Одна любовь на троих

Небольшая квартира в Пекине, некогда со свежим ремонтом и аккуратной обстановкой теперь представляла собой совершенно жалкое зрелище. Светлые обои были заляпаны зелёнкой, мебель из тёмного дерева теперь сияла всеми цветами радуги, полочка на которой стояла коллекция осликов, была сломана пополам, а от осликов остались только рожки да ножки. Посреди всего этого хаоса сидело трое маленьких мальчиков, которые пытались вжаться друг в друга под суровым взглядом дяди Цзяна, который пришёл проверить, что творится у детей, пока взрослые празднуют. И лучше бы он этого не делал. Нервы были бы целее. А ведь всё начиналось так хорошо. Лань Юань был очень горд, тем что ему доверили такое важное и ответственное дело, как проследить за младшими, пока у взрослых будет какой-то свой взрослый и скучный праздник. Он, конечно, волновался и боялся, что не справится, но всё равно был рад, что взрослые оставили его за старшего. Лань Юань искренне считал, что он уже большой и взрослый, ведь он уже пошёл в школу, в отличие от своих друзей. Когда дверь за Вэй Усянем, затискавшем сына на прощание захлопнулась, две пары глаз уставились на А-Юаня. Лань Хао* и Цзинь Лин ожидали от него дальнейших действий, но он сам не знал, что делать, это был первый раз, когда его оставили за старшего. Поэтому мальчик лишь растерянно уставился на других. Они переглядывались до тех пор, пока А-Лин не выдержал и не задал вопрос, явно пытаясь подражать дяде. — И что мы будем делать? — Не знаю. Может, поиграем во что-нибудь, во что можно? – неуверенно предложил смущённый А-Юань. — Во что-нибудь, что можно? Во что? – спросил Цзинь Лин. — Это во что-то тихое и скучное, чтобы потом не прилетело. Короче, надо делать всё так, чтобы потом не попались взрослым, и нам не попало...— заключил Лань Хао. — Тогда давайте, в дженгу! — Это слишком скучно! Я не буду играть, –насупился Цзинь Лин — Да ты просто струсил! Трусишка Цзинь Лин! — Вовсе я не струсил! — Тогда чего боишься играть? — Я не боюсь! Вот возьму и победю! Побежу! Побижу? Побидю? Аа! Короче, готовься проиграть! Итогом игры стало то, что Цзинь Лин всё-таки проиграл, и получил десять щелбанов в лоб от Лань Хао, как наказание за проигрыш. Но Лань Хао из вредности и хулиганства ради, сделал последний щелбан очень болезненным за что получил в ответ. В итоге, это переросло в драку. Однако, в силу малого возраста нормально драться они не умели, а лишь размахивали кулаками в стороны и кусались. По итогу, Цзинь Лин закончил драку истерикой под названием: «Я всё дяде расскажу!». Дядя Цзян был самым ужасным ночным кошмаром друзей Цзинь Лина с тех самых пор, как тот отлупил их ремнём за разбитые окна в своём кабинете, и пообещал посадить их в кутузку. Что такое кутузка, мальчишки не знали, но офицеру Цзяну поверили, что лучше туда не попадать. Впрочем, стоит сказать, что получил тогда и Цзинь Лин, который сам же и запульнул мячик в окно полицейского участка. Ну кто же знал, что мяч прилетит прямо в кабинет к дяде! Ещё и тогда, когда он сам в нём допрос проводил! Цзинь Лин дулся долго и картинно на друзей, которые продолжили играть в дженгу в другой комнате. Время от времени, громко вздыхая, так, чтобы его было прекрасно слышно А-Юаню и А-Хао, которые решили оставить его в покое, пока сам не успокоится. Но тут ему на глаза попались такие манящие баночки с краской. Яркие краски в таких больших баночках, не то что у него дома! Он так хотел ими порисовать, но бумаги не нашёл, и решил украсить квартиру дяди Вэя. Краски очень хорошо ложились на деревянную мебель. И как хорошо на ней смотрелись портреты служебных собак Дяди Цзяна! Вот розовая – это Принцесса, ибо принцессы носят розовые платья, он в книжках сам видел. А синяя — Жасмин, как в мультике про Алладдина, а Красотка зелёная, потому что из тех красок, что он мог достать, оставалась только зелёная. Но тут ему на глаза попалась золотая краска. Его любимая. Единственное, что она стояла слишком высоко, поэтому Цзинь Лин решил её сбить, но вместо этого сбил, а вместе с тем и разбил фарфоровый сервиз, который стоял на полке ниже, и упал с оглушительным грохотом вниз, порезав мальчика осколками. На звуки грохота и плача из соседней комнаты прибежали Лань Хао и Лань Юань. А-Юань жутко напугался произошедшего, и сразу подскочил к Цзинь Лину, отправив А-Хао за аптечкой на кухню. А-Лин громко, ревел навзрыд, заливаясь солёными слезами. Хоть порезался он к счастью не сильно, но зато сильно испугался. Лань Юань со всей серьёзностью осмотрел царапины на друге, и убедился, что осколки фарфора нигде не застряли. Он сказал Цзинь Лину сидеть на месте и не двигаться, пока он не уберёт осколки, а сам пошёл за шваброй. Стоило ему только вернуться с ней, как с кухни послушался жуткий грохот и громкий вскрик Лань Хао. Он кинул швабру и бросился на кухню. Там на полу сидел ошарашенный Лань Хао, и болезненно потирал пятую точку. Рядом были обломки полочки и любимых осликов Сянь-гэгэ. А вот сам А-Хао был в полном порядке, а лишь болезненно ушибся при падении. — Что случилось? — Я хотел достать эту дурацкую аптечку и встал на полку, чтобы долезть. Ну кто знал, что она сломается?! Такие слабые полки! Но ты не волнуйся, я её смог скинуть! – радостно показал Лань Хао на валяющуюся рядом коробку с медленно растекающейся зелёнкой из разбитого пузырька. — Ах, – тяжко вздохнул А-Юань, представляя как будет убирать это всё, и что скажут родители, – пойдём, поможешь мне убирать осколки. И пластыри возьми, если они ещё не в зелёнке... — Да даже если в зелёнке! Так лучше будет, можно не мазать Юную Госпожу, а сразу прилепить ему пластыри с зелёнкой. Будет как Шрек! – Лань Хао весело засмеялся, и схватив перепачканные в зелёнке пластыри, понёсся в комнату следом за Лань Юанем. Там сидел уже не ревущий, но все ещё строящий обиженное лицо Цзинь Лин. Когда он увидел друзей, то сразу оживился. Лань Хао нёсся навстречу ему, размахивая зелёной упаковкой пластырей. За ним с несчастным и виноватым выражением лица шёл Лань Юань. — Юная госпожа! Юная госпожа! Не реви! Теперь ты будешь как Шрек! – радостно закричал Лань Хао, заходя в комнату. — Я не хочу быть как Шрек! Он страшный! Меня тогда мама не узнает и испугается! – и так большие глаза на детском личике испуганно расширились и стали казаться совсем огромными, а сам Цзинь Лин был близок к тому, чтобы разреветься – Я не хочу, чтобы мама не узнала! Я... я... я... Я хочу к маме! В итоге, Цзинь Лин громко заревел, а Лань Хао не зная что делать, заревел следом. Лань Юань почувствовал, что тоже скоро заревёт. Его оставили за старшего, а он не справился, его наверняка будут ругать и больше никогда ничего не доверят! Ему было так обидно, что он начал сначала тихо всхлипывать, а потом громко заревел. — Нас руга-ать буду-ут! И меня никогда больше за старшего не оставяят! И не похваалят! А папа Лань будет смотреть строго, и папа Вэй никогда больше не улыбнётся! И тетя Цин с дядей Нином больше не придут в гости! — А дядя нам ноги переломает! – сквозь слёзы воскликнул Цзинь Лин. — Нас убью-ют! – проревел Лань Хао, после этих слов дети заплакали ещё громче. Ещё до входа в квартиру Цзян Чэн услышал громкий плач и всхлипывания, и со словами : «Что у них опять случилось?», – он закатив глаза, с раздражением открыл дверь. Первым что он увидел, это были зелёные пятна на полу, которые вели из кухни в гостиную. Он даже не стал заглядывать на кухню, а сразу пошёл в гостиную из которой доносился громкий рёв, который прекратился стоило ему открыть дверь. Его глазам предстали осколки фарфора, пятна краски и, видимо, зелёнки, а также заплаканные и испуганные лица трёх мальчишек, схватившихся друг за друга, и с ужасом в огромных глазах смотрящих на него. Никаких сомнений, что этот бардак дело рук трёх маленьких паршивцев не оставалось. А ревели они по всей видимости, потому что прочувствовали весь ужас ожидающих их последствий в виде наказания. Цзян Чэн поморщился. Разбираться с детьми не было никакого желания, но и оставлять как есть было нельзя. Он бы наорал на них и отлупил, но смотря в три пары глубоко несчастных глаз, он лишь махнул рукой и ворчливо произнёс. — Сидите тут и не мешайтесь под ногами! И только посмейте еще что-нибудь сотворить, я вам ноги переломаю! Дети в ответ активно закивали, поняв, что кара откладывается на потом. По крайней мере не от страшного дяди Цзяна они получат, а от родителей. Цзинь Лин очень надеялся, что мама его пожалеет и не будет наказывать. Он не хочет, чтобы у него отняли его Феечку и не разрешали с ней играть. Лань Хао был уверен, что он точно будет наказан и его налупят, а может и того хуже — отправят к дедушке Цижэню, который конечно не был его дедушкой, но его так звали все дети в семье. А Лань Юань думал, что ему ещё долго не будут ничего доверять. Все трое детей выглядели глубоко несчастными и Цзян Чэн не мог их не пожалеть. Не то чтобы ему и впрямь было так жалко мелкое хулиганьё, но он просто не хотел, чтобы они плакали. Да и шицзе не будет рада, если её сын будет весь зарёванный. Поэтому он достал из холодильника три мороженых и всучил их вмиг просиявшим от этого детям. Как же тяжело иметь дело с маленькими детьми!