Mes soleil et etoiles

Малаки не смог бы точно сказать, как изменилась его жизнь с появлением Анжели. Не потому, что перемены были незначительными, а потому, что она стала неотъемлемой частью жизни. Он забыл, как было до неё, и вспоминать не хотел. Потому что какая разница, как было «до», если есть «сейчас»? Малаки помнил первую встречу. Он, на тот момент ещё недостаточно известный алхимик, стараясь сделать себе репутацию, принял заказ у одного богатого парижанина средних лет — мсье де Нуаре. Когда выполнил и принёс, заказчика дома не было. Как только алхимик постучал, дверь открыла служанка и сообщила, что хозяин отсутствует, но его может принять мадмуазель Анжели. Как выяснилось, племянница. Малаки помнил, как остолбенел, увидев её. Он довольно-таки редко сталкивался с женским полом. Встреча была неожиданной и несколько обескуражила его. Дивная неземная красота девушки только усугубила растерянность мужчины. Белокурые волосы собраны в незамысловатую причёску — несколько прядей заколоты сзади, а по плечам струятся локоны. Глаза — кристально-голубые, цвета весеннего неба. Тонкие черты лица, твёрдый подбородок, прямая осанка, манера свободно и уверенно держаться выдавали в ней истинную аристократку. Она была одета по-простому и неброско: белая блуза с манжетами и тёмно-сизая юбка до пола. Но эта одежда только подчёркивала природную красоту молодой девушки. Чем дольше Малаки на неё смотрел, тем труднее было оторвать взгляд. Хотелось смотреть постоянно. Хотелось, чтобы её хорошо очерченные губы изогнулись в улыбке. И когда она заговорила, мужчина невольно подумал, что ей бы оперы исполнять. Но вслух не сказал. Представившись, девушка сообщила, что её дядя отлучился по важным делам, но поручил ей забрать средство. Как истинная леди, предложила чаю. Малаки, немного поколебавшись, отдал заказ и принял предложение. Ему не хотелось уходить. Ему некуда было идти. Он жил в небольшой комнатушке с голыми стенами и одной лишь кроватью. Рацион его питания был не очень изысканным: луковый суп, буйабес*, омлет и дешёвое второсортное вино; когда попадались щедрые заказчики, он мог позволить себе приготовить фрикасе**, перекусить в ресторане галантином*** и выпить немного коньяка, а на десерт заказать креп*** с кофе. Но это было изредка. В повседневной жизни Малаки довольствовался крепким чёрным кофе с багетами и супом. Когда Анжели предоставила ему на выбор различные кофейные напитки и десерты, алхимик растерялся: эспрессо, капучино, глясе, зелёный, чёрный чай. А сколько видов чая она знала! Китайский, индийский, цейлонский. Малаки рядом с ней чувствовал себя полным невежей. Наслаждаясь изысканным вкусом этого напитка, он думал над тем, почему Анжели столь мила с ним и обходительна. Конечно же, это простая гостеприимность. И от этого почему-то было тоскливо на душе. — Мсье, а хотите я вам сыграю? — предложила девушка. — На фортепиано. — Может быть, вы ещё и поёте? — О… — Анжели смутилась. — Нет. К сожалению, Всевышний не наделил меня этим даром. — Жаль. Когда тонкие длинные пальцы запорхали над клавишами, мужчина от удивления замер с открытым ртом. Звук, достигнувший его ушей, вызвал непонятный трепет в душе. Он был сильным, мощным. Нежная мелодия заполнила собой всё пространство. Это было эмоционально, сильно, будоражаще до самых глубин души. Отчего-то щемило в сердце, и к горлу подступил комок. Вместе с тем было ощущение, что, кроме музыки, ничего больше не существует. Он забыл обо всём, очарованный игрой, и вдруг понял, почему все так любят музыку: она возносит тебя, заставляет отвлечься от земных забот. Она спасает. Когда игра закончилась, Малаки встал, зааплодировал и, не говоря ни слова, торопливо вышел. Когда несколько дней спустя Малаки получил приглашение от мистера Нуаре, он, к своему удивлению, ощутил лёгкую радость. А когда Анжели обронила: «Я рада встрече с вами», — почувствовал себя самым счастливым человеком на планете. Несмотря на то, что тогда ушёл, ничего не сказав. С его стороны это было очень невежливо. Он корил себя за это. Анжели же делала вид, будто ничего не произошло. На сей раз в доме присутствовал мсье де Нуаре. Он пристально смотрел на Малаки, изучая его. Тот, чувствуя некоторую неловкость, делал вид, будто с интересом осматривает обитель. Не успев обратить должного внимания на дом в первый раз, он наверстал упущенное во второй. Особняк впечатлял, но вызывал дрожь. Выполненный в классическом стиле, окрашенный снаружи в серый цвет, он казался мрачным и неприветливым. Внутри от него веяло холодом, несмотря на то что он был украшен всевозможными яркими картинами и портретами. Малаки подумал, что Анжели, должно быть, неуютно в нём. Ужин протекал плавно, но с едва заметным напряжением. Малаки всё время ощущал на себе взгляды хозяина дома и дал бы голову на отсечение, что они не очень приветливые. Мсье недоставало гостеприимности. Но даже если он не наслаждался визитом алхимика, то вёл себя вполне дружелюбно и безобидно, расспрашивая о всяких мелочах. Когда пришло время уходить, Анжели провела Малаки к двери. Уже открыв дверь, мужчина задержался взглядом на лице девушки. Она улыбалась, и от этой улыбки становилось теплее и светлее на душе, как от солнечного света. Анжели сама по себе для Малаки была чем-то вроде солнца: подобно ему, освещала его жизнь. — Не желаете ли вы со мной поужинать завтра? — наконец, решился спросить мужчина. И Анжели согласилась. Она улыбнулась ещё шире и тихо ответила: — С удовольствием. Расслабленно выдохнув, Малаки поцеловал её руку и, наконец, ушёл. А когда через два месяца они стояли у алтаря, заключая союз перед лицом Бога, Малаки точно знал: трудно отыскать кого-либо счастливее его. Он восхищался своей женой, был бесконечно благодарен ей за то, что она так изменила его жизнь, но в то же время слегка печалился. Ради свадьбы пришлось разорвать отношения с её дядей — единственным, кто у неё остался, который был против брака. Мсье де Нуаре держался достаточно вежливо при встрече с ним, но весьма красноречиво дал понять, что желает для Анжели другого мужчину. Малаки понимал, что разрыв огорчает и Анжели, хотя она старалась не подавать вида. Он винил себя, что отобрал у неё последнее, и чувствовал себя последним подонком. У их счастья теперь был привкус горечи. И всё же он старался не думать об этом. И Анжели ни разу не упрекнула его за то, что ради него отказалась от достатка и единственного члена семьи. Однажды вечером, когда Малаки изготавливал новый эликсир на заказ, а Анжели подавала ему инструменты, он обернулся и с грустью посмотрел в глаза жены. — Прости. Я лишил тебя всего, что было тебе дорого. Достаток, удобства, комфорт… Я не могу тебе этого дать, а мне бы так хотелось осыпать тебя бриллиантами и водить в самые лучшие рестораны. Если бы ты только знала, как я сожалею!.. Анжели покачала головой с мягкой улыбкой, приложив к его губам палец. — Ах, милый мой муж! Я счастлива с тобой, mes soleil et étoiles! Не в деньгах счастье. Мне так хорошо с тобой, как никогда не было ни с кем раньше. Мне ни на минуту не довелось огорчиться, что я избрала тебя. Я обещаю тебе: мы всего добьёмся. Сами. Поверь мне. Малаки ничего не ответил, лишь крепко обнял девушку, вдыхая аромат её волос и одними губами шепча «спасибо». *** Как гром среди ясного неба пришло известие о смерти мсье де Нуаре. Анжели это ошарашило, застало врасплох, но не столько сей факт, сколько то, что в завещании он упомянул её. От него в наследство ей перешёл особняк — тот самый, в котором они обитали, принимали гостей, устраивали званные вечера. В котором она познакомилась с Малаки. От этого было немного не по себе. Она не знала, что ей делать с таким большим домом и как управлять им. Ведь нужно было содержать слуг, следить за порядком. С этим было непросто свыкнуться, но необходимо. И Анжели решила, что возьмёт на себя этот груз. Пора было взрослеть и становиться ответственнее. Казалось, будто со смертью дядюшка забрал с собой все невзгоды и тягости их жизни. К Малаки пришёл успех. Впрочем, не без помощи Анжели. Она воспользовалась связями, приложила немало усилий, чтобы распространить информацию об алхимике, который может делать снадобья на вкус и цвет, для каждого слоя населения, для всех нужд: для бодрости, для поднятия настроения, для роста волос или, наоборот, для замедления роста волос, против бородавок, прыщей и залысин. К нему приезжали люди со всех уголков Франции, и каждый получал то, что нужно ему. Заработок в разы увеличился. Непросто было убедить Малаки перебраться в дом покойного мсье Нуара. Со свойственным ему упрямством тот не хотел принимать чью-то помощь. Он желал самому достичь всего, без чьего-либо снисхождения заработать на дом. Но никак не пользоваться тем, что принадлежит другому, к тому же женщине. И эта упрямая заносчивость здорово злила Анжели. Девушка поставила условие: — Я буду в восторге, если ты сможешь купить нам дом, дорогой. Но пока что у тебя его нет. Мне тяжело оттого, что у нас так мало пространства. Мы не можем свободно перемещаться, пригласить кого-либо в гости — а без этого в светской жизни никак. Ты же знаешь, мне есть с кем повидаться. Мои милые подруги ждут, когда я приглашу их к себе. Уверена, тебе бы тоже хотелось свидеться с кем-то. К тому же скоро появится ребёнок... Мы не сможем втроём там жить, и ты это прекрасно понимаешь. Если хочешь иметь своё жильё, то пожалуйста, заработай на него и покупай. Но до того момента мы будем жить в моём особняке. И от того, что ты примешь мою помощь, небо не рухнет тебе на голову. Деваться было некуда. Малаки пришлось пойти на это. Однако уже через некоторое время он понял, что это действительно лучший вариант. Дом был удобным, каждая комната для чего-то пригодилась, даже подвал: там он сделал лабораторную. На втором этаже расположилась детская. Появление ребёнка сделало алхимика ещё более счастливым. Горестные мысли улетучились, как будто их никогда и не было. Его больше ничего не грызло, достаточно было взглянуть на безмятежное маленькое личико дочери, на улыбку жены — и его переполняло счастье. Он старался быть самым лучшим мужем и отцом. Однако, в целях экономии пришлось сократить количество слуг до двух. Анжели с этим согласилась. Но что-то подсказывало мужчине, что она будет по ним тосковать. Но счастье не вечно. Беда наведывается внезапно, в самое неподходящее время, когда ты расслаблен и доволен жизнью. Она приходит откуда не ждёшь и обязательно пытается отобрать у тебя самое дорогое. А на вопрос: «Зачем?» — ответа нет и не будет. *** Тот день ничем не отличался от других. Тёплая весенняя погода побуждала выходить из дома и с наслаждением проводить время на улице, слабый ветерок приятно освежал. Солнце, не затенённое облаками, грело и касалось лучами лиц. Анжели, сидя на лужайке с дочкой, подставила её лицо солнцу. Когда ребёнок улыбнулся и замахал руками, она и сама не сдержала улыбки и слегка пощекотала шею. Девочка засмеялась. Анжели смотрела на неё полными любви и обожания глазами, радуясь, что стала матерью. Она считала, что это наивысшее счастье для женщины — иметь ребёнка и смотреть, как он растёт. С появлением дочери в ней проснулись качества, о которых она раньше и не подозревала. Нежность — хотелось каждую секунду целовать прелестное детское личико. Чуткость — Анжели, всегда спящая крепким сном, просыпалась сразу как только ребёнок начинал хныкать. Забота — когда одеяльце спадало, Анжели тут же поправляла его. Дороже ребёнка и мужа для неё никого не было и быть не могло. В воздухе разливался аромат цветов, воды, цветущих деревьев, выпечки. Чудные запахи окутывали и приносили наслаждение. Малышка радостно хлопала в ладоши, наблюдая, как бабочка садится на цветок. Анжели ласково перебирала её кудри и махала рукой мужу, который смотрел на них стоя на пороге дома. Идиллия нарушилась внезапно. Сильный порыв ветра заставил молодую женщину вскрикнуть. Вдруг потемневшее небо разрезала напополам ослепляющая вспышка молнии, пустился ливень. Анжели не поняла, как это произошло, но вот она уже, окутанная смерчем, парила в воздухе и поднималась к небесам. И совершенно ничего не могла с этим поделать. Она не ощущала влаги, холода, только видела словно сквозь пелену территорию, которую покидала. Плачь ребёнка. Ужас мужа. Это последнее, что отпечаталось в сознании. А потом — тьма. Тьма. Так можно было описать последующую жизнь Малаки. Тьма — отсутствие света. Отсутствие той, которая светом была для него — Анжели. Он никак не мог понять, что произошло. Всего один миг — и она исчезла в небесах. Её забрали, похитили, украли, но за какие грехи? За что?! За то, что он был так счастлив? Но разве это преступление? Или за алхимию, которая у религиозных людей со средневековой системой мышления считалась занятием дьявола? Алхимик разочаровался во всех. Он был бессилен. И от бессилия встал на скользкий путь нечистой науки. Приворотные зелья, отворотные, эликсир молодости — всё это было теперь в его арсенале. И клиентов не стало меньше, хотя его и обвиняли в нарушении порядка. Малаки научился скрываться и не привлекать к себе лишнего внимания, а в особняке выгнал всех слуг, чтобы не мешали горевать, когда ему вздумается. Он жил, дышал, работал теперь только для одного человека — его малышки Раф. Она осталась единственной радостью в его жизни. Как бы тяжело ни было, как бы ни хотелось сбежать куда-то, бросить всё, но он не смог бы себе простить, случись с ней что-то. Только он может позаботиться о дочери. Но у Высших сил на него явно были другие планы. Одним днём в его дом ворвалась странная девушка и помешала трапезе. Когда она задала вопрос: «Ты меня не любишь?» — и говорила сама с собой, Малаки подумал, что она сумасшедшая. Он хотел было деликатно её выставить за дверь и продолжить обедать, как вдруг посетительница исчезла сама, буквально растворившись в воздухе. Опешив, он протёр глаза, мысленно говоря себе, что, должно быть, и сам сходит с ума. А потом в его сознание ворвался властный голос той самой девушки: «Я приказываю тебе полюбить меня!» Мужчина широко распахнул глаза и почувствовал, что сознание покидает его. Он больше не принадлежал самому себе, как будто в его голову кто-то пробрался и заставил подчиняться. Покорение — вот что теперь от него требуется, и больше ничего не имело значения. Сам того не осознавая, он лишился самого важного, что у него было, — себя. Впереди — серость. Спасения неоткуда ждать. Он потерян.