Социальный дарвинизм

Когда в самый разгар рабочего дня в офис входит начальник никто из трудолюбивых муравьёв нашего коллектива не поднимает головы, не навостряет уши, даже не бросает косого взгляда, чтобы проверить в каком расположении духа сегодня босс, и полетят ли головы. Паук горделиво расправляет плечи, величаво выпрямляет спину, точно особа королевских кровей, которую занесло в нашу убогую серую коробку случайно – никак иначе – и ехидно щурит глаза. Никто не замечает маленького арахнида, пока он окидывает наигранно незаинтересованным взглядом офис, складывая тонкие пальцы – паучьи лапки – в замок, словно тем самым сплетая в единую паутину интриг всех подчинённых, и начальников, и каждого случайного – или нет – зашедшего гостя. Арахнид не прячется. Стоит по главе пятнадцатиметрового помещения, ровно под нелепо непропорциональным логотипом «SFY» – пожимающей руки парой человекоподобных льва и антелопы – нового символа мира и человечности. Впрочем, на людей мы уже давно походим лишь общим образом – формой тела. Лица… Морды утратили прежний облик много лет назад, который теперь можно увидеть разве что в музее человеческой истории на потрёпанных временем фотокарточках или глуповатых рекламных роликах сливочного масла. Особо удачливым зверям иногда удаётся наткнуться на людских особей и в жизни, но последним едва ли приходится эту встречу пережить. Пусть период, когда правили на Земле люди, давно прошёл, но в памяти, в нашем генном коде, в инстинктах навсегда отпечаталось болезненным клеймом то время, когда нас истребляли, точно тараканов или клопов. Наш искусственно выведенный вид должен был стать новым шагом в эволюции, однако люди в зверях, так называемых theria sapiens, ощущали лишь угрозу. Но по иронии судьбы векторы взглядов общества со временем сменились на противоположные, и хвалёная некогда в их общине толерантность, не защищавшая тогда права звероподобных, спасти их не смогла. Предыдущую ступень эволюции. Почти вымерших разумных людей. Шесть чёрных круглых глаз блестят мутным бархатом в свете дня, пока арахнид вальяжно прохаживается вдоль узких пластиковых коробочков три на три, где ничего кроме монитора, системного блока, клавиатуры, мышки, кресла и стола нет. Он не спешит. Наблюдает. Пристально, дотошно, изучая каждое действие и каждый вдох своей будущей жертвы, которой после беседы за закрытыми дверьми, останется лишь считать время до перевода в другое отделение. Поначалу это событие кажется весьма безобидным, даже отчасти положительным. Карьерный рост, более высокий статус и обеспечение? А как же! Пока не узнаешь, что в довесок к тому прилагается и дополнительные условия в виде производственного шпионажа, диверсий и, как следствие, пусть лишь через год или два – усыпление. Может, звороподобные и были в сущности новой ступенью эволюции, только вместе с необычным обликом нам передались и минусы животных рас. Например, повышенная способность к размножению, а потому вскоре за нарушение законов – этим мы не сильно отличались от людей – в наказание был принят один-единственный исход – забвение. Смерть. Останавливаясь рядом с очередной клеткой, соседней с моей, арахнид замер, почти неестественно склоняя голову на грудь, точно висельник. Мне не раз приходилось наблюдать за этой картиной. Значит, сегодня в приоритете Аманда. В гены её предков, видимо, внедрили ДНК попугаев. Может, Красного Ара? Длинные жёсткие волосы пёстро-алого цвета пылают, просвечиваясь даже сквозь молочно-белую перегородку. Крючковатый нос, чуть более тёмный на горбинке выделялся на совсем белом лице и действительно внешне роднил её с птицами. Однако больше всего привлекали внимание руки-веточки, покрытые едва заметными пёрышками. Аманда их всегда стыдилась, а потому упорно выдёргивала, желая вернуться к человечьему образу, но те уже спустя несколько дней снова покрывали белоснежную кожу. Раздался глухой стук. Тук. Ещё один. Жертва выбрана. Девушка, до этого не замечавшая своего босса, вздрогнула всем телом, испуганно нахохлилась так, что даже волосы на её голове, казалось, встали дыбом. Светлые глазки бусинки столкнулись с провалами глаз арахнида, который услужливо отступил в сторону, открывая подчинённой путь в его кабинет. На мгновение паук улыбнулся. Два нароста на щеках дёрнулись, обнажая края губ, а после и ряды уменьшенных резцов, точно детских, молочных. Никто, кроме меня и завлёкшего жертву в своё убежище паука, не заметил, как девушка покинула своё рабочее место. У меня перехватило дыхание, когда её звонкие каблучки зацокали по кафелю офиса. Я не повернул головы, но одним глазом внимательно продолжал наблюдать, как её хрупкий силуэт скрывается за металлическими стенами кабинета, где ей не более, чем через тридцать минут будет вынесен приговор. Я не повернул головы, но вторым глазом видел, как арахнид посмотрел чёрными пустотами в мою сторону, и ужас, завладевший сознанием, отдался лёгким покалыванием кожи. Всего на мгновение. Но уже в следующий момент я заметил, как мои руки слились по цвету с окружающей обстановкой. Чёртов защитный механизм! От начальника, который смотрит на тебя, довольно сплетая пальцы, он не спасёт, а вот страх выдаст. Паучье лицо снова на мгновение исказила улыбка, похожая скорее на ядовитый оскал. Проходя мимо моей коробки, арахнид отпечатал два глухих стука. Словно начал забивать гвоздь в крышку моего гроба. Месяц. У меня есть всего месяц, чтобы исчезнуть из этого города, бросив семью и знакомых, которым не дадут мигрировать всё по той же причине переселения. Да и мне не дадут официально, так что тараканья жизнь, которой вдоволь насладились мои предки теперь суждена и мне. Всего один месяц, чтобы сломать себе жизнь и стать отбросом общества. Или… чтобы подготовиться и изничтожить паука.