Треугольник

Он был великолепен: тонкие запястья, которые и вовсе словно не имели суставов, плавно скользя по воздуху; тёмные волосы, которые на солнце переливались карамелью; зелёные с вечной смешинкой глаза, которые моментами смотрели безразлично на других… — В общем, парень являлся божеством, которому Алан был готов поклоняться. Тимофей был как лучи солнца — светя всем одновременно, и скрываясь моментами ото всех, без исключения. Его невозможно поймать — он утекал сквозь пальцы, как бы сильно не сжимал ладонь Алан, желая оставить его лишь себе. Ежедневно, Алану было так больно смотреть на мужчину, мучаясь от разрывающего чувства в своём сердце, которое тянуще распространялось всё ниже и ниже. Хотелось его всего, трогать его руки, щёки, нос, бесконечно целуя Тимофея везде, докуда только могли дотянуться губы. Алану казалось, что его пальцы выворачивали, выламывая суставы, каждый раз, когда он смотрел на Тимофея и его близкого друга, который вечно крутился вокруг маленького солнца. Это раздражало бы не так сильно, если бы Тимофей относился бы к нему как ко всем. Но нет. Его личное солнце с радостью отдавалось этому парню, разговаривая с ним наедине, особенно улыбаясь лишь ему, позволяя касаться себя, своих рук. Теперь, Алан видел этих двоих только вместе — словно они не замечали никого вокруг, находясь в своей индивидуальной вселенной. Всё, что оставалось парню — смотреть на них, находить взглядом в толпе, наблюдать и мечтать ворваться в этот тандем, разрушая и разводя их в разные стороны, не позволяя общаться. Было больно, хотелось выть от этих чувств, которые медленно убивали всё живое внутри Алана. Он начинал чувствовать себя тенью этих двоих, следуя по их пятам, зная всё, что они делают. Это становилось ненормальным. Алан это прекрасно понимал, но ничего не мог с собой поделать. Это было наркотиком, из-за отсутствия которого все кости и мышцы начинало ломить, а внутренние органы пронзались ужасно острыми иглами, заставляя сжиматься всё сильнее и сильнее, умирая. Он знал, что это неправильно, но уже ничего поделать не мог. Влад — имя второго мужчины, который крутился вокруг солнца. Лёгкие касания, застенчивые улыбки и блестящие глаза — всё это было и у самого Алана, но в отличии от Влада, оно не отражалось взаимностью от Тимофея. Последний и вовсе, скорее всего не знал о его существовании. Сейчас, спустя время, Алан понимал, что эти двое действительно стоят друг друга. Они дополняли, обучались и делали всё совместно, словно и созданы для двойной работы. Но понимание этого не уменьшало боль от дыры в сердце, а злость на Влада только росла — почему именно он, не Алан например? Хотелось разбить руки в кровь об его лицо, заставить почувствовать хоть часть того, что мучает самого Алана. Хотелось хоть раз ощутить жар горячих и нежных губ, попробовать на вкус белёсую кожу и увидеть нежность в зелёных глазах, которая постепенно перетекала в неистовое желание, которое мешало думать и дышать — лишь оставляя возможность желать тактильности и эмоциональной привязанности, которой так не хватало. Но не всё могло быть так гладко. Быть пойманным за руку, как маленький нашкодивший ребёнок, наверное было самым большим страхом Алана — он не хотел, чтобы Тимофей подумал, что-то не пристойное о нём. Недоумевающий взгляд Владислава, который даже перестал слушать Тима, смотря в упор и царапая своим взглядом душу Алана, заставляя осознать свою ошибку, и что за это будет. Страх и злость — непонятно, что перевешивало, но разум начинал туманиться, покрываясь белой пеленой, не давая мыслить разумно. Тогда Алан сбежал, стыдливо, стараясь не смотреть в их сторону, но вновь и вновь поднимая глаза, и натыкаясь на колючий взгляд серых глаз. Было страшно. Сидя в тёмной комнате, парень понимал, что он облажался. Это похоже на крах всей жизни — что делать дальше, Алан не представлял.

***

Всё поменялось, совершенно. Теперь Алан чувствовал чужой взгляд на себе. Ежедневно. Казалось, что даже когда парочки не было рядом, серые глаза смотрели, прожигая всё нутро страхом. Когда их взгляды сталкивались, появлялось чувство раздражения — Алан всеми силами пытался подавить Владислава, но тот и вовсе, словно насмехался над ним. Эта холодная война продолжалась ровно до того момента, пока Алан однажды не столкнулся взглядами уже с Тимофеем. Тот был потерянным — личное солнце Алана не понимало что происходит, переводя взгляд с Влада на Алана и обратно, попутно что-то тихо спрашивая. Маленькая ниточка, натянувшись до предела, лопнула, оставляя после себя только боль. Алан понимал, что сейчас всё кончится. Теперь, Тимофей будет знать о его существовании и всё, что будет он видеть от Тима — презрение на ангельском лице. Наваждение, которое жило в сердце Алана, сейчас задыхалось от боли, скребясь и прося выпустить. Но он не мог. Следующий переломный момент настал в тот день, когда солнце радостно улыбнулось, одаривая своим теплом, присело рядом и стало говорить. Первые моменты Алан не понимал, что происходит, просто осматривая Тимофея, замечая небольшие веснушки у самого носа; взгляд, который уходит во время разговора вниз и влево, и алые губы, которые тот постоянно прикусывая, говоря о какой-то небылице. Его голос завораживал — хотелось слушать и слушать, не важно что, не важно где, главное что всё это говорил именно он. Владислава нигде не было — обычно тот следовал за Тимофеем, не оставляя его ни на секунду с первого раза, когда их вместе увидел Алан. Это тугим комком ложилось на душу и сбивало с толку. Солнце не нуждалось в поддержке, как раньше думал Алан — парень был слишком самостоятельным, независимым. Действительно, словно ветер, не имел своего хозяина и не нуждаясь в нём. Эта сила и мощь, заставляла подчиняться, смотря влюблёнными глазами и вслушиваться в каждое сказанное слово. Но каждый раз, когда Алан заглядывал в зелёные глаза, рассматривая эмоции, он видел, как нежно относится к нему Тимофей, как к младшему брату, наставляя. Это было в тысячу раз больнее. Алану хотелось схватить, доказать и показать Тимофею, как сильно он любит, парень словно зелёный юнец был готов на всё, лишь бы его подпустили ближе. Владислав был словно гроза, грянув так же неожиданно и сметая всё на своём пути, вызывая эмоциональное напряжение и внутренние конфликты в душе у Алана. Два дня, всего лишь хватило двух дней, чтобы Алан увидел солнце с другой стороны и влюбился в него сильнее. Иногда, парню казалось, что он мазохист — он уже просто не мог жить без этой вечно ноющей раны в груди, которая требовала к себе внимания. Хоть он и был другом, «младшим братом» — главное, он был рядом с Тимофеем, имея возможность говорить с ним, смотреть в открытую и изредка касаться, под разными дурацкими предлогами. Тим замечал это, редко пресекая и возможно, как казалось самому Алану, немного смущаясь… Но позволяя… Моментами, пару секунду, но он позволял — только от этого Алан был рад. И сейчас, смотря как Владислав спокойно прикасается к Тиму, молча, не спрашивая, буря эмоций поднималась с самого низу, сводя с ума. Хотелось встать, накричать и уйти, громко хлопнув дверью… Но преданность не позволяла. Она тихо плакала, просила терпеть и оставаться рядом, просто рядом, чувствуя лёгкий аромат туалетной воды с цитрусами. Почему они так поступали… Алану казалось, что уже все видят его преданные глаза, полные любви и боли, его немые мольбы отпустить и не давать приближаться к себе, освобождая и его, и самого Тимофея. Тим точно знал, что испытывал парень, игнорируя это, но и не пользуясь в своих целях. Просто держа рядом с собой и Владом, словно приучая.

***

— Не переживай, просто доверься мне, хорошо? — Владислав говорил это спокойно, с теплотой в серых глаза, которые раньше просто выжигали всё внутри Алана. Горячие ладони на щеках, которые не дают повернуть голову в сторону и посмотреть на солнце, прося у него помощи. — Доверься нам. — Поправился Владислав, понимая, что это именно то, что хочет услышать Алан. Парень боялся, и одновременно ждал, что Влад сейчас его поцелует, но к счастью или сожалению, тот быстро отстранился, понимая, что это только лишь сильнее напугает в данной ситуации. Алан чувствовал себя разбитым, обманутым — он не понимал всего этого, думая, что над ним просто издеваются, проверяя любовь на прочность. Но… Если, всего на секунду, Алан мог предположить, что всё это — реальность, то он безумно желал этого, как смертного греха, боясь признаться самому себе. Он смотрел на Влада, ненавидя. У него есть всё — личное маленькое солнышко, друзья… Чего ему не хватает, зачем сейчас всё это? Но все страхи прогнал Тимофей. Он плавно, как лань, продвинулся ближе, прикасаясь своими руками, обнимая. Зелёные глаза заменяют целую вселенную, поглощая полностью, успокаивая. И всё было как в мечтах: горячие, слегка влажные властные губы. Они сминали, заставляя подчиниться, а аккуратные тонкие пальцы оглаживали спину, не позволяя отстраниться. Тело было словно пластилин, оно плавилось под чужим теплом, подаваясь и Тимофей этим пользовался, вылепливая всё что хотел из Алана. Иногда, отвлекаясь от безумно приятных поглаживаний, Алан смотрел в сторону спокойно сидящего Влада, наблюдающего за ними. Было стыдно и неуютно, хотелось закрыться, не показывая своего тела, но Тимофей не позволял, снова подчиняя себе. И… Алан решил подчиниться полностью, доверяясь своему любимому солнцу. Пуговицы на рубашках отлетали даже как-то слишком быстро, открывая Тимофею слегка смуглую кожу, которую Тим тут же принялся целовать, оставляя слегка красноватые следы. От этого рассудок быстро заполнялся пеленой, не давая мыслить разумно. Тёплые ладони были везде, они прикасались к груди, прощупывая каждое ребро, после проходясь по этим же местам губами. Когда рука крепко обхватила возбужденный член, Алан уже готов был расплавиться под Тимофеем. Ловкие, быстрые движенья, заставляли скулить, просить о большем и полностью отдаваться этому. И когда второе, горячее тело прижалось сзади, Алан уже совершенно ничего не понимал, отдаваясь им обоим. Доверяясь. Тимофей заставил облокотиться на Влада, разводя ноги Алану. Всё это смущало, заставляя парня смущенно прикрывать глаза и дышать через раз. Это сводило с ума, заставляя желать только сильнее, откидывая голову на широкую, горячую грудь. Тело расслаблялась под умелыми ласками. В данный момент Влад был некой опорой, поддерживая и согревая. Его горячие руки сжимали поперёк груди, а губы нежно, словно спрашивая, прикасались к шее. Для Алана всё смешивалось в один омут — он уже совершенно не мог ничего отличить, где Тимофей, а где Владислав. Парень подавался вперёд к нежности, наслаждаясь, впервые в жизни пуская всё на самотёк и просто наслаждаясь. Чужие горячие губы нежно касались внутренней стороны бедра, целуя. Они пробирались всё выше и выше к паху, нарочито медленно, растягивая такое мучительное удовольствие для Алана. Тим задорно глянул на разнеженного парня, на Влада, который нежно прижимал Алана к себе, словно завороженный глядя за каждым его вздохом. Губы плотно обхватили головку члена, от чего Алан томно выдохнул, приподнимая свою голову, пытаясь выпрямиться, словно уйти от чужих прикосновений. Владислав нежно повернул его голову к себе, целуя. Сейчас, он был нерешителен, будто боясь, что Алан его может оттолкнуть. Если бы это произошло, всё, что сейчас происходило, было бы напрасно. Алан нерешительно, нежно стал в ответ целовать, впуская чужой язык к себе, поскуливая от этого. Тимофей внутренне усмехнулся от этого вида, продолжая медленными движениями мучать Алана, проводя горячим языком по уздечке, чувствуя как мышцы бёдер сжимаются под пальцами. Алан оказался очень нежным и чувствительным, остро реагируя на каждое движение и отвечая на них, полностью отдавая. Томное дыхание троих заполняло всю комнату, увеличивая возбуждение и накал. Они сейчас были погружены друг в друга, наслаждаясь ласками и не переходя к более активным действиям — против этого был и Влад, и Тим, понимая, что они могли просто спугнуть третьего своим напором. Сейчас всё было в новинку и их задачей было доставить невероятное наслаждение Алану, без которого тот больше не смог бы жить и рано или поздно вновь вернулся к ним, оставаясь навечно. Владислав нежно прижимал к себе податливое тело, разнеженное ласками и оргазмом. Алан тихо сопел, полностью расслабившись. Тим смотрел на этих двоих, на губах блуждала тёплая, искренняя улыбка. Ему было очень больно, но все свои эмоции парень привык прятать в своей душе. Радость всё же была — видеть тёплую улыбку в глазах своего любимого было приятно, даже если это улыбка появилась от подобного способа. Это ужасно, когда ты любишь, но это не взаимно. Тимофей очень любил Влада, с радостью делая для него всё. Влад… Был хорошим, не отвергнув, но поставил условие: Тим должен был его отпустить, как только тот сам влюбился в кого-либо. Тим не смог. А после узнал, что Влад оказался точно в такой же ситуации, как и он сам — мальчишка, Алан, он был влюблён в него самого, а не во Владислава. Это действительно было смешно. И тогда ему пришла идея, которую сначала Влад посчитал безумной. Тим решил сохранить и свои чувства, и дать волю любви Влада. Они втроём окунулись в этот паршивый омут, который просто высасывает всё тёплое, что есть в душе. И сейчас, смотря на всё это, Тимофей прекрасно понимал, что ради Влада с лёгкостью сможет принять к ним этого мальчишку, и уговорить его принять Влада. Тим станет той ниточкой, связывая их всех троих, строя их совместную жизнь. Они все привыкнут, полюбят друг друга — распространяя всё любовь равномерно на троих, никого не обделяя. И всё будет хорошо, они будут вместе. Только по началу это будет тяжело, но потом… Всё будет отлично, так, как надо. Тимофей лёг рядом, рука Влада тут же прикоснулась к нему, обнимая и его. Тройные объятья были тёплыми, хоть и не столь привычными. Пока что.