Blind spot

Харлин Квинзель щелкает кнопкой диктофона и, убедившись, что запись идет без перебоев, откидывается на неудобном кресле. Лилиан Хамонд, следит за ее движениями пристально и неотрывно, словно кошка приготовившаяся к броску. Она облизывает полные губы и всем видом дает понять, что готова начинать. - Ты принесла? – нетерпеливо спрашивает она. Харли ставит диктофон на паузу и кладет на стол пачку сигарет и упаковку тампонов. Лилиан быстро прячет средство личной гигиены где-то в складках больничной пижамы. - Не понимаю, что эти олухи имеют против, - комментирует она, - разве можно убить кого-то тампонами? Она нервно и противно хихикает и только этот смех выдает в ней ее маниакальную мрачную сущность. На первый взгляд это всего лишь молодая красивая женщина, красивая настолько, что даже Харлин, никогда не испытывавшая тяги к своему полу, кроме невинных забав в общаге колледжа, испытывает влияние ее магнетизма. - Я думаю, ты нашла бы для них неординарное применение, - кокетливо откликается Харли и взгляды девушек встречаются. Кнопка диктофона снова щелкает. Лилиан подмигивает и хищно улыбается. - Не старайся, - говорит она чуть тише, - девушки меня никогда не интересовали. - Субординация, - разводит Харлин руками и заглядывает в личное дело Лилиан, лежащее перед ней на столе, - действительно, ты не убила ни одной женщины. Почему? - Потому что они меня и не интересовали, - спокойно и логично повторяет Лилиан, - так продолжим? В прошлый раз ты спрашивала меня о детстве. Харлин кивает и раскрывает свой блокнот с записями. - Ты ждешь душещипательную историю о том, как отчим насиловал меня отверткой и девочки в школе мазали дерьмом мой шкафчик, - Лилиан закуривает и блаженно выдыхает в воздух струйку дыма, - но прости, куколка. У меня нет такой истории. Мои родители меня очень любили, наша семья была полноценной и удивительно здоровой для этого больного мира. Первый секс у меня случился только на старших курсах колледжа, я не была ботаничкой, состояла в сестринстве, но ждала того самого… - И ты его убила? - Нет, что ты! Джеймс сейчас живет где-то в Кентукки у него прекрасная семья, - Лилиан определенно нравится рассказывать и делает она это превосходно, ее речь поставлена и артистична, за мимикой приятно и интересно наблюдать. Иногда у Харли создается впечатление, что она разговаривает с подружкой, а не с хладнокровной убийцей. - Думаю, мы с тобой похожи чем-то, - продолжает Лилиан, - ты тоже девочка из хорошей семьи, избалованная и любимая. - Почему ты так думаешь? – Харли поднимает взгляд от записей на Лилиан и от этой внезапной смены темы в сторону ее личной жизни ей становится неприятно. - Я уверена, - пожимает плечами Лилиан. - У нас, определенно есть отличие, - заметила Харлин, - я не убиваю и не ем мужчин, с которыми сплю. Лилиан звонко смеется и это другой смех, более приятный и человечный, а не тот, который вырывается из нее обычно. - Никогда не поздно начать. Харли неловко улыбается, хотя понимает, что шутка нарушает все допустимые этические нормы. - Ну… у тебя, вероятно, были какие-то фантазии на эту тему? Склонность к жестокости… Может ты мучила животных? – робко пытается она вернуть разговор в более комфортное для нее русло. - Что ты, - фыркает Лилиан, - я очень люблю животных. И я фантазировала только о милом домике на берегу моря с красивым мужчиной и послушными детишками… Ты хочешь знать, как я стала такой, как я оказалась здесь? Случайный случай в подворотне, нападение, ограбление, изнасилование на вечеринке… Ни-че-го. - Но… - теряется Харли. - В каждом из нас есть уголок тьмы, - нараспев произносит Лилиан, - и во мне и в тебе. Однажды ты перестаешь бежать от него и выпускаешь наружу. Попробуй, может тебе понравится? Но придумай что-то оригинальное, трахать и есть красавчиков – моя фишка. Харлин бросает на тумбочку ключи от дома и устало падает на диван перед непрерывно бормочущим телевизором. Девушка устало массирует виски и откидывается на спинку, разглядывая однотонно белый потолок. Ее мысли далеки от этой комнаты и сменяющих друг друга картинок на экране. Шон выходит из душа в одном полотенце, на ходу растирая другим, поменьше, короткий ежик волос на голове. Он дежурно целует Харлин в макушку и плюхается на другой конец дивана. - Выглядишь замучанной, - констатирует он. Харли нехотя переводит на него взгляд, - очередная неудачная беседа со Сверчком? - Она Богомол, - поправляет девушка и кривится в улыбке, - и она… непрошибаема. Шон тянет к себе брошенную на полу сумку девушки и выуживает оттуда блокнот и быстро пролистывает на последнюю страницу. - «Благополучная семья, отсутствие негативного сексуального опыта и актов насилия в отношении объекта…» - зачитывает он. Харлин вырывает у него блокнот и брезгливо швыряет обратно в сумку, - пока не пахнет сенсацией. А ты уже купила платье на презентацию книги… - Ой, прости, - спохватилась девушка, - презентация будет. Я вытащу из этой стервы историю… - А над псевдонимом ты уже подумала? - Что? – откликнулась Харли, - а чем тебе не нравится мое имя? - Что скажут твои родители, если их милая дочурка издаст книжку про секс и насилие? – с легкой насмешкой ответил вопросом на вопрос Шон. - Их дочурка станет очень богатой и знаменитой, - заявила Харли, - хотя мое имя действительно мне не нравится. Как тебе Лора? Или Памелла? - Еще хуже, - фыркнул Шон и потянулся за пультом от телевизора, - с твоей фамилией звучит безобразно. - А с твоей? – попыталась разрядить обстановку девушка. - Дорогая, если ты будешь публиковать такие книжки с моей фамилией, меня выгонят из компании Уэйна, - парировал мужчина. Харлин обиженно надула губы и потянулась за своим блокнотом. Шон потрепал ее по щеке и уставился в телевизор, бессмысленно переключая каналы. Харли пробежалась взглядом по своим записям. - Она… так сексуальна, - поделилась она, - по-животному. К ней тянет. В ней есть что-то первобытное. Она как жрица древнего культа, которая приносит мужчин в жертву… О, подожди, неплохая фраза. Девушка выудила из сумки карандаш и принялась судорожно писать. Она была так увлечена этим занятием, что не обратила внимания на руку Шона, скользнувшую по ее бедру к застежке на брюках. Карандаш в пальцах девушки повис в воздухе. - Ты ее хочешь? – поинтересовался Шон и тем временем его ладонь оказалась уже под резинкой кружевных трусиков, - чтобы вот эти тощие женские ручки копошились вот тут? Харлин напряглась и попыталась отделить возбуждение от раздражения на мужчину, отвлекающего ее от работы. - Руки, которыми она расчленяла людей. Фу, какая мерзость, - пробормотала она. - А меня не хочешь съесть? – кокетливо откликнулся Шон. Харлин отбросила блокнот в сумку, сбросила на пол брюки вместе с бельем и забралась к мужчине на колени. Коротким и резким движением она распустила собранные в пучок волосы и золотистой волной они рассыпались по плечам в белой шелковой рубашке. - Я предпочитаю что-то потверже женских пальцев, - заявила девушка. Полотенце Шона последовало на пол за ее одеждой. Харлин легко закинула ноги мужчине на плечи и сплела ступни у него за головой. - Лучше бы ты дальше занималась гимнастикой, - ухмыльнулся Шон. Харлин двигалась на нем агрессивно и решительно, компенсируя все напряжение накопившееся за день и особенно за время долгой и бессмысленной беседы с Богомолом. Она никак не могла выбросить из головы эту странную женщину, но прочнее всего в ее мысли вплелись последние слова. «В каждом из нас есть уголок тьмы». Шон внезапно застыл и Харли возмущенно посмотрела на него. Взгляд мужчины был прикован к экрану телевизора. «И во мне и в тебе». Харлин тоже обернулась на телевизор и попыталась понять что приковало внимание ее любовника. Он никогда не был поклонником этих бесконечных скучных телевизионных шоу. В гостях у очередного безликого ведущего сидел странный парень с клоунским гримом. «Однажды ты перестаешь бежать от него и выпускаешь наружу». Парень на экране вытянул руку с пистолетом и эхо выстрела было таким пронзительным, что Харлин показалось, что стреляют рядом с ней. Ей захотелось убежать и спрятаться, лишь бы только почувствовать себя в безопасности. Голос Лилаин в голове эхом набата слился с отзвуком выстрела. «Попробуй, может тебе понравится?» Экран мигнул и сменился сообщением о технических неполадках. Харли безвольной куклой повалилась на Шона, чувствуя разливающееся внутри тепло и ощущение странного, необъяснимого счастья.