I'm in love with my car

«…в абрикосах много интересного: их прививка, этимология, происхождение. Само название фрукта пришло из арабского, а в итальянском “абрикос” звучит как “albicocca”, подобно словам “алгебра”, “алхимия” и “алкоголь”, что образовались от арабского существительного с приставкой “al-”. Не менее удивительно, что в некоторых странах, как в Израиле, например, абрикос зовётся совершенно иначе: “misbmish”…» “Misbmish… — здесь-то Роджер и задумался, заглянувший наконец на книжную полку в бегах от образовавшейся внутри пустоты. — Почти что кличка проститутки. И всё же… Сколько нужно выпить, чтобы решиться поступить на филолога?” *** Солнце, уже высоко поднявшееся над горизонтом, полностью освещало небольшую неопрятную комнату, и утренние трели оживляли недавно проснувшуюся местность. Ветви возвышающегося возле дома абрикоса отбрасывали из окна полуденную тень на пол. Роджер, совершенно не отошедший от сна, неохотно поднял тяжёлые веки, но, сразу поняв, насколько солнце режет глаза, поморщился и недовольно уткнулся лицом в подушку. Однако его светлая шевелюра сразу дала понять, что снова заснуть не выйдет, и он, закашлявшись, выплюнул изо рта ненавистную прядь. Небольшая книжка, которую он вчера решил прочесть для более надёжного засыпания, была благополучно отправлена под кровать, где всего за день собралась знатная кучка одежды. Чуть поворочившись на месте в попытках найти удобное положение, Роджер только помял под собой постель. В итоге, быстро плюнув на это дело, раздражённый, поднялся, отфутболив к стене пыльную обувь. Не нащупав на тумбочке так нужного ему стакана воды, он тотчас заметался по комнате и, натянув на себя первую попавшуюся футболку и бесформенные шорты, растрёпанный и мрачный, вылетел на кухню. Там уже над чем-то шумно копошился Мэй. Тот неторопливо развернулся, немного улыбнулся и оглядел с головы до ног недовольного приятеля с растерянно бегающими глазами туда-сюда. Роджер наконец нашёл ненаглядную полную кружку и сразу опустошил её, облегчённо выдохнув. — И тебе доброе утро, — как-то умиротворённо обронил Мэй. Барабанщик, всё ещё мрачный, стрельнул на него колючим взглядом огромных голубых очей и, невнятно буркнув что-то себе под нос, отвернулся от него, открыв небольшой шкафчик. — Ро-оджер… — вновь протянул тот. Копошится. Недоволен. Молчит. — Ну чего ты опять такой угрюмый? Очевидно, не найдя ничего нужного, Роджер принялся друг за другом открывать все остальные ящики, но и в них он ничего не обнаружил. — Мне здесь места мало, Бри, — он наконец выдал ответ, захлопнув хлипкую дверцу, содрогнувшуюся с глухим стуком. Кажется, в голове у Брайана появилась мысль: “мне тоже”, но он почему-то не решился её озвучить. — А этот стручок ещё и всё детище моё забрал! — воскликнул Роджер. — Детище? — Брайан тихонько захихикал. — Но, кажется, мы уже договорились, кто отвечает за всё это… — Чего? — как-то удивительно мило Роджер вспетушился. — Ты хоть соображаешь, что говоришь? — он негодующе фыркнул. — Моё есть моё! И даже Его Величество не имеет права это трогать! Мэй зашагал в направлении недовольного Роджера, угрюмо глядящего в пол и сонно хлопающего длинными ресницами. — Если будешь ворчать, тебе всё покажется таки-им долгим… — он остановился перед ним и, чуть погорбившись, облокотился о холодильник. — Поэтому настоятельно рекомендую отложить куда-нибудь недовольство и вместо этого твоего “детища” нормально поесть. — Ты как мамаша, ей-Богу! — не скрывая своего умиления, Роджер вдруг улыбнулся и осторожно отодвинул худую руку Мэя с дверцы холодильника, которая ему явно не показалась препятствием. — Ну а как ещё с тобой быть… — Мэй недовольно пощурился от увиденного, ведь Роджер, чуть ли не моментально проснувшись, потянулся за банкой холодного пива. — Роджер, это что, еда? Да возьми же ты что-то нормальное… — А это тебе чем не нравится? — он демонстративно закатил глаза. — Ок, мам… — одолжительно кивнув головой, Роджер вместе с пивом вытянул большой кусок сыра. Почему-то сейчас в голове у Роджера сделалось на удивление спокойно, несмотря на возникшее недовольство. Да и сам он готов был признать, что это настоящий штиль в сравнении с тем, что бывало обычно. Ферма Rockfield — это то место, где два года назад он, казалось бы, нашёл себя нового, хотя вряд ли кто из его коллег обнаружил хоть какие-то изменения, но это было однозначно одним из важных этапов в их работе. Даже где-то на дне своего сознания он чётко готов был признать тот факт, что именно эта студия может принести им и вправду несказанную удачу. Роджер был рад, что совместными усилиями и он, и ребята остановили свой выбор именно здесь. Он был даже почти уверен, что 75-й станет той самой конечной точкой, после которой им больше не придётся постоянно драть бедные клёши, дабы удержаться в топ-чартах. Два года назад они также здесь задержались, но, видимо, тогда их горящие идеи были немного “сыроваты”, и всё происходящее стало своеобразной игрой за неведомый приз, когда каждый день, проведённый здесь, был очередным приключением. Тогда Брайан перепробовал почти все доступные монетки для игры на гитаре, но остановился на использовании полшиллинга*, пришедшем ему по душе гораздо больше любого медиатора. Это маленькое сокровище Роджер, на удивление, сохранил ещё со студенческого времени. До нумизмата ему, разумеется, было далеко, но подолгу хранить монеты он почему-то любил. Хоть и была в этом доля глупости и нелепости, но Брайану это нравилось, Фредди и Джона — скорее, забавляло. Дикки был в принципе вне конкурса… Его тосты (скорее, дымящиеся угли!) невозможно было не вспомнить, ведь всякий раз, когда он пытался воспользоваться злосчастным тостером, они почему-то неизбежно сгорали. Оправдывал он это тем, что в городе имел нормальную технику, в отличие от того, что здесь, мол — я же сама невинность. Но Роджер скоро избавил его от этой проблемы: он просто кинул эту бедную машину в Мэя во время очередного спора и промахнулся. — Знаешь, я думаю, — произнёс Тейлор, располагая сыр на деревянной дощечке, — обращение к женщине “мэм” происходит, как раз, от любимого нашего “мам”. То есть и то, и другое как-бы относится конкретно к женщине… То же самое с “сэр”: голландцы, кажется, говорят “сир”. Да ну, в принципе, можно говорить и так, и так, но “сир”, я думаю, будет этим… Диалектом! — отрезав пару аппетитных ломтиков, Роджер завернул кусок сыра в блестящую фольгу. — И я, собственно, к чему, — он ухватил в рот один кусочек разом с хлебом и, весело глядя на Брайана, добавил: — Представь, как прикольно было, если бы сыр назывался “Сир-сэр”! Была бы у меня своя сырная лавка, его бы точно сразу скупали, глядя на одно название! Мэй сразу увёл взгляд и, не удержавшись, слегка прихрюкнув, захихикал: — Роджер, в тебе точно пропадает талант! — Думаеф? — удивлённо спросил Роджер, жуя, и его светлые брови вмиг подскочили. — Определённо! Вот уж не знаю, правда, что ты вчера перед сном делал, если такое сейчас мне родил… — Мэй развернулся и подошёл к плите, чтобы поставить чайник и взял в руки рядом лежащий спичечный коробок. — Да так, ничего особенного… Просто случайно наткнулся на этимологию абрикоса, вот и решил перед сном почитать. Зря, я тебе скажу. Брайан, безуспешно чиркнув пару раз спичкой, шумно выдохнул. Он решил взять другую коробочку, менее потрёпанную от бойких пальцев Тейлора, не услышав за спиной тихих шагов. — Тогда всё яс… — сказал он и, неожиданно вздрогнув, тут же осёкся. Тёплые руки как-то мягко коснулись его острых плеч, но Мэй, не ожидая этого, непроизвольно напрягся. — Спокойно, Бри. Роджер довольно улыбнулся и потихоньку ухватил большинство непослушных прядей, собрав их в некое подобие конского хвоста, и Мэй, поморщившись, трухнул назад оставшуюся копну волос. — Предупредил бы хоть… — Да ладно тебе! — Тейлор спешно отпрянул от худых Мэевых плеч, легонько ткнув его в бок. — Надо же хоть что-то делать с твой избой, а то потом выбирай из чашки кучу волосни. — Делать с чем? — С избой, — Роджер с долей хитрости стрельнул глазами на своего товарища, — по-другому эту гриву трудно назвать. — Слушай, ну это уже оскорбление! — Ой, прошу прощения! Конский хвост ведь, правда? Хотя, какой там конский хвост из избы… — Чего? — Мэй развернулся к наглому приятелю, желая продолжить прелестный спор. — А у тебя тогда что? — Ну, допустим, какая-нибудь вилла из песчаника… Почему бы и нет? — Ха, из песчаника! Хотя это определённо в твоём стиле, Роджер. — Конечно, Его Величество бы оценил, — гордо отрапортовал барабанщик, мотнув светлой шевелюрой. — Уже оценил, Роджер, — за его спиной раздался хриплый и привычно хмельной королевский голос. Тейлор, уловив это, развернулся с ураганной скоростью и колючим недовольным взглядом впился в глаза Меркьюри. Тот как раз с трудом оторвался от кровати и отчаянно пытался собрать разбежавшиеся зрачки. — А вот и ворюга явился… — Роджер скрестил руки на груди, при этом не уведя взгляд, хотя яркие жёлтые носки Фреда отчаянно хотели привлечь его внимание. — Это ты, значит, всё моё детище себе присвоил? — Ничего не видел, ничего не знаю… — тот невинно развёл руками. — Никто ведь не говорил, что нельзя. Да и к тому же, я — король. Что хочу, то и делаю! — Ага, как же… — Роджер недовольно пощурился и щёлкнул язычком жестяной банки. — Спасибо, что хоть это не поддал конфискации. — Мм… Всегда пожалуйста! — Фредди растянулся в довольной улыбке. Снаружи на подоконник присели несколько птиц. И, наверное, не только из-за солнечных лучей, отчаянно прорезавшихся через толстоватые ветви. И не только из-за тёплого ветерка, который так приятно облизывал подоконник. — Фредди, чай будешь? — Мэй решил предложить как раз то, что было в полном обилии в отличие от вчера конфискованного. — Да, было бы неплохо, — его рука непроизвольно потянулась к затылку. — Я как раз за этим пришёл, но ты, видно, мысли читаешь… Позовёшь, как будет готово. Неожиданно он развернулся и, гораздо плотнее укутавшись в белое одеяло, которое как-то по-гречески висело на нём мешком, направился в обратном направлении. Дескать — как быстро появился, так быстро и удалился. — Куда ты? — задался вопросом Брайан, только включив конфорку. — Что значит “куда”? — Фредди повернул голову и оглядел Брайана так, будто тот явно был обделён интеллектом. — Туда, откуда и пришёл. Мне доспать надо… Додумать, вернее, а новые обои очень красивые и способствуют прекрасным мыслям! Обои там и вправду были чудные: светлые, молочного оттенка, и на них красовались местами белые облака, на которых, как на огромных воздушных перьях, отдыхая, лежали маленькие ангелы с кучей стрел за спинками. А рядом с ними — прекрасные богини, преспокойно открывавшие свою наготу. Конечно, есть, на что смотреть! Мэй и Тейлор провели Фреда изумлёнными взглядами в затемнённый коридор и, переглянувшись, принялись искать любимую заварку. Пожалуй, это была одна из тех немногих вещей, которая в их весьма интересных вкусах совпадала… *** «…слово “car” произошло от латинского слова “currere”, что означает “бежать”. На латинском “машина” — однокоренное от этого самого “бежать”: звучит как “currus”. Русские же обозначают это как “автомобиль”, что происходит от английского “auto”, хотя, многие считают, что “car” более приятно уху и удобно в употреблении…» “Определённо, приятно, — мелькнула мысль в голове у Роджера. — И как-то так красиво, привлекательно… Тьфу ты! Но машина же может быть привлекательной? Конечно, может! И почему я это читаю…”