — Ура, мандаринки!       Сунув открытку в новый оби, я бросилась за мамой. Интересно, японские мандарины вкуснее, чем российские?       Первый удар колокола застал нас на лестнице. Хикару уже стоял возле стола, дожидаясь нашего прихода, он разложил на столе изящные коробочки с осёти рёри. Традиции.       Вроде не очень вкусно должно быть, зато символично. И есть мандарины! И сладкие, бобовые моти. Обожаю вкусняшки.       Усевшись за стол первой, под насмешливые взгляды родителей, я придвинула к себе одну из корзинок с фруктами, выдав сакраментальное:       — На вкусняшки не надо смотреть, их надо есть!       Со сто восьмым ударом наступила полночь. Родители переглянулись и синхронно хлопнули в ладоши. Задорный смех заполнил дом.       Достав открытку из оби, я осторожно, пока родители вышли на кухню, подсунула её под главную коробку с осёти.       На ней были нарисованы три фигурки, держащиеся за руки.       Вселенная, пусть моё пожелание исполнится. Пожалуйста.       Пусть все будут счастливы в этом новом году.