Faberge egg

Сохранение чужого времени было важным пунктом в жизни Сынёна. Он любил пунктуальных людей и всегда уважал тех людей, кто соблюдает это, с одной стороны, простое, но очень тяжёлое правило. К этим людям не относится его сосед, который постоянно плюёт на его жизнь и нервные клетки. Каждый раз Сынён грозится прибить младшего или думает, что пора бы ему уже съехать в другую квартиру. Даже сейчас, когда он стучит по двери в ванную — ничего не происходит. Все вещи собраны, а сосед сидит на унитазе уже больше положенного и не издаёт никаких звуков. Лишь изредка хриплым голосом «ещё немного» — Ты там сдох или как? — Сынен дёргает ручкой и кричит, но слова улетают в пустоту, и он подносит ухо к стене, надеясь хоть что-то услышать. — Если так и продолжится дальше, мы двинемся только к ночи. — Я… сейчас, — Хангёль дышит рвано, но соседа это нисколько не смущает, потому что он уже на грани истерики. В следующую секунду Сынёну кажется, что он слышит стон, и молится всем богам, что его пытки наконец завершились. — Я надеюсь, что ты закончил дрочить и выйдешь сию минуту. Хангёль шумно выдыхает, чувствуя приятную наполненность внутри себя. Ёхан подарил ему пару месяцев назад вибро-яйцо, уверяя, что тот никогда не испытывал ничего подобного раньше. Ли отчего-то поверил ему. Но, кажется, сейчас не самое подходящее время пробовать подарок в ванной, потому что его сосед орёт, что они собирались выехать в поход ещё час назад. Хангёль открывает коробку с игрушкой, чтобы наконец-то хоть разочек нажать на кнопку и включить вибрацию, но не находит пульт управления. Он на секунду пугается, отчего его сердце замирает, и наклоняется вниз предполагая, что тот упал под сиденье унитаза, на котором только что сидел парень. Он чувствует внезапное давление на простату и открывает рот в немом стоне. Звуки в дверь снова настойчиво твердят, что терпение у старшего заканчивается, и Хангёль решает поискать пультик завтра, когда они вернутся домой. Но яйцо не вынимает, считает, что так будет веселее. Ну, а если будет мешать, то никогда не поздно будет отлучиться перед подъёмом в гору и вынуть его где-нибудь. Наверное. Он встает с унитаза, надевает штаны и прячет пустую коробочку под раковину, накрывая тряпкой для пола. От приятного ощущения заполненности сносит крышу, и Хангёль подозрительно улыбается, когда выходит из ванной. — Хангёль, твою мать, неужели, — старший орет прямо в лицо, отчего парень отшатывается назад. — Ты готов? Если нет, то ты труп. — Я готов. Мы уже можем идти. — Отлично, — Сынён хватает хангелевый рюкзак, который он у него одолжил для этой поездки, и вешает себе на плечо. — А чего ты так улыбаешься, мелкий? — он пристально всматривается в чужое лицо, замечая небольшой румянец на щеках. — Пошли уже, — бросает Хангёль и выходит из квартиры первым. У него мимолетно прокрадывается мысль, что его сосед очень даже сексуален, когда злится. — Водителем буду я, а то ты как баран на дороге — хер проедешь, — Сынён скалится, идёт следом, подмечая странную походку соседа, но решает ничего не говорить и тут же забывает об этом. Они спокойно едут в машине старшего, чей взгляд пытается сконцентрироваться исключительно на дороге. Негромко играет музыка, и Сынён тихо подпевает, стуча в такт пальцами по рулю. Совесть немного съедает его за утреннюю истерику, но похоже младшему всё равно на это. Хангель делает вид, что спит на заднем сидении, но на самом деле не может даже пошевелиться. Кто знал, что с яйцом в заднице будет приятно ехать настолько, что стояк не даст уснуть. Младший прикрывается пледом, но всё равно чувствует, как Чо периодически смотрит на него через зеркало заднего вида. Но, возможно, ему просто кажется. Эта авантюра не сулит ничего хорошего. Хангёль понимает это, когда они добираются до пункта назначения и взбираются в гору. Он достаточно спортивный парень, да и такие вылазки у них с Сынёном происходят минимум раз в месяц. Но сегодня очень тяжело даётся подъём. С яйцом в заднице оказывается очень неудобно (очень охуенно), но попросить Сынёна остановиться парень не решается, так как только пять минут назад тот сказал, что скоро будет остановка. Всё же, старший является хорошим и заботливым другом, и красная рожа Хангёля, его подозрительная медлительность и неспособность контролировать свои конечности заставляют Сынёна сжалиться над парнем. Хангёль радуется всем богам, когда старший останавливается и начинает ставить палатку. Ли подрывается, чтобы помочь ему, тут же забыв о своей проблеме. Но ненадолго. Понадобилось не так много времени на конструирование жилья, ведь они не в первый раз этим занимаются. После Сынён решает разобрать рюкзак, который он одолжил у младшего сегодня. На спальный мешок летит термо кружка, футболка и шорты для сна… Далее он вытаскивает какой-то пульт, удивлённо смотрит на него, не замечая схожесть ни с одним из знакомых агрегатов, и нажимает кнопку с надписью «вкл». Лампочка загорается на цифре «1». Хангёль сидит рядом, откусывая кусок от сэндвича и чувствует, как внутри него начинает вибрировать. — Что это за херня? — Сынён нажимает на «2» и подносит к уху, думая, что возможно это поможет ему понять, что это, но слышит лишь необычный шум сбоку. Младший поворачивается к нему и видит в чужих руках знакомый пульт. Его зрачки расширяются, когда он сталкивается взглядом со старшим и понимает, что попался. — Не пойму, он на аккумуляторе или на батарейках? — Сынён трясет пульт, по-актёрски изображая непонимание. А он не глуп, так что быстро понимает, в чем суть, когда слышит возле уха учащённое дыхание. Хангёль прикрывает одной рукой свой пах и тянется другой к другу, но сосед нажимает цифру «3» и младший протяжно стонет. В этот момент ему очень становится стыдно, поэтому в попытке отобрать пульт, Ли кладёт руку тому на плечо и стонет снова. — Горы и свежий воздух, поход и палатка, ты и вибратор, — Сынён ухмыляется, немного разозлившись то ли на себя за то, что всё никак не может признаться в симпатии к этому придурку-извращенцу, то ли на него самого, что предпочёл игрушку вместо настоящего тела. Это всё ещё очень странно для Хангёля, но ещё более странно то, что старший продолжает менять кнопки на пульте. — Хён, что ты делаешь? — он тянется за агрегатом, но Сынён приближается к его уху, выдыхая обжигающий воздух. — А что у тебя там? — Сынён чуть ли не касается губами покрасневшей мочки, но тут же отстраняется, не давая Хангёлю привыкнуть к близости. — Ничего… — младший шумно сглатывает, что не ускользает от внимания второго, который тут же ухмыляется. — Так ты просто стонешь, потому что я рядом? — Сынён кладёт руку ему на бедро, слегка сжимая, отчего тот дёргается и протяжно стонет. — Там яйцо, вибро-яйцо… — Хангёль накрывает чужую ладонь своей. — Вытащи его, — приказным тоном говорит Чо и ведет рукой вверх, чувствуя, как тот дрожит. Новый стон друга пробирается к паху Сынёна, и он начинает ощущать своё сильное желание, протягивает руки к чужой толстовке и тянет за края вверх. Хангёль не сопротивляется, находясь в заложниках у своего возбуждения, позволяет избавиться от ненужной ткани. Пальцы старшего нечаянно или специально касаются его горячей кожи на ребрах, и одежда летит куда-то в сторону. Дыхание Сынёна обжигает висок младшего, как огонь, и его всего начинает трясти ещё больше. Он неосознанно наклоняется вперёд за поцелуем, но Чо отстраняется. У Хангёля плывёт перед глазами, но он различает знакомую ухмылку и получает легкий толчок в грудь, падая на спину прямо на спальный мешок. Сынён с жадностью осматривает рельефное тело парня и облизывает свои пересохшие губы, быстро снимает верхнюю одежду и начинает растёгивать походные штаны. — Чего лежишь, сладкий, раздевайся. Хангёль отчего-то слушается, быстро снимает джинсы вместе с трусами, чувствуя, как по члену проходит приятный холодок. И хочется тут же коснуться его. Он оглядывается на Сынёна, останавливая свое внимание на тяжело вздымающейся груди, дальше его взгляд падает вниз на татуировку пистолета, затем… Старший устраивается сверху, между ног Хангёля, и проводит рукой по его соскам, очерчивает напряжённые мышцы пресса, дотрагивается до чужого члена. Младший издаёт короткий, но звонкий стон, и поджимает ноги. Сынён прижимается губами к шее, кусает, засасывает нежную кожу, одновременно цепляя пальцами петлю от вибро-яйца. Хангёль недовольно мычит, когда внутри становится слишком пусто, и выгибается в спине, когда старший подхватывает его член, поглаживая чувствительную головку большим пальцем. Сынён облизывает выпирающий кадык Хангёля и ощущает, как тот обхватывает его ногами и притягивает ближе к себе. Их члены соприкасаются и старший позволяет себе толкнуться вперёд, вызывая приятное трение и новый стон Хангёля. — Поцелуй меня, — младший поднимает голову и смотрит умоляюще другу в глаза. Сынён чувствует внезапное волнение и приближается к чужому лицу, обжигая горячим дыханием губы парня. — Скажи, откуда игрушка, — он дразнит, но собственные губы покалывает от жуткого желания поцеловать. Еле сдержавшись, он резко выдыхает в чужой рот. — Что? — Хангёль ловит горячий воздух и вдыхает его. Кажется, он готов умереть прямо сейчас. — Откуда, засранец? — Сынён поглаживает его сосок, заставляя промычать. — Ёхан подарил… — Понравилось? — старший проводит носом по бархатной щеке, чувствуя, как чужое сердце бешено бьется. — Да… — Значит, я уже не нужен? Хангёль не выдерживает и притягивает к себе старшего за волосы, впиваясь губами, тут же, не раздумывая, проникая в рот языком. Сынён блаженно стонет в поцелуй, отмечая про себя, что мелкий целуется куда лучше, чем он себе порой представлял. Хангёль призывно толкается бедрами, отрываясь от друга. Он чувствует, что ему не хватает наполненности и поэтому решает незамедлительно сказать об этом. — Трахни меня, — Хангёль смотрит в опьяненные от страсти глаза, отмечая их необыкновенную красоту, из-за которой он вообще-то и согласился жить с этим жутко пунктуальным мудаком. Именно мудаком, потому что младший ненавидел пунктуальность так же, как и сейчас ненавидит своего соседа за то, что тот до сих пор дразнит. Невыносимо. — Как неуважительно, — Сынён ведет языком по губам младшего и трётся своим членом о член Хангёля. — Твою мать, хён, блять, пожалуйста, — стонет младший, и Чо просовывает руку между их телами, чтобы помочь себе войти внутрь, размазывает смазку по своему члену. Сынён толкается, полностью проникая в Хангёля, рычит прямо в его ухо от удивительно приятной тесноты и больно кусает за щеку. Но тот не замечает, царапает потную спину друга, полностью растворяясь в боли, смешанной с наслаждением. Сынён не двигается, ощущая, как мягкие стенки сжимают его твёрдое возбуждение, расслабляются и снова сжимают до оглушающего удовольствия. Он прислушивается к хриплому дыханию под ним и делает первый толчок. Нестерпимо хорошо, но хочется большего. Он толкается ещё раз, уже сильнее, и Хангёль зажмуривается, напрягается вокруг Сынёна, подливая масла в огонь. Ещё через пару движений младший выгибается в пояснице, толкается навстречу, насаживаясь полностью на член. Он пытается хватать ртом воздух, но получается очень плохо, так как Сынён ускоряет темп и сжимает его плечи. Он словно задыхается, но ему почему-то плевать на это. Куда важнее для него — ошеломляющее удовольствие, которое растёт с каждой секундой. Руки Хангёля скользят по влажной от пота спине, только больше распыляя партнёра, который пытается не сорваться на безумство. Они срываются на оглушительные стоны, совершенно не стесняясь на громкость, ведь они одни. В горах. Не в туристической зоне, так как Сынён предпочитает именно такие вылазки. А младший благодарит богов, что их палатка стоит на более менее ровной поверхности, потому что Сынён вбивает его в спальный мешок с такой силой, что глаза выкатываются, а спина, кажется, завтра просто отвалится. Не говоря уж о заднице. Старший кусает, оставляет кровоподтеки и слюни на Хангёле везде, где только может дотянуться, наслаждаясь вкусом влажной и горячей кожи. Хангёль сходит с ума, потому что волшебный член друга каждый раз попадает туда, где находится самая чувствительная точка. Кажется, он распадается на миллионы осколков возбуждения, собирается снова, чтобы вновь разлететься. Младший чувствует, как электрический разряд проходит по его спине, направляется вниз по телу. Он притягивает парня за шею, чтобы ощутить его губы прежде, чем он получит такую необходимую разрядку, даже не коснувшись себя. Хриплый от криков стон разносится по палатке, проникая в ухо Сынёна, и он чувствует, как Хангёль тесно сжимается вокруг него, и это становится последней каплей. Его связки достигают своего предела. И младший думает, что никогда не слышал ещё таких высоких нот, даже когда тот пел в душе. Бедра Сынёна максимально напрягаются, в его глазах начинает искриться, и он кончает, делает ещё несколько резких толчков в парня и обессиленно падает сбоку от него, пытаясь отдышаться. Хангёлю кажется, что его сердце вот-вот остановится, потому что он всего лишь поворачивает голову к другу, смотрит, а оно начинает биться быстрее. Волосы Сынёна мокрые, пот стекает по его лицу, глаза прикрыты, а искусанные губы напоминают о недавнем наслаждении. И это чертовски сексуальная картина. Он снова чувствует приятное тепло, разливающееся внизу живота, и ухмыляется, понимая, что никогда не занимался настолько крутым сексом раньше. Сынён кладёт руку младшему на грудь, а ногу устраивает на его бёдрах. — Что лучше, игрушка или я? — Конфеты или жизнь? — Хангёль усмехается, чувствуя нежный поцелуй в шею. — Напомни мне потом прибить Ёхана. — За что? — Хангёль поворачивает голову к старшему, едва касаясь его губ своими, и чувствует на своём члене холодное прикосновение пальцами. — За то, что не догадался подарить тебе это яйцо раньше.