мы ещё увидимся.

– Какой день уже по счёту? – с усталостью в голосе спросил Стивен у Гранат. Жемчуг не желала выходить из храма, а точнее, из своей комнаты. Кристальные Самоцветы без неё не могли. Потерять самого важного члена команды, ту, что прошла всё от начала до конца... Это было очень больно. Изредка за дверью они слышали всхлипы и её тихие разговоры с самой собой. Кажется, она говорила с голограммой Розы Кварц. Или же со своим Алмазом, которой Жем была и будет верна всегда. Навязчивые мысли о неидеальности прошлой Пёрл Розового Алмаза заставляли её чувствовать себя ужасно. – Мой Алмаз... Я не была идеальной, правда? – вопрошала та, взяв ладонь, состоящую из голубоватого света. Но голографическое изображение её возлюбленной рассыпалось на тысячи мелких частичек. Она вновь исчезла. И оставила Жемчуг наедине со своими разъедающими, неприятными до смерти мыслями. Самоцвет не может умереть, но может сломаться физически. А Жемчужина была сломана ментально. Внезапный уход Розы из жизни заставил её впасть в отчаяние, в глубочайшую депрессию. Когда её Алмаз оставила преданную Пёрл, последняя не могла не кричать и не рыдать. Она впервые познала настолько горькое и разрушающее чувство ничтожности. Без Розы в этом мире она ничто – и Жемчуг знала это по себе. Нечем было заглушить нарастающую боль от обиды и от проигрыша в этой войне за чувства Розовой. Меч Стивена также пропал. И как бы Аметист и Гранат не пытались подняться вверх по водопадам в комнату Пёрл, дабы вернуть клинок и её саму, их сносили бурные потоки, коих Кристальные прежде никогда не наблюдали. – Роза, я... – начала та, – Я больше не могу. Жемчужина взяла меч в свои тонкие, изящные руки. В блике отразились слёзы, что текли по усталому лицу. Она была сломана, и починить себя саму не могла. Меч пронзил её грудную клетку, оставив прорастать прекрасные бледные розы на месте ран. – Мы ещё увидимся, – с улыбкой светлой грусти произнесла Жемчуг и тут же рассыпалась на тысячи нежнейше-розоватых лепестков.