Зимняя сказка

На самом деле снежинки – летающие перья зимы. Белая птица встряхивается во сне или дрожит от космического холода. Снежинки боятся марта, его беспощадного тепла, тяжелой поступи, дождей и праздничного костра. Снежинки боятся ладоней и дыхания. Она никогда не ловила снежинки. Достаточно того, что они жалостливо хрустели под ногами. Ступени купальни по-зимнему скрипели, море подо льдом гудело. Под крыльцом было непривычно тихо. - Я принесла теплого молока, - сказала она, - Чтобы вы согрелись. Умерла яблоня в саду в долине. Весной уже не зацветет. Что ж, беспокойное семейство посадит новую, это она знала точно так же, как то, что на двенадцатый весенний день они придут к ней в гости с банкой клубничного варенья. Река покрылась льдом настолько, что тот даже не хрустел под ногами. Она аккуратно потопталась на середине, но вода не отозвалась. «В этот год все иначе, - подумала она тревожно, - Это что-нибудь значит, вот только что?» А чашку под крыльцом никто не тронул, и молоко покрылось тонким слоем ледка. Печально вздохнув и натянув шапчонку на уши, она пошарила лапой под досками и вытащила на свет нечто мохнатое и неподвижное. - Вот оно как, - еще два мохнатых тельца она обмотала своим шарфом, зябко поежившись, - Вот оно как. Маленький заварочный чайник недовольно звякнул крышкой, и сам собой плеснул густой чай в чашку. Тревожный писк и шорох доносился отовсюду. - Пусть им будет уютно спать, - сказала она шорохам, - Я отнесла их в лес. - А ведь Ледяная Дева ушла еще два дня назад, - проговорил насмешливый голос. На самом краю стола сидел улыбающийся Чеширский Кот, полоски на нем то появлялись, то исчезали. Он бесцеремонно завладел чайником и налил горячий напиток в невесть откуда взявшуюся чашку. Она серьезно посмотрела на него голубыми умными глазами. - Так бывает, - заметила она, - Только ты не появляешься, если все идет своим путем. - Мой путь - везде, - заметил, сверкая зелеными глазами, кот. - Приходи на Большой Костер, - она протянула коту рыбку, которую тот, урча, слопал, - Нужно проводить ее. - Никакой нужды в нем нет. Зима никуда не уйдет, правильно догадываешься, - фыркнул он, разделываясь с головой рыбки. Зубы у него были ничуть не иллюзорные, маленькие и ненормально острые. Она задумчиво почесала мордочку. - И что же? Долина навсегда останется спящей? - А это надо не у него спрашивать, - фыркнул глубокий голос , и на соседнем стуле объявился Локи. Мышки-невидимки испуганно забряцали ложками в комоде. - Любое приключение должно с чего-то начаться...- хитро подмигнул кот, прихлебывая чай, - Хотя бы с чая. Локи хмуро взглянул на Чешира, и тот, заурчав, принялся исчезать, начиная с кончика рыжего хвоста. - Как всегда, ничего не знает, но везде лезет, - повел плечом бог и сунулся в оставленную котом чашку, - Приторный, тьфу! - А может, только он и знает, что происходит, - задумчиво протянула Туу-тикки, глядя на то, как исчезает синяя котовья чашка вместе с недопитым чаем, - Снег кончился. В высоком черном небе мигали звезды. - Я приду на Большой Костер. Надо будет поговорить с Заплутавшим. Туу-тикки кивнула и подбросила торфа в камин. Когда она обернулась, Локи уже исчез. *** В кострище сложили нынче все, что удалось найти, но все равно было мало. Вздохнув, Туу-тикки ушла ненадолго и вернулась со старой дверцей от сарая Муми-троллей. Вообще-то она хотела заменить доски на крыльце купальни, но Большой Костер важнее, чем какая-то купальня. Если бы Муми-тролль не спал уютно в своей кровати нынешней зимой, он бы наставительно произнес: «Что же вы будете сжигать, если зима и правда не уйдет? Оставьте хоть немного». Но вместо этого она принесла все, что было, и завела свою песню про Туу-тикки, которая сложила Большой Зимний Костер, чтобы прогнать тьму и холод, чтобы согреть всех замерзших и озябших, всех одиноких и забытых. Костер горел зло, ревел, откусывал от темноты куски и треском их жевал. Вокруг него скакали в бешеном языческом танце крохотные существа с длинными ногами, рогами, крыльями и мордочками. Зимние существа не любили вмешательства в свою жизнь. Слова - это тоже вмешательство. Многие из них и говорить-то не умели. Ближе к полуночи костер стал вздрагивать от испуга. Языки пламени неловко подлизывали угли, будто сомневаясь, стоит ли гореть дальше. Туу-тикки спрятала трубку, надвинула шапчонку на глаза и поправила рукавички. Ночные существа окружили костер и монотонно выли на одной ноте. «Слышал бы их Муми-папа, обзавелся бы седой мордочкой. Муми-тролли не созданы для Больших Костров», - подумала Туу-тикки. А потом по мелкой поземке и особенно тоскливому пассажу она поняла, что главный гость явился. Она никогда не видела его по-настоящему, только мельком большой пушистый хвост да серебристые когти на мощной лапе. Ему принадлежала привилегия гасить Большой Костер. Потому что Большой Костер не умирал. Никогда. Туу-тикки успела почувствовать всей шерсткой леденящее дыхание, когда костер погас. Ночные существа с шорохами и повизгиванием разлетались и разбегались кто куда. Заплутавший - а именно так его звали - был их богом. Богом, которого они почитали и боялись. В темноте зазвенело тонкое хихиканье, и Туу-тикки ощутила на плече тяжесть. Кот совсем не был теплым, а пах чем-то нездешним, будто плавал невесть где до этой секунды. От хвоста несло апельсинами, а кот, словно нарочно, махал им перед самой ее мордочкой. - Языческие боги хорошо понимают друг друга? - спросила Туу-тикки. - Еще хуже, чем мы с тобой, - с удовольствием мурлыкнул кот, - Хотя это смотря о каком понимании речь. Туу-тикки озадаченно потерла мордочку, разогревая замерзший нос. От костра донесся низкий предупреждающий рык. Зеленоватый свет из ниоткуда (или из посоха Локи, который появился из ниоткуда) осветил нечто такое, что Туу-тикки предпочла зажмуриться и забыть то, что заменяло Заплутавшему мордочку. Она и не думала, что он настолько древний, что правильнее сказать - Древний. - И я не рад тебя видеть, - отозвался на рык Локи, - Я по делу. Заплутавший фыркнул, Туу-тикки и кота обдало снегом и запахом вечной мерзлоты. Кажется, он что-то отвечал, потому что иначе Локи, получалось, разговаривал сам с собой. - С тобой так скучно, ты никогда не задаешь вопросы, - зашептал кот, щекоча усами, - А ведь я кое-что знаю. - Зачем спрашивать, если ты никогда не отвечаешь понятно? - пожала плечами Туу-тикки. - А кто сказал, что понятный ответ - самый верный? - расхохотался довольный Чешир. - Иногда ответы не нужны. - Это кажется, всем нужны ответы, - кот принялся вылизывать лапу, холод ему был нипочем, - Например, почему не приходит весна. Или что будет, если она так и не придет? - И почему же? - спросила она. Кот невозмутимо вылизывался, притворившись, что не слышит. Туу-тикки вздохнула и вздрогнула, услышав усталый голос Локи. - Да потому что кое-кто не наигрался в игрушки! Он тяжело вздохнул и покрутил посох. - Ушел? - спросила Туу-тикки. - Ему пора. Его ночь кончилась. Я сказал ему, где Морра, сама она все равно не найдет, - Локи потер глаза, он не спал вечность и ни на грамм не преувеличивал. - Самая забытая из всех легенд, - хихикнул кот, - Красавицы, чудовища… Два чудовища - вот где правда. Среди льдов, совершеннейшая нелепость, для легенд не годится. - А что там с игрушками? - Туу-тикки поежилась, с тоской думая о купальне. Ей единственной приходилось мерзнуть, ну не богу же огня, в самом-то деле! Локи тяжело взглянул на Чешира, тот выразительно зафыркал и принялся крутиться волчком, так и норовя притвориться воротником бога. Наконец, Локи это надоело, и он просто дернул за хвост. Ни у кого другого бы не получилось, ухвати-ка этого пройдоху, а у него вышло - кот возмущенно мявкнул и ощетинился, в отместку вцепившись в плащ. - Давай, какая уже разница, - вздохнул бог, - Я и так знаю, что ты во всех девяти мирах гуляешь. Чешир обиженно тяпнул Локи за палец и получил щелбан в нос, после чего растворился до самой улыбки. - Он блестел, - облизнулась улыбка, - Я люблю то, что блестит. - А синее внутри тебя не смутило? - скосил зеленые глаза Локи, - В глаза смотри. - Вот так? - Чешир материализовал один глаз и тоже скосил его на бога, - У нас обоих тяга к синим игрушкам, да? - А ну перестань! - возмутился бог и щелкнул кота посохом прямо по появившемуся животу, - Ты знал, что это? - Нет, - трагически возвестил кот, - Я кот, а не энциклопедия. - И где ты его оставил? - Так здесь, в Муми-долине, - фыркнул кот, - Здесь зимой все спят, пусть и он поспит. - А зима? - устало спросил бог, опираясь на посох, как на клюку, - Про зиму подумал? - Он блестел, - ответил Чешир, будто это все объясняло, - Спать лучше в космической темноте, а просыпаться на третью неделю весны. - Ты думал, он проснется? - Локи уставился на него укоризненно. Кот внимательно взглянул на бога обоими глазами и слишком серьезно для самого себя повел мордочкой. - Что может думать Безумие? - промурлыкал он, - Он блестел и переливался. А я принес его сюда, чтобы он спал. И кот растворился в воздухе - вопреки себе, сразу и окончательно. Туу-тикки, молчавшая до этой минуты, рассудительно взглянула на Локи, ожидая объяснений или исчезновения. И то и другое будет подходящим ответом. - Я же бог огня, - вздохнул тот, - Да и виноват во всем опять я. Поищу. И исчез. Туу-тикки кивнула, удовлетворившись, и направилась отогреваться в купальню. Ее дело было оказаться в нужном месте, а эти двое сами решат, кто из них бог, а кто безумец. *** Космос как хрустальный мир: все звуки - звон, тишина - гул. Можно целую вечность падать и не знать, что летишь, а можно лететь, не замечая, что падаешь. Это все равно. Можно греть шерсть у самых звезд, воруя лапой стеклянные лучи, разбивать до звона маленькие глупые астероиды, залетать в забытые миры. В забытых мирах чего только нет: забытое время, что ходит как вздумается; забытое пространство, что искажается, как придется; забытые люди, живущие наоборот. Есть миры, которые можно измерять по линейке, и вносить туда разлад - самое большое веселье. Есть миры, где никто никогда никого не зовет по имени, где никого не удивишь говорящим котом. Есть даже мир, в котором Алиса пьет чай со Шляпником и Зайцем. Особенно весело давать советы и наблюдать, как в них ищут смысл. Иногда находят. У маленькой кометы был красивый морозный хвост, и кот долгое время гонялся за ним, юрким и быстрым, откусывал снежинки и полосовал лапой лед. Внутри светилось глубокое темно-синее, маленький кусок бесконечности. Подумаешь, какая невидаль, но блестело здорово. Что-то спало внутри, и Чешир подумал, что спать в космосе интересно, и тоже спал. Недолго, правда, слишком скучно видеть сны о Стране Чудес. Наигравшись с хвостом кометы, он решил, что весело будет принести это на землю - куда-нибудь в уютное благоразумное местечко. Пусть у них будет свое безумие. У всех должно быть немного безумия. Поддевая лапой дождинки и слизывая их с рыжей шерсти, кот рассеянно царапал ледяной покров кометы. Муми-долина тогда только готовилась к своей собственной зиме - топила печи, укрывала люстры сеткой, доставала теплые одеяла и ела хвойные иголки. Чешир появлялся то у одной трубы, то у другой, заглядывая зеленым глазом в окна и нюхая воздух. В долине пахло тишиной, уютом и благоразумием. Кот высунул язык и попробовал его на вкус - пресное. Зима в Муми-долину пришла той же ночью и началась почему-то с уютного местечка между увядших розовых кустов Муми-мамы. Морра в ту ночь пела свою песню с особенным торжеством. Локи нашел комету не сразу, слишком много льда и снега. Увядшие кусты потянули к нему свои сухие руки и испуганно вспыхнули огнем. Увидев ее, Локи нахмурился и вздохнул. Дурацкая ответственность. И ведь было же когда-то намного легче, совсем по-другому… Сам виноват. Вокруг был гудящий холод, приближающийся к космическому, а маленькая комета таяла - от нее почти ничего не осталось, и неудивительно, что Чешир потерял к ней интерес. Блестящая оболочка осыпалась, и маленький кусочек синей бесконечности пульсировал в оставшемся ледяном слитке. - Кто же ты? - тихо спросил Локи и осторожно дотронулся. Маленькой комете снились сны. Сны, в которых она еще не была маленькой кометой, а была синим шелком, плещущимся в ветру, уютным мерцающим покрывалом для испуганного ребенка и крепкой теплой рукой для упавшего. Локи слабо улыбнулся. - А, - понял он, - Маленькое божество из чужих миров. Снег взметнулся, превращаясь в бурю. Локи непонимающе огляделся и вернулся к снам. Маленькому божеству снился другой сон, в котором его имя произносили все реже, пока, наконец, злой ветер неверия не подхватил его и не изгнал в пустоту. Холодная гудящая пустота баюкала маленькое божество многие века, пока оно совсем не уснуло, обрастая волшебным космическим льдом. - Вот оно что, - понимающе кивнул Локи, - Вот почему так холодно. Огонек вспыхнул на белой руке с длинными пальцами, и бог огня откинул черные волосы, чтоб не мешали. Ему предстояло сотворить давно забытое волшебство. *** Солнце вышло сразу на несколько часов, с крыши впервые капнуло, и Туу-тикки вывернула свою шапчонку на другую - небесно-голубую - сторону. В купальне весело свистел чайник, солнечные лучи, падая через витражи, окрашивали все в веселые цвета. - Значит, нашел, - пробормотала Туу-тикки. - Нашел, - ответило ей из-за стола, и она вздрогнула. Было бы лучше, если бы он входил через дверь. - Он неплохой, просто замерз, - пояснил Локи, принимая чашку с чаем от мышек-невидимок. - Ты ведь согрел его? - Кажется, - слабо улыбнулся бог, - Ему нужен новый дом. - Пусть остается, - пожала плечами Туу-тикки, - Здесь для всех есть место. Локи выхлебал чай и долго вертел в руках чашку. - Всему пора на свои места, - вдруг тихо сказал он, по-прежнему глядя в чашку. - А разве все и так не на своих местах? - на шее у бога на манер воротника материализовался Чешир. - Я устал, - просто сказал Локи, - Тяжело всегда быть серьезным. Кот расфыркался и вдруг, высунув длинный розовый язык, лизнул его в щеку. - Главное, бессмысленно, - назидательно проговорил он. Туу-тикки тихо наблюдала за ними из своего угла. - Возвращайся, - Локи почесал кота за ухом, - И скорее, я не люблю ждать. Чешир странно рассмеялся, ни по-кошачьи, ни по-человечьи, оказавшись перед носом Локи. - Весне быть, - мурлыкнул он, положил лапу богу на лоб и медленно растворился. Туу-тикки, понимающе улыбаясь, наблюдала, как лицо Локи из усталого становится ехидным, зеленые глаза загораются ярче, появляется ухмылка, а волосы стремительно рыжеют. - Иногда нужно выпускать свое безумие погулять, когда особенно мешает, - хихикнул он, с хитрым видом вертя в руках чашку. - Главное, чтобы в конце все было на своих местах, - закончила Туу-тикки. - Именно, - хмыкнул Локи и исчез, оставив после себя смутное хихиканье. Упавшая на бок чашка была единственным, что осталось от странного гостя. Туу-тикки заглянула в нее и нашла на дне маленький белый подснежник. Весне – быть.