НеГерой Ферелдена

      Алистер полулёжа устроился у костра, подперев голову рукой и вытянув уставшие ноги. На поляну уже давно опустились лиловые  сумерки, обволакивая её приятной прохладой и бархатной темнотой. Было непривычно тихо: Морриган, оставшаяся в лагере, сидела, как обычно, поодаль от всех. Зевран, не найдя себе собеседника и товарища по карточным играм, просто завалился спать. Алистер же никак не мог сомкнуть глаз, и причина тому вовсе не гадкие сны про Архидемона, которые периодически мучили всех Серых Стражей.       Неподалёку послышался странный шорох, и Тейрин дернулся от неожиданности, отвлекаясь от тяжёлых раздумий. А, нет, всё в порядке, это всего лишь пёс. Мабари частенько скучал, когда хозяин оставлял его, скулил или начинал безобразничать: то в спальный мешок Морриган тушку мёртвого зайца спрячет, то шикарные сапоги Зеврана пожует. А теперь, по всей видимости, ему приспичило перерыть весь лагерь в поисках чего-нибудь съестного. Вскоре Алистер услышал довольное чавканье и громко воскликнул осуждающим тоном, приподнимаясь с холодной земли:       — Оникс, фу, брось эту гадость! — с отвращением произнёс парень, поморщившись и направившись за псом во мглу, дабы отобрать его добычу. Чавканье не прекратилось, а на Алистера из темноты уставились маленькие красные глазёнки. Послышался тихий скулёж. — Понимаю, малыш, понимаю. Я тоже начинаю много лопать, когда нервничаю. Но ты же знаешь, твой хозяин не одобряет, что ты подбираешь с земли всякую дрянь, а потом у тебя разит изо рта, словно у Архидемона. Лучше выплюнь эту гадость подобру-поздорову.       Хозяин...       Если бы Алистеру когда-нибудь сказали, что отрядом Серых Стражей будет командовать мелкий остроухий маг крови с отвратительным характером, пожалуй, он бы рассмеялся шутнику в лицо. Теперь же Тейрину только и остаётся, что шумно вздыхать и подчиняться приказам, от которых порой волосы на голове встают дыбом. Раньше он, безусловно, вступал в конфликт, пытаясь вразумить бестолкового Стража, кричал и доказывал, что так поступать бесчестно, низко и подло. Но только вот в один прекрасный момент понял, что командиру, в общем-то, всё равно. Алистер никогда не был для него авторитетом, а потому незачем прислушиваться к его словам.       «Какая же всё-таки странная штука — жизнь, — думал Тейрин, вглядываясь в пламя костра. — Тот, кого все привыкли в народе называть героем, ведёт себя порой хуже самого гнусного подлеца».       И ведь нельзя сказать, что Страж действительно не был героем. Алистер никогда не умалял заслуг своего компаньона: эльф достойно боролся против порождений тьмы, сражая тварей своим колдовством, выручал жителей городов, помогал нуждающимся и выполнял всё, что от него требуется. И Алистер понимал, что будь он на месте своего командира, вряд ли бы справился с возложенной ответственностью. Всё это было, несомненно, так. Но... И это «но» перечёркивало все добрые, на первый взгляд, деяния Серого Стража.       Подвиги мага были написаны кровью невинных людей. Алистеру порой казалось, что эльф добьётся своего любой ценой, и эта цена весьма высока. Кроме того, маг не станет никому помогать, если дело не будет выгодно ему самому. Тейрин частенько замечал, как Серый Страж требует деньги или ценные предметы у нищих людей, пострадавших от Мора, в обмен на свою помощь. Первое, что интересует мага — какую награду он получит за свои услуги. Если же дело Стражу совсем невыгодно — он не возьмётся за него или выполнит самым удобным для него образом, но при этом пострадают невинные люди.       Алистер хорошо помнил случай в Редклиффе, когда Изольда и банн Теган умоляли стража помочь Коннору избавиться от одержимости. Он никогда не забудет отчаяние в голосе матери, которая вот-вот потеряет своего сына, усталое выражение лица банна Тегана и этот холодный выразительный взгляд Стража, который, кажется, напрочь лишен всякой эмпатии. Коннора тогда, конечно, спасли... Но какой ценой?       Вечером в лагере после этого события Алистер не выдержал и сорвался. «Ты разрешил леди Изольде принести себя в жертву?! В ритуале с магией крови? Как ты мог это сделать? Ведь можно же было найти другой способ!» — кричал парень, трясясь от бессильной злобы и испытывая непреодолимое желание прямо сейчас ударить своего компаньона по лицу — не потому что Алистер в принципе любит подраться, а чтобы вызвать в нем хоть какую-нибудь эмоцию. Страж же отвечал спокойно, четко, и так рационально, что аж зубы сводило от ярости. «Она сама выбрала свою судьбу. Я сделал все, что в моих силах».       В конце концов Тейрин сдался, понимая, что ничего от него не добьётся. С самого начала их взгляды на жизнь кардинально различались, и в этом никого нельзя было винить.       Наблюдая за магом уже продолжительное время, Алистер сделал вывод, что у Стража действительно были проблемы с сопереживанием. Отсюда и его сложный характер. Впрочем, бывшему храмовнику казалось, что такая сильная неприязнь к командиру есть только у него. Лелиана, несмотря на радикальные взгляды эльфа на Церковь и Создателя, всё равно любила поболтать с компаньоном, обсуждая с ним орлейскую моду и рассказывая свои причудливые сказки. Зевран, предприняв пару неудачных попыток соблазнить мага, в результате просто не обращал внимание на его вечную мрачность и по возможности отшучивался, стремясь разрядить атмосферу. Надо признать, у него это получалось.       Стэн никогда не отличался общительностью, поэтому Алистер редко видел, чтобы кунари беседовал с главой отряда, а если они и беседовали, то наверняка обсуждали тактику и стратегию перед грядущим боем. Кажется, изначально кунари отнёсся к остроухому весьма предвзято, но теперь Алистер мог видеть в глазах Стэна неподдельное уважение к эльфу и его поступкам.       Винн, добрейшей души человек, неодобрительно вздыхала и качала головой на рассказы эльфа, как тот однажды перерезал горло раненому в Диких землях Коркари, не дав тому вставить и слова. Осуждала она и магию крови, которой Страж пользовался время от времени во время боя. Только вот что ему до осуждения старушки, которую он и в Круге-то не особо слушался?       Зато с Морриган Страж замечательно спелся. Алистер даже не сомневался, что такие расчётливые змеюки обязательно найдут общий язык. Каждый раз, когда эти двое сидели рядышком возле палатки и о чём-то шептались, ему казалось, будто бы они смеются над ним.       И почему-то Тейрину было от этого... больно. Да-да, больно и обидно. Когда Алистер впервые увидел мага, в его голове промелькнула призрачная надежда, что именно с ним они станут настоящими боевыми товарищами. После внезапной смерти Дункана Алистеру была необходима поддержка, дружеское плечо, совет, да хотя бы просто присутствие близкого человека! И когда Страж в ответ на откровения парня просто высмеял его, Алистера постигло настоящее разочарование. С тех пор, когда он видел, что спутники так мило и дружелюбно беседуют с этим холодным истуканом, Тейрин злился в душе, и в основном на себя. Он винил себя, что не смог найти со своим командиром общий язык, что не может закрыть глаза на все эти ужасные поступки и просто не способен делать вид, что всё замечательно. Алистер ненавидел притворяться. Так отчего же он раз за разом стискивает зубы и идёт за магом, прикрывает спину эльфа в бою и выполняет все его поручения?       Да потому что несмотря на то, что Страж — весьма отвратительный и мерзкий тип, он всё-таки герой. Причём такой герой, каким Алистеру никогда не стать. Только Страж способен остановить Мор, пусть и такими гнусными способами. Он один может организовать отряд, правильно раздать указания, мудро продумать тактику, рискнуть всем, что имеет, только он, не Алистер. И от этого осознания становится только горше.       ...Сквозь сон Тейрин услышал лязг металла, тихие шаги и усталый голос Морриган: «Явились наконец». Видимо, Алистер ненароком задремал, пригревшись у костра, и его мысль оборвалась где-то на середине. Сонно хлопая глазами, парень упорно пытался соображать, однако всё, что у него получалось — лишь бестолково пялиться то на костёр, то на оживившегося мабари и проснувшегося Зеврана, то на вернувшихся Стэна и Стража, перевязывающих свои раны чистой тканью. В лагере повисла непривычная пугающая тишина, и это насторожило Алистера. Обычно спутники весьма словоохотливы, особенно после сражений: каждому бойцу хотелось поделиться впечатлениями, а те, кому посчастливилось остаться в лагере, всегда изумлённо вздыхали или же недоверчиво качали головой, поддерживая беседу. Не слышно было щебета Лелианы, что всегда после очередного боя садилась с лютней возле костра и пыталась сочинить новую балладу, подбирая к ней мелодию. Да и Винн что-то не было видно, а ведь она всегда здоровалась с каждым спутником, как только возвращалась в лагерь. Алистер прищурился, будто пытаясь разглядеть силуэты недостающих спутников в полумраке, но лишь наткнулся на растерянный взгляд Зеврана, который, видимо, и сам не понимал, что произошло.       Тогда Тейрин обернулся на Стража, который пристроился возле дерева и старательно залечивал свои раны магией, периодически морщась и вздрагивая от боли. Хотя его лицо казалось бледнее обычного, а руки слегка дрожали, внешне эльф был всё так же невозмутим и почти ничем не выдавал своего беспокойства. А впрочем, может быть, он и не волновался совсем. И это холодное безразличие ко всему вновь всколыхнуло ярость в душе Алистера.       Стэн сидел чуть дальше, в полной темноте, и задумчиво чистил оружие. И даже несмотря на железную силу воли и несгибаемую стойкость кунари, Алистер смог отметить, что всё тело воина напряглось, подавляя тревогу и беспокойство.       Кажется, одна Морриган была в курсе происходящего или же только догадывалась, однако и та молчала, даже словом не обмолвившись со своими товарищами. Сомнений не было — случилось что-то ужасное, но никто не хотел об этом говорить. Все пытались вести себя так, словно ничего не произошло, и будто никто не заметил, что в команде теперь не достает аж двух сопартийцев. Но только Алистеру хотелось нарушить это натянутое молчание: закричать что есть мочи, подойти к каждому из товарищей и хорошенько встряхнуть их, посмотреть им в глаза и с отчаянием воскликнуть: «Да что же тут, мать его, такое творится?»       Наконец Тейрин не выдержал и подошел к Стражу, который к тому моменту закончил возиться со своими ранами:       — Так... Стало быть, ваш поход можно считать удачным?       — Ну да, — ответил маг, коротко кивнув и потрепав за ухом соскучившегося по своему хозяину мабари. Алистер скептически прищурился:       — И Урну Священного Праха отыскали без труда?       — Ага. Пришлось немного повозиться.       Страж участливо кивнул Алистеру, однако взгляд не поднимал, устремив его куда-то вдаль, на чёрную линию горизонта.       — ...Ясно, — бессильно выдохнул парень. Он замолчал и, ругая себя за трусость, отвернулся, прокручивая в своей голове один единственный вопрос, но так и не решился его задать. Наверное, потому что Алистер и так знал правду, но отчаянно не хотел в неё верить, а потому боялся услышать подтверждение собственных мыслей.       Краем глаза он заметил, как в полумраке ему махнул Зевран, подзывая к себе Тейрина, желая поговорить. Алистер не заставил себя долго ждать, и отойдя подальше от костра, парни устроились возле небольшого поросшего илом пруда.       — Мой тебе совет — не спрашивай у Стража ничего о том, что сегодня произошло. Знаю, звучит дико, но... Постарайся больше не думать о Лелиане и Винн. Забудь о них и живи дальше, так, будто ничего не произошло.       Зевран частенько очаровательно улыбался, когда беседовал с кем-либо, будь то товарищ или самый заклятый враг. Но в этот раз эльф был абсолютно серьёзен, даже слишком. И это тревожило Алистера, в особенности потому, что он ничего так и не понял:       — Как я могу спокойно жить дальше, если, похоже, я один во всем отряде до сих пор не в курсе произошедшего?! — воскликнул он, и Зевран тут же прижал палец к своим губам, зашипев на компаньона — их могли услышать. Тейрин виновато опустил голову, вновь перейдя на шёпот: — Что случилось с Винн и Лелианой? Куда они исчезли? Почему парни вернулись сегодня без них? Я... Хотел бы понять, Зевран, но, чёрт возьми, как бы я ни пытался — не могу!       Лицо Зеврана помрачнело, и от его тяжёлого взгляда в груди Алистера сжалось сердце:       — Друг мой, неужели ты не понимаешь? Лелиана и Винн больше никогда не вернутся. Я... Не знаю, что могло произойти между ними и нашим командиром, но почти уверен, что не стоит у него спрашивать о том, как они погибли. Уверен, ответ тебе вряд ли понравится. Алистер похолодел. Его глаза заблестели, губы задрожали, а тихий шёпот превратился в хрип:       — Как же так, Зевран, — вопрошал он, не желая верить в происходящее, и разбойник почти пожалел, что рассказал Алистеру всю правду так безжалостно и резко. — Неужели... Лелиана и Винн... Навсегда покинули этот мир... И во всём виноват...       — Да, мой друг, — тяжело выдохнул антиванец, и от этого ответа парня затрясло еще сильнее. Нет, правда не могла быть такой ужасной. Даже несмотря на все предпосылки к такому развитию событий — нет. Только не с ними. Только не Страж.       — Ты уверен, что они не погибли в бою с порождениями тьмы? Или просто не покинули нашу команду добровольно?       — О, Алистер, — грустно усмехнулся остроухий. — Это не те бойцы, что бросают свою команду просто потому, что им так захотелось. Да и раны, что так старательно залечивал наш дорогой Страж, были нанесены стрелами Лелианы. Я говорю об этом с такой уверенностью, потому что лично помогал ей изготовить особый яд, разъедающий кожу и оставляющий отвратительные шрамы на теле. Мы не знаем обстоятельств, мой друг, но нет сомнений, что между ними была битва не на жизнь, а на смерть. Лелиане и Винн, очевидно, пережить её было не суждено.       Воздуха в легких не хватало. Алистеру показалось, что у него закружилась голова, и он опёрся спиной на ствол широкого дерева.       — Ты давно мог заметить, что наш командир явно не в себе, — продолжал Араннай, — его безумные решения и безжалостные поступки могли навести тебя на такие мысли. Впрочем, думаю, что сходить с ума наш товарищ начал еще задолго до начала Мора — сам понимаешь, в Кругу мало кому удаётся сохранить свое психическое здоровье. Но когда наш маг вдруг стал Серым Стражем и взвалил на себя такую ответственность... Думаю, с ним начали твориться ужасные вещи.       Алистер старался дышать размеренно, в душе проклиная себя за свою слабость и эмоциональность. Но Зевран даже и не думал осуждать боевого товарища за боль.       — Почему мы должны это замалчивать, Зев? — вдруг сипло спросил он. — Они были нашими друзьями! Они никому ничего плохого не сделали! Они... Зев, они не заслуживают такой участи! И теперь ты предлагаешь взять и на всё закрыть глаза?       — Да, — мрачно отозвался эльф. — У нас нет другого выбора. Каждый из нас, конечно, может выйти из игры, но что тогда? Алистер, ты лучше меня знаешь, что только он может победить Мор. И если мы ему в этом не поможем — сомневаюсь, что битва с Архидемоном закончится хорошо.       Прохладный ветер растрепал волосы Аранная и заставил Алистера поёжиться от холода. На небе загорались первые звёзды, а где-то свысока из-за ветвей на товарищей взирала зловещая луна.       — Если мы заговорим об этом прямо, — продолжил антиванец, — то не сможем больше продолжать путь вместе. Боль и гнев разрушит нашу команду, и последствия будут куда хуже, чем ты можешь себе вообразить. Сейчас нас связывает лишь одна цель — Архидемон. И пока не победим Мор, мы должны держаться рядом с нашим командиром. Потому что, несмотря на все его злодеяния, лишь он способен всех спасти. Ты и сам это знаешь лучше меня. А мы ему обязаны в этом помочь.       — Так, стало быть... Мы в одночасье просто возьмём и вычеркнем двух близких нам друзей, с которыми жили и воевали бок о бок? И сделаем вид, что их никогда не существовало?       Араннай пожал плечами, повернувшись на каблуках и направляясь в сторону лагеря, бросая Алистеру напоследок:       — Выбора у нас нет.       Вскоре любопытную глазастую луну закрыли чёрные тучи, и в лагере резко похолодало. В непроглядной темноте леса костёр был единственным источником света, да и тот почти потух, еле тлея и совсем не обогревая лагерь. Где-то вдалеке завопили ночные птицы, и Алистер вздрогнул, подумав было, что неподалёку люди попали в беду. Но всё было на удивление спокойно: поляну окутал густой туман, похожий на парное молоко, а в траве, словно маленькие звёздочки, засияли светлячки. Недалеко в пруду наперебой заголосили лягушки.       Стража и Стэна уже не было видно, да и Морриган, очевидно, отдыхала в палатке, набираясь сил перед дальнейшим приключением. «Выбора действительно нет, — с горечью повторил про себя Алистер слова Зеврана, устало волоча ноги и спотыкаясь на каждом шагу. — И мы должны смириться с этим. Потому что у судьбы весьма дурацкие шутки. И порой героем суждено стать тому, кто заслуживает быть в глазах народа лишь подлецом».       Пора было ложиться спать...