Цветы в волосах

      Цзинъи, смеясь, вплетает в длинные волосы отчаянно смущающегося Цзинь Лина яркие полевые цветы.       Бело-голубые бутоны прорастают у Сычжуя в лёгких, опадая окровавленными лепестками на ладони при кашле. Лань Юаню это кажется по-своему красивым. Пугающе, отвратительно, но — красивым. Он не знает, что за цветы выращивает внутри его неразделённая любовь и ищет в книгах. Чтобы знать, что именно его убьёт. Думать о том, что убивают его собственные безответные чувства он не хочет. ((Надеяться на взаимность невозможно — лобная лента Цзинъи давно оплетает запястье Цзинь Лина.)       Лань Сычжуй любит уже который год — сколько помнит себя. Это чувство кажется правильным, привычным, родным. Любовь тёплая и искренняя, по сути — не требующая отдачи. На деле — уничтожающая день за днём. Любить Цзинъи для Сычжуя просто и естественно, иначе и быть не может. Он искренний, лёгкий — как летний ветер, со звонким смехом и искрящимися глазами. Самый хороший. Чувства Сычжуя свёрнуты у сердца пульсирующим клубком. Они греют в самые тёмные ночи, дарят силы двигаться вперёд, странно, но — делают счастливым. И незаметно сжигают, на пепле проращивая всё новые цветы.       Перед сном Лань Юань сжимает в руках свою лобную ленту. С каждым днём ему всё тяжелее дышать из-за рвущихся наружу цветов, а лента словно жжёт кожу, просясь в чужие руки. Как будто не понимает, что её не примут. Из горла вырывается кашель, сопровождаемый фейерверком из окрашенных кровью нежных лепестков. Они опадают на пол, пачкая попутно белые одежды. Сычжуй только вздыхает — снова придётся застирывать, чтобы никто не увидел.       Он смотрит на лёгкую полоску ткани, скользящую между пальцев. Без ненависти или отвращения, только с плохо скрываемой грустью — лента кажется чем-то неверным, словно насмешка, чужим, ему давным-давно не принадлежащим. Сычжуй привычным движением возвращает ленту на место, поправляет высокий хвост и снова кашляет. Надрывно, выплевывая на подставленные ладони россыпь бутонов. В последнее время наружу рвутся уже не только лепестки, но и целые цветы. Лань Юань понимает, что его время на исходе, и скоро лёгкие будут насквозь исчерчены стеблями и соцветиями.       Сычжуй не знает, за что ему это проклятие, но принимает его. В конце концов, он любит, и это, несмотря на все «но», прекрасно. Лань Юань понимает, что, будь у него выбор — любить и умирать от этого, или не любить, он выбрал бы первое.       Рядом слышится заливистый смех Цзинъи и смущенное бормотание Цзинь Лина. Лань Юань, вздрагивая, возвращается в реальность. Волосы А-Лина растрёпаны и похожи на пёструю клумбу стараниями Цзинъи. Они оба такие счастливые, влюблённые и искренние, что Сычжуй невольно щурится, будто на яркое солнце смотрит. И улыбается мягко. Он безмерно счастлив за них и жалеет только о том, что не сможет быть рядом с ними подольше.       Настырные ростки пробивают лёгкие насквозь.