Нам надо расстаться

      Осень и сама по себе невеселая пора. Время увядания и скорби, время прощания. А уж когда тебя бросают, словно ненужный фантик или использованный проездной билет, в последний день сентября, осень становится во сто крат хуже.              Так думал Он, бредя по сумеречным улицам небольшого провинциального городишки, пиная буро-коричневые мятые листья. И кто сказал, что опавшая листва — это красиво? Красиво это всего лишь мгновение, пока лист кружится в воздухе, исполняя последний свой танец. А потом он падает. И его давят каблуками, сгребают в одну кучу в мусором, жгут. Или он гниет, пока вовсе не исчезает. Это скользко, мерзко и грязно... И очень печально.              Он брел, подняв воротник старенького, затертого до дыр на полах и локтях пальто. Мокрая взвесь пробиралась не только под одежду, но будто под саму кожу, и холодила не только тело, но и сердце. Хотя оно и так у Него застыло. Замерло, впало в кому. После того, что Она сказала Ему. Такие простые слова, но сколько в них было горя для Него.              «Тарачик», — сказала она (его зовут Тарак, но она придумывала ему раз за разом все новые и новые ласковые прозвища, заставляя его ликовать), — «ты знаешь, я тут поняла... Я взрослая теперь. Шутка ли — тридцать. И я должна быть серьезной. Больше никаких спонтанностей, глупостей, ребячества. Нам надо расстаться, Тарачик...»              Она сказала — и у Него сердце упало. Вот так вот... просто? Она гонит его.. так легко? Перечеркивая все, что было у них? А у них ведь было многое. Рука об руку больше десяти лет.              Они познакомились, когда Ей было всего пятнадцать. И с Его приходом, Ее жизнь стала совсем другой. Полной радостей, открытий, восторгов. Она сама об этом ему говорила. Каждый день. Каждую ночь.              Едва ей исполнилось шестнадцать, Она на перекладных, электричках и попутках рванула через полстраны до Москвы, чтобы попасть на концерт любимой группы. И Он восхищался ее голосом, когда Она подпевала песням. А Она ощущала себя совершенно счастливой и благодарила его за то, что Он был с ней в этот момент, что подтолкнул к исполнению давней мечты.              Потом, став чуть старше, Она, поддавшись Его уговорам, всего с сотней в кармане сорвалась вновь через всю страну, но уже на юг. И там жила в палатке прямо на берегу шумного, теплого моря. И Он улыбался, глядя на ее перемазанные арбузным липким соком щеки и светящиеся глаза. А Она плакала от того, что так свободна и так юна. И вновь благодарила.              Они пережили вместе несколько переездов, Она открыла для себя множество занятий, о которых и подумать бы не могла без Него: прыжки с парашютом, дайвинг, танцы на пилоне...              Он был с нею, когда Она решила бросить ВУЗ, куда ее запихнули родители. Он был с нею, когда Она (ради эксперимента, конечно же!) поцеловала девушку. Он был с нею всегда. Поддерживая, внушая уверенность в том, что Она права, живя так, как хочется Ей: спонтанно, без оглядки, счастливо.              И Они любили друг друга. И Она говорила, что Ей без него было бы тошно. А Он молчал. И думал, что Он без нее вовсе не смог бы жить.              И вот теперь... Такой удар.              Уйди. Прощай. Ты не нужен боле. Я стану совсем другой, а ты... Что ж, ты как-нибудь.              Он тяжело вздохнул, со стоном вышел воздух из легких, и где-то высоко в небе на Его стон отозвались скорбным криком улетающие прочь птицы.              Тарак — больше никаких милых прозвищ — подошел к парапету, что ограждал грязную, больше похожую на канаву речушку, что, впрочем, была достаточно глубокой, чтобы утопиться в ней. Наклонился над темной водой... Прыгнуть и умереть. И тогда боль от того, что его изгнали, пройдет. И не будет так разрываться сердце. Вот сейчас... Надо только сделать шаг, потом перемахнуть через ограду. И отпустить руки. Вода примет его, как дитя. И его легкие наполнятся ею, и все исчезнет.              О, хоть бы только еще раз, последний, увидеть Ее улыбку. Услышать Ее смех и... можно и...!              Он услышал переливы, похожие на звон маленького колокольчика, за своей спиной. Резко обернулся. Неужели, Она?! Нет. Там стояла другая. Совсем еще юная. Не старше шестнадцати. Ее русые волосы трепал ветер, а она смеялась и ловила руками невидимые потоки воздуха, танцуя. Тарак подумал, что первым, на что уговорит новую Ее, будет розовый цвет волос.              — Привет! — подошел Он к незнакомке и протянул ей руку для приветствия. — Меня зовут Тарак. И я это... таракан, что живет в голове молоденьких девушек и заставляет совершать все глупые, но такие счастливые поступки. Хочешь, я буду... с тобой?              Новая Она сначала нахмурила непонимающе брови. А потом вновь звонко засмеялась и уверенно тряхнула его руку, вложив свою ладонь в его.              — Хочу!              Осень — не такая уж плохая пора, когда ты кому-то нужен...