Полумертвые: Сладкий сон

      Люциан Регенди – бог света и мудрости, покровитель законов и наук – никогда не интересовался делами плоти. Даже в юности, когда энергия бурлила в каждой частице его естества, а мысли заполняли всевозможные идеи для шалостей и странных, глупых экспериментов, идея касаться кого-то другого в подобном ключе казалась ему по меньшей мере омерзительной.       Ни один из представителей его вида не привлекал песочника достаточно, чтобы преодолеть отвращение, возникающее в нём каждый раз, когда к крупицам его тела даже случайно прикасались чужие, а о людях и говорить было нечего. Ни женщины, ни мужчины не вызывали в нём глубинного восторга. Не важно, насколько прекрасными могли казаться Люциану их отдельные представители – глядя на них, он не чувствовал ничего. Максимум – лёгкое эстетическое удовольствие.       Так было, и так должно было быть. До его встречи с Владеленой Хейз.       На первый взгляд, в ней не было ничего особенного: средненькая даже по меркам людей, а из-за шрама, занявшего правую половину лица, и вовсе отталкивающая, Влада не могла вызвать в нём ничего, кроме сочувствия. Но было во взгляде единственного изумрудного глаза смертной что-то такое, что ненароком привлекало бога, вызывая странную дрожь в глубине его нутра. Что-то, из-за чего ему никогда не удавалось разорвать зрительный контакт между ними первым. Что-то притягательное, гипнотизирующее и странно знакомое.       Самой Хейз, правда, до Регенди не было никакого дела. Их с песочником связывал лишь договор о взаимопомощи, совместное проживание и, как они оба шутили, «общий ребёнок» в лице Скотта О’Коннора.       Бывший преступник был сплошной головной болью для них обоих, но если бог мог игнорировать большую часть идиотских выходок смертного, то Владелена не могла поступить так же. Она была той, кто втянул Скотта в их дело, той, кто спасла его. Девушка чувствовала ответственность за него, и, если парень создавал проблемы – решать их было ей.       У Влады попросту не хватало ни времени, ни сил обращать внимание на странное поведение её «начальства». Помощь Люциану в их общем деле и возня со Скоттом слишком выматывали смертную, чтобы замечать странные взгляды, которые бог бросал в её сторону. Да и откуда ей было знать, что творится в его голове? Регенди мог выглядеть как человек, звучать как человек, но он им не являлся. Он был сгустком пыли, сном, ускользающим из пальцев. Оболочкой, ничего не содержавшей внутри.       Песочник и сам не понимал, что с ним происходит, но ему было любопытно узнать, почему всё складывалось именно так. И старые привычки не делали лучше, только сильнее подогревали интерес, подталкивая к действиям.       Всё началось с мимолётных касаний.       Конечно, бог света и мудрости ненавидел, когда его трогали другие. Его особый дар – его проклятье – не всегда поддавался контролю в полной мере, доставляя владельцу немало проблем. Малейшее случайное столкновение его частиц с кем-то, а то и чем-то, пускало импульс боли по телу, заставляя Регенди задыхаться от видений прошлого, заполняющих его разум. Однако это вовсе не значило, что бог не мог прикасаться к другим сам. Особенно к Владе.       То тронув девушку за плечо, то мягко коснувшись пальцев её руки, песочник внимательно наблюдал за её реакцией. Люциан изучал границы дозволенного и крепость терпения смертной. Проверял, насколько далеко он может зайти своими шалостями, но Владелена оставалась удивительно спокойной. Ей будто бы было всё равно на его поступки, и тогда создание из пыли решило попробовать зайти немного дальше.       Взгляд золотых глаз украдкой скользнул по женской фигуре, замирая на спине, где под облегающей тканью водолазки отчётливо выпирала застёжка бюстгальтера. Внутри божка загорелся шкодливый огонёк, и рука сама потянулась к объекту интереса, незаметно подцепляя упругую ткань пальцами и оттягивая её к себе. Мгновение, и металлическая застёжка со шлепком вернулась на своё законное место, заставив девушку взвизгнуть от неожиданности и обернуться.       — Ты что, пубертатный подросток?! – воскликнула Влада, потирая спину.       — Кто знает? – с усмешкой протянул Регенди, не отрывая глаз от груди смертной. – Вот ты сама можешь сказать, когда у представителей моего вида наступает пубертат? Нет. Я вполне могу быть как глубоким стариком, так и сопливым юнцом.       На это возразить ей было нечего, но возмущённый блеск не покинул её единственного глаза.       — Придурок… – прошипела Хейз себе под нос, отворачиваясь.       Люциан лишь довольно улыбнулся, тихо радуясь, что его маска цвета слоновой кости скрывала лицо достаточно, чтобы окружающие не могли заметить этого ребяческого жеста. Реакция Владелены казалась ему забавной, отзываясь в нём приятной вибрацией и зарождая странное тепло в груди. Богу было хорошо со смертной, однако просто находиться рядом ему всё же было мало. Песочник желал большего. Он ощущал интерес.       Последующие дни сложились для О’Коннора, также жившего вместе со странной парочкой, в довольно любопытную картину: ходя за девушкой по пятам, Регенди всё чаще цеплялся к ней, то дёргая, то щипая. Влада раздражённо шипела в ответ, но никогда не отталкивала божка и, кажется, даже не противилась его выходкам. Наблюдавший за этим Скотт только удивлённо хлопал глазами.       Ему мерещилось, что он внезапно очутился в ясельной группе детского сада, где симпатия выражалась в дёргании девочек за косички или в попытках пнуть, ткнуть или ударить друг друга. Парню было невероятно неловко от этого, но ещё более неловко ему становилось, когда всё это мракобесие происходило в непосредственной близости с ним…       Тот день был на удивление тихим. Было ли это связано с тем, что Скотт в очередной раз вернулся домой лишь под утро, сразу завалившись спать, или же причиной была ранняя смена в музее, из-за которой Влады не было дома до обеда, но факт оставался фактом: этот день был спокойным и оставался бы таким дольше, но обо всём по порядку.       Был обед. Хейз только вернулась домой с работы, порадовав едва проснувшегося О'Коннора целым контейнером лазаньи, полученным ей от её второго начальника. Вручая его, Гарольд Лост поспешил заметить, что эта акция была разовой, как и любая предыдущая. «Просто с ужина осталось… Забирай, пока не передумал!» – пробормотал старик, пихая коробку ей в руки, на что девушка лишь тихо хмыкнула. Теперь же двое смертных довольно уплетали наскоро разогретый «подарок судьбы», обсуждая привычную рутину.       — … Я всё же думаю, что тебе стоит меньше пить, – произнесла Владелена, взмахнув вилкой в воздухе. – Серьёзно, твоя любовь уходить под вечер и пропадать до самого утра в баре до добра не доведёт. Мы уже однажды нашли тебя с дыркой в пузе, не хотелось бы повторять такой опыт.       — Ой, да что ты заладила-то, – закатил глаза парень. – Будто я сам о себе позаботиться не могу. К тому же ты и сама в курсе, что в тот раз меня пырнули вовсе не из-за моей любви к крепкому спиртному…       — И тем не менее я беспокоюсь за твою печень.       — Побереги нервы. Боюсь, печень этого идиота не менее крепкая, чем голова… Ещё бы в последней хоть что-то было, – протянул Люциан, возникая в дверном проёме. Скотт обиженно надулся.       — Я, конечно, не очень умный, но мог бы и не напоминать об этом так часто.       — Я любя.       — Да неужели? – с сомнением протянул смертный.       Регенди тихо рассмеялся и, оторвавшись от дверного косяка, прошёл в глубь кухни, ближе к столу, за которым сидели «подопечные». Бог не был частым гостем тут, что, впрочем, неудивительно, учитывая его рацион, ему попросту было нечего здесь делать.       Обычно.       — Хочешь попробовать? – спросила Влада, кивая на тарелки. Жест вежливости, не более.       — Спасибо за предложение, но я, пожалуй, откажусь, – едва скрыв отвращение ответил Люциан, скользнув взглядом по столу.       — Моё дело предложить, – пожала девушка плечами и вернулась к еде.       Бог невольно поморщился. Несмотря на тысячелетия, проведённые среди людей, он всё ещё не привык к их способу восполнения внутренних ресурсов. Человеческая пища казалась песочнику странной, а сама концепция её потребления – глупой до безобразия. Люди были несовершенны, Регенди понимал это, однако полностью закрыть глаза на их недостатки ему не удавалось. И сейчас, наблюдая за ритмичными танцами челюстей и плавными прыжками щитовидных хрящей при сглатывании, его то и дело пробирали мурашки. Неприятное зрелище.       — Зачем пришёл-то? – вздохнул Скотт, заметив напряжение в позе божка. И он, и Влада уже были в курсе того, что их «начальнику» несколько некомфортно смотреть на то, как едят смертные. К слову, это было взаимно.       — Ах, да, точно, – вздрогнул Люциан и выдохнул, наконец, найдя в себе силы отвернуться. – Я искал Владлен, чтобы кое-что обсудить.       — Это срочно? – подняла взгляд та.       — … В каком-то смысле – да.       — Я хоть доесть могу?       — Конечно. Если хочешь смотреть на то, как обедать буду уже я.       — Уф… Ладно, – скривилась девушка и, нехотя поднявшись из-за стола, посмотрела на песочника. – Что там у тебя?       — Мы… мы можем поговорить наедине?       Слова Регенди прозвучали слишком неуверенно для существа, прожившего многие тысячи лет. Это было подозрительным и странным настолько же, насколько и раздражающим. Владелена прищурилась.       — С каких пор Скотт мешает тебе? Неужели тема какая-то личная? – произнесла она больше в шутку.       — А если и так, то что? – фыркнул бог в ответ.       В комнате повисла тишина.       — Что случилось? – нахмурилась смертная. Игры Люциана успели ей изрядно надоесть, так что желания лишний раз с ним связываться у неё не было. Никакого.       — Я не буду говорить в присутствии этого придурка.       — Я не придурок.       — Заткнись, О’Коннор, – отрезала девушка, сверкнув единственным глазом в сторону парня.       Смертный так и притих, испуганно глядя на неё. Песочник тоже замолчал, но уже удивлённо. Ни один из них ещё ни разу не видел Хейз настолько злой, по крайней мере на кого-либо из них двоих.       — Регенди, – продолжила Влада тише, повернувшись в сторону божка, – ты уж извини, но я слишком устала, чтобы терпеть твои выходки ещё и сегодня, поэтому давай договоримся так: либо ты выкладываешь всё сейчас, в присутствии Скотта, либо идёшь нахрен отсюда, дожидаясь, пока я поем.       Бог смерил девушку нечитаемым взглядом, но та успешно проигнорировала эту молчаливую угрозу. Лишённый магии песочник не представлял опасности, максимум – мог испортить кому-то настроение, однако смертную это не пугало. Она уже была в бешенстве.       — Что ж, хорошо, – хмыкнул Регенди, скрещивая руки на груди. – Надеюсь, ты готова к возможным последствиям.       — Говори уже, – закатила глаз Хейз.       — Владлен, – начал он, почти мурлыча. – Не желаешь провести со мной ночь?       О’Коннор поперхнулся. Парень давно догадывался о природе интереса, проявляемого Люцианом по отношению к смертной, но тот никогда не заходил дальше глупых шалостей… Наверное, он просто не так понял! Ну не мог же бог действительно иметь в виду что-то подобное? Нет же?       Откашлявшись, бывший преступник покосился на Владелену, заметно побледневшую. Та смотрела на песочника немигающим взглядом, кажется, совсем забыв от шока, как дышать. Регенди довольно щурился под маской, наблюдая за реакцией девушки.       — В-в смыс-сле… сверхурочные, да? – выдохнула она с надеждой, нервно бегая глазом по комнате.       — В смысле – постель.       Лицо смертной мгновенно окрасилось пунцовым цветом, и Скотт, внимательно наблюдавший за ней все дни совместного проживания, с удивлением осознал, что это была самая яркая эмоция, которая когда-либо отражалась на её лице. Обычно Влада казалась равнодушной, лишь изредка хмурясь или устало улыбаясь. Её было сложно вывести на эмоции, заставить смеяться, плакать или злиться, но смутить… Смутить её было попросту невозможно. По крайней мере так парень думал до этого дня.       — … Хотя, в каком-то смысле для тебя это и правда сверхурочные, – добавил Люциан задумчиво.       О’Коннор тихо порадовался, что Регенди лишь имел облик человеческого мужчины. Это всё ещё не отменяло того факта, что песочник тоже чувствовал боль, как и того, что Хейз всегда била наверняка, но всё же…       Последующие дни в их доме царило гробовое молчание. Между богом и смертной началась холодная война, по ходу которой оба старались избегать друг друга, однако стоило им встретиться, как округа тут же разражалась криками двух существ. Ругань и грызня стали обыденностью для них, что не радовало никого. Скотт стал всё чаще пропадать «в баре», и Владелена с Люцианом были вынуждены оставаться один на один, отчего становилось только хуже.       Хоть ссора с девушкой смогла изрядно остудить пыл песочника, ей не удалось сделать этого целиком, и пока пара продолжала цепляться друг к другу, пытаясь выместить копящуюся злость, бог продолжал ощущать тягу к смертной.       Любопытство и жажда новых ощущений, которые он мог получить, поддавшись влечению, грызли его живьём. Впервые за долгие тысячи лет своей жизни бог нашёл того, кто не вызывал в нём столько же отторжения, как другие, и теперь, глядя в единственный глаз девушки, его не могла не манить близость с ней. Ему хотелось попробовать. Лишь разок.       Ах, ну почему всё должно быть таким сложным?!       Регенди много думал о том, почему всё так сложилось. Взвешивал каждое сказанное им слово, каждое свершённое дело. Песочник понимал, что был не прав, и что его природная язвительность в очередной раз сыграла с ним злую шутку. Он знал, что чтобы всё исправить, ему нужно извиниться, но правильные слова попросту не выходили, и озлобленность Влады не делала лучше.       Смертная ненавидела его, бог видел это в её взгляде, в мимике, в жестах, и эта ненависть, густая и тягучая, отдавалась в нём эхом и застревала в горле, превращая каждое слово в яд. Люциан чувствовал обиду. Злость девушки казалась ему несправедливой, но та, кажется, не собиралась давать ему даже шанса всё исправить.       Острый взгляд и едкая улыбка Хейз больно впивались ему под кожу, сводя создание из пыли с ума. Девушка называла его извращенцем и пубертатным стариком, смеялась над самим фактом его вожделения к ней. Песочник не мог простить её за это, не мог молчать, а когда всё заканчивалось – злился уже на себя…       Так продолжалось долгие две недели, пока, наконец, Владелена не начала остывать. Постепенно она перестала срываться на Регенди, и он невольно подумал, что это может стать отличной возможностью, чтобы попробовать начать всё сначала. Сделать всё правильно. Хотя бы немного.       Мысленно бог составил план, по которому он смог бы не только успешно извиниться перед смертной, но и ещё раз попытаться сблизиться с ней теснее. Для этого Люциан даже обратился за помощью к Скотту, как к более сведущему в концепциях межличностных отношений, на что парень с удовольствием согласился и дал песочнику несколько неплохих советов. И тем не менее ничто из этого не давало гарантий, что всё пройдёт как надо, и девушка простит ком пыли. Во всяком случае, не после всего того, что он успел наговорить и сделать.       Но вот наступила суббота. Она отлично подходила планам божка: ещё днём О’Коннор отправился в бар и вряд ли собирался возвращаться раньше, чем утром следующего дня, Хейз тоже была занята вне дома, отрабатывая смену за кого-то из работников музея. Вернуться она должна была только вечером, и это время Регенди решил потратить на подготовку к её появлению.       Он приготовил ужин, постаравшись ничего не сжечь и не сломать в процессе, прибрался на кухне и в гостиной, что было простым делом, когда дом – живой, а ты владеешь магией, украсил комнаты цветами, а на столах расставил свечи, позаботившись о том, чтобы огонь не мог переброситься на что-то и спровоцировать пожар… В общем, постарался сделать атмосферу романтичной ровно настолько, чтобы смертная чувствовала себя комфортно, вернувшись домой.       Закончив приготовления, Люциан не мог унять волнения. В нём смешались предвкушение и страх – с одной стороны, он очень хотел увидеть, как Влада отреагирует, когда придёт домой и увидит плоды его трудов, с другой – боялся этого до глубины души. Бог желал покорить сердце смертной, но он отлично понимал, что сделать это будет не так-то просто.       Время шло, наступил вечер. Тревога росла. Близилось время возвращения девушки, и создание из пыли никак не могло найти себе места. Поправляя всё вокруг, он вновь и вновь возвращался взглядом то к часам, то к входной двери. Песочник проверял свой внешний вид, выверял расположение тарелок на столе и то и дело замирал, вспоминая, что он мог забыть.       Всё было идеально. Всё должно быть идеально!       Щёлкнула замочная скважина, и в дверном проёме показалась знакомая женская фигура, кутающаяся в куртку. Владелена одинаково не терпела ни холод, ни жару, а в Миднайт Хилл, как назло, даже летом бывало весьма прохладно.       Зайдя в дом и скинув верхнюю одежду, смертная подняла взгляд, сталкиваясь глазами с богом. Регенди стоял в проходе, неуверенно переминаясь на месте, не зная, стоит ему двинуться навстречу Хейз, чтобы помочь, или же так и остаться стоять, не мешая. Тем временем внимание девушки переключилось на цветы и вереницу свечей, стоявших то тут, то там, будто приглашая войти и посмотреть, что может ждать в конце этой незамысловатой дорожки. Картина была озадачивающей.       Влада вновь посмотрела на Люциана, неловко теребившего край ворота асимметричной широкой рубашки. Её пуговицы были кокетливо расстёгнуты, открывая вид на острые ключицы и край мужской груди. При других обстоятельствах смертная не стала бы обращать внимание на эту деталь, всё же в подобном виде бог появлялся перед ней не впервые, однако недавние события и общая атмосфера недвусмысленно намекали, что сегодня всё было по-другому. Девушка напряглась.       — … Привет, – выдохнул песочник спустя пару минут молчания.       — Привет, – ответила смертная на автомате и, ещё раз осмотревшись, продолжила тише: – Это для меня?       Бог кивнул, в который раз порадовавшись, что его лицо скрыто маской. С ней желание провалиться под землю мучило его не так сильно.       — Вот как, – пробормотала Хейз.       — Я хотел извиниться, – на удивление спокойно произнёс Регенди. – Прости, я вёл себя, как ребёнок. Мне стоило подобрать более подходящее время и куда более правильные слова в тот раз, и тем более мне не стоило так напирать на тебя после. Эм, я… слишком разозлился. Это было глупо, извини за это.       — Да, это было очень глупо, – хмыкнула смертная в ответ и вновь взглянула на бога. – Я вела себя не лучше, так что, наверное, мне тоже нужно извиниться перед тобой.       — Спасибо.       — Это не значит, что я тебя прощаю.       — Не могу сказать, что это не взаимно, – только и пожал плечами тот.       На такое девушка могла лишь рассмеяться. Конечно, она злилась на Люциана, но, несмотря на это, его дурацкие шутки всё ещё продолжали её смешить. И если во время их ссоры Влада была вынуждена сдерживаться, пытаясь сохранить лицо, то теперь, когда конфликт, наконец, был исчерпан, она могла дать себе волю захохотать в голос.       Смех Хейз невольно откликнулся теплом в груди бога, разливаясь приятной вибрацией. Она не простила его, но и не сердилась так, как раньше. Регенди было этого достаточно.       — Ты голодна? – заботливо поинтересовался песочник.       — М-м-м, немного?       — Тогда пойдём, я приготовил кое-что для тебя.       Сказав это, создание из пыли двинулось в сторону кухни, озадачивая смертную сильнее. Песочник приготовил что-то… для неё? На кухне? Это звучало не просто странно – невозможно. Она либо что-то не так поняла, либо солнце теперь встаёт на западе. Третьего не дано.       Переполненная внутренними сомнениями, Владелена пошла за Люцианом. Бог казался невероятно довольным собой, что тревожило. Конечно, девушка старалась слишком себя не накручивать, но его последние выходки говорили сами за себя. К счастью, её страх был беспочвенным:       Кухня не была сожжена, ничего не было сломано или разрушено. Был лишь стол, накрытый на двоих и освещённый тёплым мерцанием свечей. Хейз удивлённо моргнула и, пройдя глубже, остановилась, смотря на содержимое тарелок. Блюда были примитивными, но сбалансированными: лёгкий овощной салат, запечённое мясо, отварной рис, какие-то орехи, нарезанные фрукты и даже сыр. Во всём этом ощущалась знакомая рука существа, знавшего людей, будто по энциклопедии.       Смертная обернулась, ошарашенно глядя на песочника. Ей хотелось что-то сказать ему, но в голове крутилась лишь одна-единственная мысль, так и норовившая сорваться с языка. Влада постаралась сдержаться, но…       — С каких пор ты умеешь готовить? – всё же вырвалось у неё. Девушка поспешила прикрыть рот рукой, но бог отлично её услышал, отвечая тихим смехом.       — Я не ем вашу пищу, но это не значит, что я этого не могу. Я чувствую вкус, но не способен насытиться ей, да и ощущения от попыток её переварить… бр-р-р!       — Готовить – не равно есть.       — Хо… – бог понимающе улыбнулся под маской. – Я научился, когда ещё притворялся человеком. Это не так уж сложно, если есть рецепт.       Владелена скептически хмыкнула и вновь посмотрела на стол.       — Что ж, попробуем, – протянула она, отодвигая стул и садясь. Люциан последовал её примеру.       Порции были рассчитаны на одну персону. Хейз убедилась в этом, когда, оказавшись за столом, она увидела, что тарелка перед Регенди была пустой, в отличие от её. Блюда также стояли к ней ближе, будто говоря: «всё только для тебя», и, честно сказать, смертная не знала, как к этому относиться.       Влада отрезала кусочек мяса, тут же отправляя его в рот, зачерпнула немного риса, наколола на вилку салат и с удивлением поняла, что всё было очень вкусным. Посолено и приправлено так, как она любит, порезано ровно и аккуратно, идеально сервировано… Бог отлично знал, что девушке нравится, и постарался максимально угодить её вкусам, так как она могла сопротивляться?       Тарелки начали быстро пустеть, и песочник был невероятно горд собой, наблюдая за этим. У него получилось! Она довольна! Люциан едва сдержался, чтобы не подскочить со стула и не обнять Владелену, с удовольствием уплетавшую плоды его трудов. В нём множилось желание распасться на крупицы и прижаться к смертной каждой частичкой своего естества, но пока ему удавалось подавить этот инстинкт.       Регенди нетерпеливо поёрзал на месте, что не укрылось от Хейз. Как бы она ни старалась не обращать внимания на необычное поведение бога, проигнорировать этот жест девушка не могла.       — Я смотрю, ты выглядишь взволнованным. Неужели с едой что-то не так? – спросила она, осторожно откладывая вилку.       — М? Что? – Люциан удивлённо посмотрел на неё.       — Ты странно себя ведёшь.       — Разве? – песочник моргнул, тут же засмеявшись. – А! Ты боишься, что я мог тебя отравить! Не волнуйся, если бы я хотел тебя убить, я бы выбрал куда более простой способ.       — Это звучит настолько же логично, насколько и подозрительно, – нахмурилась смертная. – Но даже если ты не собираешься меня убивать, ты мог добавить что-то, эм… для других целей.       — Жаль разочаровывать, но это не мой стиль. Я просто радуюсь, что тебе нравится моя готовка.       — Ну, вышло действительно вкусно…       — Правда? Я старался! – тут же расцвёл бог.       Глядя на песочника, чей счастливый блеск в глазах не скрывала даже маска, Владелена никак не могла отделаться от мысли, насколько же он был похож радостного щенка, ожидавшего похвалы от хозяйки. Девушка была уверена: попроси она у Регенди что-то, что угодно, он сделает это в тот же миг, и это не то чтобы ей не нравилось.       Хейз прищурилась. С самого начала она отлично поняла, зачем песочник устроил всё это. Свечи, цветы, ужин – его цели были очевидны. Попытка извиниться? Мило, однако рациональный Люциан никогда бы не потратил столько усилий ради чего-то подобного. Желай он лишь этого – давно бы попросил прощения простыми словами, как делал всегда. Именно поэтому Владелена не собиралась его прощать. Тем не менее, бог старался, и видя это, смертной хотелось дать ему шанс.       Ей тоже было интересно.       Владелена снова взяла вилку и продолжила есть. Создание из пыли заёрзало на стуле, тихо заурчав.       — Твои кинки меня пугают, знаешь? – фыркнула девушка, поднимая взгляд на существо напротив.       — Это не кинки, это… уф… – Регенди смутился. – Мне будет сложно объяснить.       — Лучше бы тебе это сделать, а то ты выглядишь, как старый извращенец.       Люциан тяжело вздохнул. Рассказывать об особенностях своего вида кому-то другому всегда было странно.       — В своей обычной форме песочники не способны выражать эмоции, так что мы научились читать чувства друг друга и других существ через касания. Чем ближе существо – тем лучше его хочется ощущать. Так мы проявляем привязанность и заботу… и ухаживаем за партнёрами примерно так же.       — Ага… То есть ты не просто донимал меня, а пытался по-своему ухаживать? Какая прелесть, – закатила глаз Хейз.       — Не издевайся надо мной.       — Я даже не начинала. Пока что.       Бог поднял на смертную возмущённый взгляд, но та лишь усмехнулась на это. Регенди насторожился. Кривая улыбка, отразившаяся на лице девушки, не сулила ничего хорошего.       — Ты помнишь условия нашего контракта, Люциан? – начала Влада издалека.       — Конечно, помню.       — Тогда ты должен помнить, что одним из них было, я цитирую: «Контракт теряет силу в ситуациях, когда одна из сторон, так или иначе, начинает мешать исполнению их общих целей». Итак, что мы имеем? Домогательства, попытка склонения к интимным отношениям, открытые оскорбления, шантаж и явное манипулирование. Если я скажу, что это мешает мне исполнять мою роль в нашем плане, значит ли это, что контракт больше не имеет власти надо мной?       Песочник хотел было что-то ответить, но вдруг осёкся. Он не понимал, к чему клонит «помощница», но ход её мыслей ему точно не нравился.       — Ты хочешь уйти? – спросил он ошарашенно. Девушка довольно оскалилась.       — Кто знает?       Регенди напрягся. Хейз не была незаменима в его планах, но её ухода он всё же не желал. Дело было не только в изменившемся отношении, но и в том, насколько комфортно ему было с ней в принципе. Хорошо понимающего тебя помощника было сложно найти, и терять настолько полезного человека богу совсем не хотелось.       — Ты не можешь уйти, – тихо произнёс он, сам удивившись тому, насколько жалобно прозвучал его голос.       Влада молча поднялась из-за стола, заставив Люциана вздрогнуть. Что она хочет сделать? Неужели действительно собралась уходить? Песочник поднял испуганный взгляд, сталкиваясь с холодным блеском чужого изумрудного глаза.       — Есть условие, пожалуй, даже несколько, – сказала смертная, и создание из пыли облегчённо выдохнуло. – Но я не уверена, насколько тебе они понравятся.       — Что за условия?       — Как бы правильно это назвать… – задумчиво протянула девушка. – Правила пользования моей постелью?       Бог аж воздухом поперхнулся от неожиданности.       — Кха-кха! Прости, что? – только и выдал он.       — Разве ты не этого добивался?       — Да, но это… О, Всеотец…       Регенди издал тихий невнятный звук, ощущая, как от стыда горит его лицо. Он едва мог поверить в происходящее. Хейз решила посмеяться над ним? Или, может, ему всё это снится? Бог не знал, как ему реагировать.       Но вот, смертная направилась в сторону выхода из кухни, маня его за собой, и, последовав за ней, песочник оказывается перед дверью в её комнату, а затем и внутри. Девушка щёлкает замком и смотрит на него, смущённого и совершенно не понимающего, куда себя деть.       Люциан мялся на месте, то теребя край воротника, то бегая глазами от вещи к вещи в комнате. Ощущение живого огня, вспыхнувшего в глубине нутра, почти пугало его. Никогда ещё он не испытывал ничего подобного. Как он должен себя вести? Что должен делать?       Глядя на озадаченный вид божка, Владелена едва смогла сдержать смех. Всегда уверенный в себе, даже высокомерный, сейчас он был больше похож на побитую собаку, впервые узнавшую о человеческой доброте и ласке. Это показалось девушке забавным.       — Так вот, условия! – вспомнила она и принялась загибать пальцы: – Во-первых, ты снимешь маску, во-вторых, ты должен оставаться в облике человеческого мужчины, в-третьих, я буду сверху.       — В каком смысле «сверху»? – не понял песочник.       — В смысле: ты будешь безоговорочно делать то, что я скажу, – фыркнула Влада и, помолчав, добавила: – Если так подумать, первые два пункта входят в третий… хм.       Регенди так и завис, пытаясь обработать в уме услышанное. Побыть в облике мужчины для него проблемой не было, снять маску… что ж, он сам на всё это подписался, может потерпеть, но подчиняться смертной?! Сама мысль казалась ему неправильной, но пожар, растущий внутри с новой силой, подсказал, что это могло быть не такой уж и плохой идеей. Возможно, ему даже понравится.       — Угх… ладно, – выдавил он и потянулся к аксессуару на лице.       Хейз внимательно проследила взглядом за его рукой. Ей давно было любопытно узнать, что скрывалось за его маской. Вместе со О'Коннором они делали ставки, выдвигая всевозможные теории – одна безумнее другой, – ещё не зная, что под плотными слоями ткани бог прятал самую обычную человеческую фигуру. Теперь же ставки сводились только к двум вариантам: есть ли под аксессуаром что-то или же нет, и, к несчастью для Владелены, её ставка не сыграла.       Песочник, не до конца уверенный, правильно ли он поступает, медленно стянул с себя предмет, открывая своё лицо чужому взору. Тонкие, острые черты придавали существу вид мужчины примерно лет тридцати. Он был удивительно красив, даже со своими змеиными золотыми глазами. Девушка едва сдержала разочарованный вздох: похоже, она проиграла Скотту пятьдесят фунтов.       — Раздевайся, – «скомандовала» смертная, снимая с себя футболку. Бог покорно подчинился, также принявшись стягивать с себя вещи. Сначала пояс, затем сапоги, рубашка, брюки… Стоило вещам оказаться на полу, как они мгновенно рассыпались пылью.       Довольно скоро Люциан оказался обнажён, как и Влада. Её взгляд оценивающе заскользил по мужской фигуре, заставляя песочника неловко поёжиться. Скажи кто-нибудь ему ещё месяц назад, что он будет стоять в подобном виде перед кем-то, Регенди скорее всего решил бы, что собеседник свихнулся. Но вот, он, всё ещё мужчина, стоит в неглиже в чужой, чёрт возьми, комнате, ожидая сам не пойми чего.       Он был так напряжён, что, если бы Хейз внезапно заявила, что всё это является шуткой, и вытолкнула его из комнаты как есть – он бы даже не удивился. Чувство нереальности происходящего и страх быть обманутым грызли его изнутри, а отсутствие опыта и незнание лишь подогревали это ощущение, делая его ещё более осязаемым и чётким.       Смотреть на девушку было невыносимо. Владелена стояла перед ним, уперев руки в бока, открытая и близкая, будто сама хотела, чтобы он увидел всё. Но пусть образ женской вздымающейся груди и широких бёдер был привлекательным, бог не знал, что ему со всем этим делать.       Так прошла пара долгих минут, пока, наконец, смертная не цокнула языком, приведя создание из пыли в чувства. Мужчина дёрнулся, подняв на партнёршу удивлённый взгляд.       — Ты долго будешь стоять? – поинтересовалась она, не скрывая раздражения. – Ни на что не намекаю, но мне уже холодно.       — А! О… Прости, – смутился песочник.       — Пожалуйста, только не говори, что я у тебя первая.       Ответом стали чужое красное лицо и нервная улыбка. Влада издала обречённый стон.       — Серьёзно?! Ты всё это время доставал меня, сам не до конца понимая, зачем?! – всплеснула она руками. – Нет, постой! У тебя в принципе хоть что-то было? Хоть когда-нибудь? С кем-то? Песочники вообще занимаются сексом?!       — Ну, у нас есть некий аналог… – пробормотал Регенди куда-то в сторону.       — … Но ты и этого не пробовал, да?       — Мне не было это интересно, – ответил он, пожав плечами.       Хейз закрыла лицо ладонью, пробормотав что-то невнятное и злое. Ей безумно хотелось выгнать божка из комнаты, но ведь она сама позвала его к себе. Они слишком далеко зашли, чтобы бросить всё, как есть.       Мужчина неуверенно поёрзал на месте, ощущая сомнения девушки. Ему тоже не хотелось всё заканчивать так.       — Эм… я могу посмотреть, как всё должно быть, в твоей памяти, – предложил он тихо.       — Не можешь.       — Поче… О-о-оу.       Песочник замолчал, чувствуя, как стыд липкой патокой растёкся по телу и осел тяжестью в животе. Люциан вдруг понял, почему Влада отреагировала на его предложение так остро, однако следом за этим возник другой, не менее важный вопрос: почему она всё же позвала его?       Бог внимательно посмотрел на смертную. Всё такая же открытая и близкая, она стояла перед ним и краснела от самого носа до кончиков ушей. Ей тоже было неловко и страшно, так почему?       — Я думал, у тебя был партнёр, – попытался отшутиться мужчина. Девушка раздражённо фыркнула.       — Мне тоже не было это интересно.       — Ого, у нас так много общего! Стоим тут, в одной комнате, голые, без какого-либо опыта подобных связей даже с представителями своего вида! Я считаю, это нужно отметить!       Хейз метнула в Регенди испепеляющий взгляд, и тот шкодливо улыбнулся, оголив клыки. Смертная замерла, снова краснея. Она просто не могла злиться на бога, когда ничего не скрывало искренние эмоции, отражающиеся на его лице.       — Придурок… – буркнула она, отвернувшись.       Люциан тихо рассмеялся и приблизился к партнёрше, нежно взяв её за руку.       — Извини, я не хотел тебя обидеть, – мягко произнёс он. – Если ты хочешь, мы можем попробовать. Ты хотела вести – я не против. Из этого вряд ли выйдет что-то плохое.       — Я знаю только теорию.       — Я тоже.       — Чёрт, это будет очень странно, – прошептала девушка смущённо, бог вновь засмеялся.       — Мне казалось, ты уже к этому готова, раз уж решила затащить меня к себе.       Владелена осторожно сжала его ладонь, словно убеждаясь, что мужчина не собирается покинуть её, но он всё так же стоял и ласково улыбался, ожидая её решения. И если смертная скажет прекратить – песочник отступит. Она знала это.       Девушка сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.       — Сядь.       Регенди послушно последовал её словам и сел на край кровати. Хейз встала перед ним и мягко обхватила его лицо руками, отодвигая длинные пряди красно-золотых волос. Создание из пыли ответило ей внимательным взглядом, в котором плескались искры интереса. Богу было любопытно, что придумала партнёрша, но он не хотел портить атмосферу, задавая ненужные вопросы. Ощущать её взгляд и ласковые прикосновения было куда как приятнее, чем слушать раздражённые вздохи.       — Закрой глаза, – произнесла она тихо и, наклонившись, коснулась чужих губ своими.       Песочник замер, ошарашенно глядя на нежно целующую его смертную. Живой огонь вновь вспыхнул в глубине нутра, и мужчина едва удержался, чтобы не рассыпаться пылью от счастья. Впившись пальцами в край матраца, он, прикрыв глаза, постарался ответить на ласку как умел. Поцелуй получился неловким и смазанным, и Влада хихикнула.       — Мне стоило практиковаться чаще.       — Я искренне уверен, что говорить о своих бывших в постели с другими у людей считается неправильным или как минимум неприличным.       — А кто сказал, что я говорю о бывших? – усмехнулась девушка и вновь поцеловала бога, пока тот не успел опомниться.       В этот раз поцелуй был глубже. Люциан дёрнулся, чуть не порвав простынь, крепко сжатую в пальцах, и, чертыхнувшись, обхватил возлюбленную руками, прижимая её к себе. Хейз взвизгнула от неожиданности, повалившись на партнёра, но песочник её удержал. Заминка, пересечение взглядами и снова поцелуй, ещё жарче прежних.       Руки мужчины беспорядочно заскользили по девичьему телу, то гладя, то сжимая. Регенди желал чувствовать Владелену всеми частицами себя, хотел ощущать каждую клетку её тела, как свою. Ему хотелось распасться пылью, объяв её с ног до головы, и касаться, касаться, касаться…       Смертная немного отстранилась и упёрлась ладонью в грудь бога, прося его лечь. Создание из пыли разочарованно вздохнуло, но послушалось, с ногами забираясь на кровать. Девушка села сверху, вновь целуя чужие тонкие губы. Руки песочника быстро вернулись на её талию, притягивая тело партнёрши ближе.       — Владлен… – заурчал Люциан, стоило поцелую прерваться. – Mea pulcherrima… Dilecta mea.       — Что? – пробормотала та, не понимая.       Мужчина лишь улыбнулся и нежно поцеловал возлюбленную в щёку, покрытую шрамом, затем перешёл на девичью шею, ключицы, плечо… Влада тихо застонала, жмурясь от удовольствия. Бог поднялся и припал губами к груди смертной, скользнул руками по её телу и сжал мягкие женские бёдра, провёл языком по бархатной коже, захватил ртом горошину соска и аккуратно прикусил её зубами.       Издав ещё один сладкий стон, Хейз обняла песочника за плечи и зарылась в его красно-золотые волосы пальцами. Регенди зарычал, ощущая, как чувства – свои и чужие – смешиваются у него под кожей. Он пьянел от восторга и возбуждения. Ему хотелось ещё.       Будто читая его мысли, девушка потёрлась о твёрдую плоть промежностью. Песочник рвано вздохнул и уткнулся лицом в изгиб её шеи. Владелена приподнялась и, направив член в себя, начала медленно опускаться, чуть шипя от болезненного чувства.       Люциан вздрогнул от ощущения чужой боли, эхом прокатившегося по его телу. Это отрезвило его, невольно заставив волноваться за партнёршу. Всё идёт правильно? Так должно быть? Бог поднял взволнованный взгляд на смертную, сжавшуюся на нём из-за неприятного чувства. Кажется, она пыталась найти более комфортное положение, но выходило так себе.       — Если… если тебе трудно, мы можем прекратить, – прошептал мужчина, мягко поглаживая возлюбленную по бедру.       — Нет, – мотнула головой Влада и, опираясь о грудь партнёра, попробовала двинуться на нём.       Регенди скрипнул зубами, ощутив новую волну чужой боли. Упёртость Хейз вызывала восхищение, но также и пугала.       — Чёрт… – раздражённо выдохнула девушка. – Зачем вообще было создавать это оружие массового поражения?!       На это песочник только виновато засмеялся. Впервые создавая свой антропоморфный облик, он и не задумывался о его «практичности», сейчас же менять что-то в нём было поздно: создание из пыли буквально срослось с этой формой и изменить её было нельзя.       Люциан осторожно обнял Владелену, пытаясь отвлечь её от неприятных ощущений. Смертная тихо фыркнула – это не работало.       — Поцелуй меня, – попросила она тихо, и бог сделал это, не говоря ни слова.       Соприкосновение губ двух существ быстро переросло в новый глубокий поцелуй, наполненный нежностью. Тела прижались друг к другу теснее, и руки мужчины вновь заскользили по женской фигуре. Чуть отстранившись, Влада снова скользнула на члене, удивлённо пискнув. Было… странно. Прикусив губу, она попробовала ещё… затем ещё. Регенди зажмурился, ощущая, как с каждым толчком росло возбуждение и его, и Хейз.       Скоро комната заполнилась рваными вздохами и тихими стонами пары. Песочник, давно утонувший в ощущениях, покрывал девичью кожу беспорядочными поцелуями, шепча что-то несвязное на древних языках, но партнёрша, погружённая в собственные чувства и эмоции, его уже не слышала. Куда сильнее её ум занимали чужие руки на спине, горячее дыхание на шее и болезненная заполненность внутри. Ей было удивительно хорошо. Хотелось кричать.       — Люциан… Люциан… Ах! – стонала она, скача на мужском члене. Бог вторил ей, срываясь на латынь:       — Mea amica. Mea pulchra. Delicia mea…       Жар тесно сплетённых друг с другом тел и ритмичные толчки сводили их с ума. Владелена, словно ища опоры, впивалась ногтями в плечи партнёра, оставляя яркие полосы на его бледной коже.       Люциан зарычал. Одурманенный их близостью, пьяный от чужих чувств, он совсем терял контроль. Песочник сам не знал, как продолжал сохранять форму, находясь на грани: желание рассыпаться в пыль, прижавшись к возлюбленной «всем телом», манило как никогда, и он едва держался от попытки осуществить его. Удовольствие смертной стояло на первом месте. Пожалуй, в этом была вся причина, но чёрт, как же ему хотелось…       Издав ещё один рык, Регенди сбросил девушку с себя на кровать, нависая сверху. Хейз сжалась под ним, не до конца понимая, что мужчина собирался сделать. Поведение бога было внезапным и странным – это пугало.       Создание из пыли тем временем подтянуло тело партнёрши ближе, закидывая одну из её ног на своё плечо. Влада охнула, чувствуя, как член вошёл в неё под совсем новым углом, проникая даже глубже, чем раньше, однако долго думать обо всём этом ей уже не дали, практически сразу возвращаясь к старому темпу толчков. Смертная задохнулась в собственном стоне, выгибаясь под высокой фигурой партнёра.       Грубо, резко и глубоко Люциан вбивался в податливую плоть, напрочь позабыв обо всём вокруг. Перед его глазами стоял образ Владелены – открытой, близкой, своей. Как она стонала под ним, умоляя не останавливаться, как подпрыгивала её грудь, как её пальцы до белеющих костяшек сжимали простынь, а во взгляде единственного изумрудного глаза застыл огонь желания.       Прекраснейшая из людей – именно такой её видел бог. В этот короткий миг он был готов сделать для неё что угодно.       Мазнув губами по изящной щиколотке, мужчина скинул девичью ногу со своего плеча и наклонился к телу возлюбленной, принимаясь покрывать её шею и ключицы россыпью поцелуев, смешанных с укусами. Ответом послужили новые стоны на грани всхлипов. Девушка заметалась под ним, то подставляясь под ласки, то отстраняясь, не выдержав жаркий порыв партнёра.       — Ты такая… такая… – шептал Регенди где-то под ухом. – Mea pulcherrima, я так сильно… чёрт!       — Люциан, мой бог, пожалуйста!.. – почти скулила Хейз в ответ.       Толчки к этому моменту сорвались в совсем безумный темп. Танец чувств и желания близился к своему завершению, и ничто более не имело смысла. Создание из пыли лишь чудом продолжало сохранять свою форму, вжимаясь в смертную телом, обхватывая её руками и беспорядочно целуя всё, что только попадалось ему по пути, от висков и лица партнёрши до её плеч и груди. Влада задыхалась от собственных стонов-всхлипов, не в силах справиться со своими эмоциями, и царапала ногтями плечи и спину божества.       Но вот, в сумбуре смазанных поцелуев и криков удовольствия, в жарком шёпоте и грубых, быстрых толчках, прозвучал протяжный стон, и наступил момент тишины.       Песочник замер, прислушиваясь к чужому сбитому дыханию. Ошеломлённый взрывом чувств девушки, он не знал, как ему реагировать и что нужно делать. В голове тоже было пусто. Бог моргнул, затем ещё раз, и поспешил сделать самое очевидное: выйти из партнёрши.       Владелена тихо вздохнула, ощущая, как приятная заполненность сменилась пустотой внутри. Смутившись своей реакции, смертная свела ноги и подняла взгляд. Люциан смотрел на неё, будто чего-то ожидая – внимательно и любопытно. Хейз быстро отвернулась, чувствуя, как горит её лицо. Внезапно захотелось убежать. Спрятаться. Одеяло смотрелось неплохим выбором.       Регенди молча проследил за тем, как девушка принялась с головой кутаться в своё «укрытие», и тихо хмыкнул. Ещё несколько минут назад он делил с ней постель, и её ничего не смущало, а теперь…       Создание из пыли огляделось. Его глаза невольно остановились на двери, и в уме скользнула шальная мысль уйти, однако мужчина решил остаться. Взгляд упал на живой кокон, образовавшийся на кровати около него, и в груди странно потеплело. Не став ждать приглашения, песочник лёг рядом с ним, обнимая, и вскоре заснул.

***

      Звякнули ключи.       Скотт чертыхнулся себе под нос и поспешил поднять их с земли. Он планировал вернуться… тише. К несчастью, сонливость дала свои плоды, и он не только умудрился прищемить себе пальцы калиткой, но и уронил металлическую связку на мощёную дорожку дома. Трижды.       «Это даже не смешно!» – подумал смертный, скрипнув замочной скважиной, но открыв, наконец, треклятую дверь, позволил себе успокоиться – все ещё спали. Вздохнув, он вошёл в дом и тут же замер, с удивлением отмечая изменения в его внутреннем убранстве:       На пороге его встретила вереница давно потухших свечей, цветы и удивительная чистота. Пройдя глубже в дом, он заметил, что такая же картина царила в гостиной и на кухне, хотя в последней обнаружилась новая странность: стол, накрытый явно на двоих. В животе предательски заурчало.       О’Коннор вновь вздохнул, теперь уже грустно. Он надеялся перекусить у Кейт перед уходом, как делал обычно, однако её отец-полицейский, вернувшийся раньше запланированного, вынудил бежать бывшего преступника через окно. Ни о каком завтраке и речи не шло, как и об утренних нежностях с любимой. Не день, а сплошное разочарование!       Достав из холодильника банку пива, он побрёл в свою комнату, размышляя о том, как эта ночь прошла для Люциана и Влады. Было очевидно, зачем и для кого был устроен романтический ужин. Парень тихо надеялся, что бог и смертная смогли помириться, и новый день пройдёт без ругани и шипения сладкой парочки на фоне.       Верилось с трудом.       Скотт щёлкнул открывашкой и глотнул свой «завтрак». К этому моменту он уже преодолел лестницу, и от заветной кровати его отделяли лишь пара метров коридора и дверь. Он как раз был готов разрешить эту проблему, как вдруг застыл, встречаясь глазами с Регенди.       Песочник окинул смертного безразличным взглядом и прикрыл за собой дверь… в комнату Хейз?       О’Коннор моргнул, оглянулся, а затем покосился на банку в своих руках. Безалкогольное. Убедившись в этом, парень вновь уставился на создание из пыли. То поправило маску на своём лице и весело фыркнуло:       — Смотрю, у тебя тоже была прекрасная ночь.       Бывший преступник непонимающе нахмурился, на что бог указал куда-то в область шеи и продолжил свой путь, насвистывая что-то смутно-прилипчивое. Проводив существо взглядом, Скотт направился к ближайшему зеркалу, тут же ругнувшись: на шее красовался след от чужих зубов.       — В следующий раз позови Кейт на чай! – послышалось с лестницы. – Не придётся объяснять, почему после походов «в бар» у тебя остаются следы помады на шее и лице!       Под заливистый смех божества О’Коннор поспешил скрыться в своей комнате.       День обещал быть весёлым.