Она лёгкой поступью шла по окровавленному полю недавной брани. Плащ её был покрыт пеплом и сажей, кровью павших воинов. Она шла не разбирая дороги, глядя в маленькую точку, лежащую на земле впереди. До неё достаточно далеко. Она шла, ведомая лишь мыслью о том, что там лежит. Тела, оружия, доспехи, недогоревшие знамёна. А среди них - самое страшное оружие, созданное богами.
- Афина! Остановись! Ты ещё не победила...
Позади светловласой девы стоял он - воин, облачённый в золотые доспехи, испачканный в крови. Своей крови и крови своих противников. Бог войны не хотел так просто проигрывать Афине. Нет, не так просто. Он хотел её уничтожить. Раскромсать. Сжечь. Но после боя с ней он с трудом стоял на ногах и не мог поспеть за той, что так стремилась к потерянному артефакту, лежащему там, на земле.
- Эй, ты! Воительница! Какая же ты воительница, если ты даже не можешь добить своего противника? А? Мне же всё равно будет не выжить, как только ты доложишь отцу.
- Замолчи, Арес, - Афина резко развернулась и подняла взгляд на брата. Она знала, чем закончится то, что она хочет сделать. Она знала, что с ним всё будет хорошо. Арес это понял только сейчас, глядя на её перепачканное в саже лицо, на дрожащие руки, на опущенные плечи. На взгляд, полный целой гаммы чувств от сожаления до нежности. Богиня-воин, что не знала страха, даже сейчас, идя на верную погибель, кажется, была готова и не боялась. Она решила взять на себя вину своего брата. - Не подходи сюда, Арес. Лучше беги. Беги с остальными. Об этой битве не будут слагать легенд. Об этой битве все забудут. Поэтому скажи, что ты победил Палладу в славной битве. Что это моими трудами была уничтожена Атлантида. Что это я виновата в том, что этот город пал. Скажи, что это ты пытался всех спасти. Скажи, что я сошла с ума и создала это оружие, а не ты. Никто ведь не знает правды.
Арес знал. Знал, что она это скажет. Такая прекрасная в свете зари, перепачканная в саже, крови, пыли. Даже с царапинами на лице - она была прекрасна. Как цветок, на который попали капли чужой крови. Как цветок...
Как же он её ненавидел.
Такая храбрая, верная, мудрая, такая невинная - она всегда была лучшей. Лучшей во всём. В ткачестве, в сражениях, в танцах. Отец позволял ей брать его молнии. А Аресу - нет. Отец всегда мягко улыбался ей. А Аресу - нет. Отец всегда советовался и прислушивался к ней. А к Аресу - нет.
Она была ослепительна. Она была готова пойти на смерть ради отца. А ради Ареса - нет.
- Я знаю, о чём ты думаешь, брат, - в глазах Афины читалось сожаление. И впервые Арес увидел её такой. Кажется, она даже была готова сейчас расплакаться. - Я знаю, о чём ты думаешь. Мол, я готова умереть ради вас и всё в этом духе.
- Откуда ты... - он усмехнулся. - Действительно, откуда. Ты же Мудрейшая. Ты видишь и знаешь всё. Аж бесишь.
- Арес, я делаю глупость, но это мудрая глупость. Это нужная глупость. Послушай, - Афина повернулась к брату спиной и сделала несколько шагов по направлению к предмету, к что светился в свете зари. - Я умру ради отца и Олимпа. Но...
Последние слова она сказала шёпотом. И Арес был готов поклясться на водах Стикса, что он увидел слёзы на её щеках. Ветер донёс до него шёпот, но даже если бы захотел - Арес не успел бы добраться до неё и остановить её руку.
А он хотел. Теперь он хотел. Дать ей совершить подвиг? Нет, это не подвиг, это глупость. Он не мог себе этого позволить. Он не мог себе позволить обречь её на вечную агонию во имя Олимпа. Их славного Олимпа, где её - ценили и чтили, а его - называли головной болью всех богов и всех смертных. Но он бы не смог. Как он ненавидел её за свою слабость перед ней. За каждое поражение. Он хотел выиграть, заставить её смотреть на него не с презрением, а с уважением и благоговением. Он хотел. Но каждый раз бой заканчивался тем, что он лежал без сил, а она с торжествующей улыбкой уходила прочь. Она всегда была цела. А он... Он был жалким по сравнению с ней. И от понимания этого ему хотелось уничтожить её.
А теперь... Теперь она хочет вот так просто уйти от него. Вот так просто, оставив его одного, здесь, среди трупов. Она хочет защитить его - того, кто хотел хоть раз стать лучшим, а обрёк город на смерть. Она возьмёт вину на себя. И снова станет лучшей.
Как же он её ненавидел. Ненавидел за каждый шаг, который она делала, приближаясь к оружию, что он создал. Ненавидел за то, что она так просто отказывалась от всего, чтобы защитить его. Ненавидел. Не-на-ви-дел.
И как же он её любил. Её светлые волосы, серые глаза, что как сталь каждый раз отражали кровь на его руках. Её огрубевший за годы сражений голос. Её руки, что были грубы из-за оружия, но ткали самые лучшие гобелены на всём свете. Её походку, её расправленные плечи и гордую осанку.
Как же он её любил.
Любил так, что ненавидел за каждую секунду, когда она была жива.
Ненавидел так, что хотел, чтобы она умерла, наконец, и освободила ему дорогу, чтобы он стал самым лучшим.
Хотел её смерти так, что готов был убить любого, кто прикоснётся к ней или попытается забрать её жизнь. Это должен был сделать он. Только он.
Арес наблюдал за тем, как она дошла до нужного места, обошла и повернулась лицом к нему, опустившись на колени. Ветер трепал её плащ и волосы, что выглядывали из-под шлема.
Он был готов поклясться, что видел и слышал, как она говорила: "Я не хочу умирать". Но он знал, что она никогда бы не сделала этого. Она была слишком горда, чтобы признавать свои слабости. Даже перед самой смертью.
Она была готова к ней. Она была готова.
- Афина, я тебя ненавижу.
- Я знаю.
- А ещё я тебя...
- Я знаю.
Рука богини медленно опустилась на предмет. Ветер тут же стих. Мягкое свечение медленно поднималось от предмета, послышался гул. Он был сперва тихим, а потом стал нарастать. Арес двинулся прочь с этого места. Афина ведь ему велела уходить.
Раздался хлопок и тихий девичий вскрик. Арес не обернулся. Не хотел и не мог заставить себя сделать это. Он продолжал идти, опираясь на свой меч.
Ещё один хлопок. И ещё.
Внезапно Ареса подхватил ветер, сбивая с ног и выбрасывая с обрыва в море, бьющееся там, внизу, о скалы.
Арес краем глаза увидел, как Афина, глядя на него, прижимала к груди что-то маленькое, светящееся, прожигающее её доспехи, ткань, плоть. Он видел пустой взгляд богини и ему хотелось умереть.
Воды сомкнулись над головой, поглощая и его, и его сознание.
Но в ушах всё ещё был слышен шёпот Афины: "Но я хочу жить, только из-за тебя"
***
- Это бред! - громогласный крик отца заставил стены Олимпа трястись. Тучи над этим местом становились всё гуще, всё ужаснее.
- Отец, это правда. Афина Паллада возжелала иметь больше власти над смертными, а также свергнуть тебя. Поэтому она создала артефакт, который уничтожал всё, если оказывался в руках сильного бога. Этот камень она хотела подарить тебе, отец, - Арес стоял перед отцом и сжимал руки в кулаки, глядя в пол. Он не мог заставить себя смотреть в глаза Зевса. Потому что он врал. Врал, что это Афина создала это оружие. А на самом деле - это сделал он, выкрав книги из библиотеки Афины. Это сделал он - Арес, а не Афина. Афина лишь уничтожила его оружие. Его ошибку. Дала ему шанс на нормальную жизнь на Олимпе.
- Каким образом она его создала? - в разговор вмешалась Гера, явно не верящая в слова собственного сына.
- Я нашёл в её покоях чертежи и рецепт изготовления такого оружия. Вот они, - Арес достал из-за пазухи пергамент, исписанный рукой Афины, и передал отцу. Бог войны хотел провалиться сквозь землю. Огромных трудов ему стоило держать себя в руках.
- Но в этом чертеже ничего не понятно...
- Она придумала это оружие и знала, как его создать, - Арес знал, как трудно разбираться в этом чертеже. Ему повезло разобраться благодаря смертному, что жил в Атлантиде, был умным мужем. Если бы Афина была смертной, она бы точно была рождена в теле такого же мужа, как и тот человек.
Но Афина была богиней. Богиней, что была мертва уже несколько недель. С тех пор на Олимпе шло противостояние: кто-то говорил, что Афина действительно сошла с ума и предала Зевса; кто-то говорил, что её подставили; кто-то говорил, что Арес убил её, а в битве случайно уничтожил Атлантиду и решил выставить себя героем. Каждый в этом споре был прав лишь отчасти. Правду знал лишь Арес, который хотел развязать войну и подарить этот камень отцу, но Афина об этом узнала и хотела остановить Ареса. Началась война и... Атлантида пала, а Афина... Афина погибла. Посейдон принёс лишь её шлем и эгиду на Олимп, отдал Зевсу со словами, что это последнее, что осталось от его любимой дочери.
Зевс был зол. Он был в гневе. Молнии стали сверкать в небе, загремел гром. Арес ненавидел себя за то, что клеветал сейчас на Афину. Но... Это было её пожелание. Последнее желание Мудрейшей.
- Я даю приказ, - Зевс говорил сквозь зубы. - Афину Палладу изгнать из пантеона богов. Арес, победивший и уничтоживший предателя...
Арес напрягся. Отец был в гневе. Приказы, когда отец зол, были кровожадными и жестокими. В тронном зале повисла тишина.
- ... Выбирай себе награду сам, Арес. Потребуешь много - падёшь так же, как и Афина.
И Арес выбрал. Выбрал шлем и эгиду. А после... После он покинул Олимп, ища место, где снова сможет проливать кровь и сможет хоть на минуту забыть слова девы. Её шлем и эгиду он похоронил на скале над морем, в нескольких милях от порта, где можно было уплыть на Атлантиду.
***
Много лет прошло с тех пор. Люди стали гуманнее. Дело Афины продолжилось, хотя она была уже много веков, как мертва. Войны стали вестись по правилам. И даже тут эта Мудрейшая смогла добиться своего.
Арес сидел за столиком в прибрежном кафе, смотрел на то, как воды омывают берег. Здесь, рядом, много веков назад он помог смерти забрать Афину. Здесь много веков назад он видел её в последний раз.
Прошло столько веков, а Аресу так хочется снова услышать её голос. Хочется хоть раз обнять её и попросить прощение за то, что он сделал. Хоть раз... Хотя бы...
- Мсье, не могли бы вы мне помочь? - над ухом Ареса раздался голос. Он был слишком сильно похож на голос Афины, но он был мягче и моложе... Он бы отдал всё, чтобы снова увидеть Афину, попросить у неё прощение и сразиться с ней. Снова. Снова проиграть ей.
- Да, мадам? - он повернул голову и замер. Перед ним стояла девушка в костюме мотоциклиста, держала в руках шлем и улыбалась. Она была точной копией Афины, разве что ростом поменьше, да в серых больших глазах плескались самые настоящие эмоции. От удивления и волнения, до решимости и веселья.
- Я ищу дорогу до Гибралтарской скалы. Скажите, это...
- О, я собираюсь туда ехать! Вы можете поехать со мной, но не откажете ли вы мне в удовольствии сначала выпить с вами кофе?
Девушка удивлённо взглянула на Ареса и широко улыбнулась, кивая.
- Конечно. Меня зовут Минерва. А вас?..
- А я Кандаон.
