Двое в машине, не считая собаки

– Ничем не могу помочь, извините, – прозвучала очередная дежурная фразочка от очередного сотрудника очередной ветклиники. Еще в прошлой раз Хавьер пообещал себе, что если услышит подобную фразу, то начнет стрелять в стену от бессилия. Какая это была больница по счету особо уже неважно. Он отвернулся, уставившись на пустые светло-оливковые стены, и поджал губы. От оправдывающего лепета парнишки за стойкой зачесались кулаки. – Понимаете, то было не в мою смену, я… – У вас что, нет никакого журнала или программы, где вы фиксируете информацию? – перебил его Брайан, уже не выдерживая. Они теряли время. Зачем ему знать о том, чья тогда была смена? Это никак не отвечало на его вопрос. – Эм, да, но… – рассеянно произнес парень, – журнал… он находится у доктора в кабинете… – А доктор? – поторапливал его Брайан. – Доктор Бойд, да… она… Ее сейчас нет на месте. И завтра, скорее всего, тоже… да и в ближайший месяц она… эм, – молодой человек не знал, куда себя деть от этого холодного проницательного взгляда агента. От подобного давления он начинал заикаться, слова путались, а от вида оружия на поясе агента Картера (он надеялся, что правильно запомнил имя) вообще бросало в дрожь. И вместо того, чтобы быть сосредоточенным на вопросах, он думал лишь о том, зачем этот агент Картер снял пиджак. Он работал здесь всего неделю, а уже нарвался на федералов, потерявших свою собаку. У них была версия, что сбивший ее человек мог обратиться в клинику. С чего они вообще взяли, что ее не увезли и не выбросили в какой-нибудь овраг. Что это было, не угасшая вера в человечество? Вот лично у него она за неделю работы здесь уже успела угаснуть, а они вообще имеют дела с очень опасными преступниками. Да и почему просто не попросить новую? – А где она? – продолжал задавать наводящие вопросы Брайан.       «Хотя им, наверное, дали бы нагоняй за потерю служебной собаки. Они ж их типа там подготавливают, дрессируют» – подумал он, прежде чем ответить: – Я не могу сказать, это же… – А я думаю, можешь, – повернулся к ним Хавьер. – Она в больнице, – испуганно пропищал парнишка. – Адрес, – Хавьер бесцеремонно взял бланк из папки на столе у секретаря, сложил его вдвое и подвинул ближе к нему, – Надеюсь, ручка у тебя найдется.       Лаки сидел на заднем сиденье охотничьей машины и нервно заламывал пальцы. Они объехали уже три ветклиники в округе, а он все пытался набраться смелости рассказать им о том самом перевертыше, что к несчастью выжил. Он понимал, что чем больше тянет, тем хуже ему будет потом, но если он расскажет, охотники точно спросят, знает ли он, где перевертыш. И они обязательно туда поедут. А Лаки этого не хотел. Он не хотел ехать прямо в лапы к этому безумцу. Но он и не хотел оставаться один, без защиты, ведь этот маньяк мог быть где угодно и даже искать его. Особого ума не нужно, чтобы понять, что это именно Лаки привел охотников к ним. Этот перевертыш еще давно при всей стае грозился убить его, говоря всем, что он слабое звено. И многие соглашались. Единственной причиной, почему он до сих пор жив, был Альфа. Только вот Альфы уже нет. Почему-то от этого факта становилось очень больно. Лаки же его ненавидел, ведь это именно Альфа сделал его таким. Он ведь тоже его ненавидел, постоянно измывался, кричал, говорил, что он позорил перевертышей своим жалким существованием. Но при этом всегда защищал от нападок других.       Охотники вернулись и без лишних слов вновь куда-то поехали. По осязаемому раздражению можно было понять, что и здесь им не повезло. Перевертыш не задавал вопросов, да и вообще пытался слиться с сиденьем. Хотелось обратиться обратно, в человеческой форме он еще никогда не был так долго. До жути некомфортно – быть человеком. Но Хавьер запретил ему сидеть в машине, как собаке. Ему в тот момент даже стало обидно и, не подумав, он напомнил охотнику о Юзуру. Тот лишь огрызнулся о том, что Юзу в отличие от него не помойный перевертыш и чтобы он даже не заикался о фамильяре в таком ключе, иначе схлопочет по лицу.       Фамильяр… Так вот кто он. Лаки понял, что Юзуру не перевертыш, когда тот обратился тогда в ангаре. До этого он даже не чувствовал никакого подвоха. А еще он думал, что фамильяры давно исчезли как вид. Стая редко пересекалась с кем-то еще, в этом плане они были отшельниками. Но Альфа еще в детстве рассказывал ему о других существах. О фамильярах он говорил немного и с нескрываемым пренебрежением, ведь, по сути, фамильяры в большей степени как и люди, такие же уязвимые и слабые. И, по словам Альфы, единственное их отличие в том, что они могли превращаться. Правда это или нет, Лаки не знал, но, тогда, на пороге дома Юзуру не показался ему слабым. – Останься здесь, последи за нашим дорогим попутчиком. Я сам все сделаю, – сказал Брайан Хавьеру. Охотник лишь бездумно кивнул. Лаки завертел головой, смотря по сторонам. Он даже не заметил, как они приехали и остановились у небольшой больницы.       У Брайана было плохое предчувствие. Все шло наперекосяк: Юзуру пропал, Хавьер топил себя в самобичевании, что сейчас было совершенно неуместно, в их машине сидел подозрительно притихший перевертыш, а его сбежавшие сородичи где-то зализывают раны.       На стойке регистрации его вновь ждало разочарование. Рита Бойд вряд ли могла ему помочь. Женщина находилась в критическом состоянии, но, к счастью, жива, хотя врачи не были уверены, что она переживет эту ночь. От причины у охотника внутри все похолодело – он не успел. Миссис Бойд чуть не загрыз собственный пес.       Медсестра, приходящаяся миссис Бойд подругой, рассказала, что собаку Рита подобрала не так давно. То был дог, необычно крупный даже для своей породы, да и выглядел очень жутко, на его теле было много шрамов. Видимо, часто дрался с другими бродячими собаками или это были очень жестокие хозяева. Рита была ветеринаром и обследовала пса прежде, чем подпустить его к сыну. Собака была вполне нормальной и дружелюбной, и то, что она внезапно просто напала на человека, очень странно. – Что с псом? – спросил Брайан, наблюдая, как медсестра аккуратно разворачивает бинты. Перевертыш напал на мать ребенка. Это странно. Если судить по делу двадцатилетней давности, они не трогали взрослых. Это бы привлекло еще больше внимания. – Сбежал, – она медленно отошла от Риты, было заметно, что она не могла спокойно смотреть на подругу, но старательно держалась. Но смотрела она куда угодно: на руки или лицо. Но только не на шею. Тонкое синюшное горло полностью было в глубоких рваных укусах и царапинах. С такими ранами не живут, она должна была истечь кровью раньше, чем приехала бы скорая. Брайан наклонился ближе, рассматривая сшитые лоскуты. Что-то здесь было неправильно, была какая-то несостыковка. Он видел этого перевертыша, следы от когтей и зубов должны быть больше. – Где сейчас ее ребенок? – Он живет у нас. Мой отец за ним присматривает. Вы же не пойдете к нему? Он же маленький ребенок, он вам ничего толкового не скажет. Тем более ему нездоровиться уже целую неделю, температура скачет вверх-вниз, а тут такая страшная… – Говорите, у мальчика скакала температура, – остановил ее Брайан, – А было что-нибудь странное, беспричинная агрессия, к примеру? – Я не понимаю, к чему все это. – Ответьте на вопрос. – Ну, он иногда сильно капризничает, но это же… он же просто мальчик, которому плохо.       Брайан вернулся в машину, сев назад, к Лаки, и громко хлопнул дверью. Он с силой надавил дулом пистолета в висок перевертыша: – Ничего не хочешь нам рассказать?! – Я… нет, прошу, не убивайте! Я ничего не сделал! – заскулил перевертыш и испуганно жался к двери, хватая ртом воздух. Хавьер ничего не понимал, но на всякий случай закрыл двери, чтобы перевертыш не сбежал, завел машину и поспешил отъехать с людного места. От громкого щелчка закрывшихся дверей Лаки запаниковал сильнее. Он понимал, что машина заперта, но все равно дергал ручку, – Пожалуйста, клянусь, я не убивал людей и не обращал их. Не стреляйте, прошу! – Послушай, дорогуша, мне ты подвесок не приносил, – начал Брайан с ощутимо притворным спокойствием, – Лично мне за тебя никто не ручался. Так что, я убью тебя, ты и пикнуть не успеешь. Ты ведь прибился к нам, не для того, чтобы милосердно помочь в поисках. Говори! – Нет, нет, нет, – истерично повторял перевертыш, – Я не могу, нет. – Что произошло? – спросил Хавьер, поглядывая в зеркало заднего вида. – На Риту Бойд напал новообращенный перевертыш и чуть не убил ее. Ее сын, если точнее. Сын, которого в свою очередь обратил наш общий знакомый. Верно, Лаки? Ты знал все это время, да?! Хотел помочь и ничего не сказал? – Я не мог! Я боялся… Его… – он прерывисто вздохнул, – Его зовут Рик. Он был вторым после Альфы, правой рукой, верным и лучшим исполнителем. – Исполнителем чего? – У Альфы была цель – вырастить сильную стаю с нуля. Для этого он и обращал маленьких детей. Дети… они как конструктор, из которого можно построить то, что ты хочешь. Для нас он был отцом. Мы оставались ему верны, хоть и большую часть времени он этого не заслуживал. Нам просто некуда было идти. Люди бы никогда не приняли… монстров, даже если эти монстры были их детьми. На самом деле, мало, кто хотел уйти, им нравилась приобретенная сила. Ты будто стал тем самым всесильным супергероем из мультиков. Конечно, были и те, кто пытался сбежать. Но Рик никому не давал шанса, – он замолчал, все глубже погружаясь в свои воспоминания, но тут же встрепенулся, услышав, как Брайан диктовал адрес того самого дома. – Нет! – Лаки бросился к Хавьеру, цепляясь за его сиденье, – Не надо! Он опасен. Он убьет меня! Я предал стаю, я предал Альфу… я… – Убей бы мы тогда всех в лесу, ты бы также горько горевал по стае, как сейчас? – Брайан убрал пистолет. Лаки дернулся от этих слов и медленно сел обратно. Он отвернулся к окну, как-то сразу замерев и успокоившись. Нет, точно нет. Он бы не знал, что делать дальше, но точно бы не скорбел. Все они для него были лишь защитой, но никак не семьей.       Машина резко вильнула в сторону и с протяжным сигналом затормозила, от чего Лаки чуть не ударился об стекло. Еще немного и они бы столкнулись с серой легковушкой, водитель которой явно был тем еще ослом. Громко выругавшись, Хавьер просигналил еще раз и обогнал его, ворча себе под нос, что подобные придурки, как этот, обязательно когда-нибудь кого-нибудь собьют. Дорожные знаки видимо были придуманы для всех, кроме этого болвана.       Если бы перевертышу в тот момент было не все равно, он, может, взглянул в ту сторону и узнал бы ту самую серую машину, что сбила Юзуру.       Энн тихонько выглянула из-за угла, наблюдая за тем, как мама что-то делала на кухне. Пока она там, печенья ей не видать и их план по поимки гномов провалится в самом начале. Как жаль, что Джереми сейчас не было, старшая сестра обязательно бы помогла им. Наверно.       Нужно отвлечь маму и при этом не попасться ей на глаза. Энн решила, что подумает об этом потом, а пока достанет отвертку, которую точно никто сейчас не охранял. Пришлось очень хорошо постараться, чтобы достать ее. Чемоданчик стоял в коморке под лестницей на второй полке. Опасно покачиваясь на шатающемся табурете, она аккуратно достала отвертку и засунула под резинку шорт.       За это время Энн дважды чуть не опрокинула на себя чемоданчик. Что ж, это было опасно, но точно того стоило. Спрыгнув, она подумала, что подобный шум мог бы отвлечь маму. Вот бы только дотянуться без стула. Энн кое-как зацепилась за края папиного чемоданчика, дергая его вперед. Если что и поломается случайно, папа точно не расстроится, он ими все равно пользоваться не умеет (ну, это все по словам мамы конечно же). Грохот был такой, будто с полок упал не только чемоданчик, но и все, что лежало на полках, хотя это было не так. Энн зажмурилась и заткнула уши ладошками. Если ее сейчас поймают, точно запрут в своей комнате до вечера, нужно скорее убегать с места преступления. – Что за черт?! – Лили бросила нож и пошла в сторону раздавшегося грохота. Еще и Энн с собакой куда-то подевались и притихли. Ей точно все это не нравилось.       Девочка подождала еще немного, вдруг вернется, после чего тихо прокралась на кухню. Сладости мама обычно прятала на верхних полках. Одного печенья для гномов вполне бы хватило, они же маленькие, но подумав, она взяла еще два, для себя и для песика. Вряд ли мама вспомнила покормить его с утра. Энн услышала новую порцию маминых ругательств. Она там точно надолго, и, может, позже Энн будет немного совестно за то, что она натворила, но сейчас любопытство и желание поймать гномов было сильнее.       Энн вбежала в комнату и аккуратно закрыла за собой дверь, но та все равно предательски громко скрипнула: – Этот дом полный отстой, весь скрипит, – проворчала она, доставая печенья из кармана, – Тебе я тоже взяла. Держи, ты ведь не ел ничего.       «Забудь про это печенье, лучше пойдем отсюда» – Юзуру увернулся от Энн, что настойчиво пыталась впихнуть ему это печенье. Охота на «гномов» – очень плохая идея. Это были домовые. И пока они лишь мелко пакостили. И пусть пока так и остается. Если Энн их приманит и попытается поймать, они очень сильно разозлятся, а этого допустить нельзя, пока он не вспомнит, как вновь стать человеком. Ведьминский мешочек лапами не собрать, – «Энн, оставь это» – он зубами потянул за рукав ее кофточки, в то время как она старательно ковыряла отверткой решетку. – Не мешай, я почти поняла, как ее открыть, – Энн выдернула рукав кофты из зубов, она почти попала в прорези винтика. Юзу обошел девочку с другой стороны и начал уже головой подталкивать ее подальше от решетки. – Да что с тобой? – спросила она. – Что здесь происходит?! – распахнула дверь Лили, но заметив в руках Энн отвертку, а на полу разбросанное печенье она быстро все поняла, – Так и знала, что без вас не обошлось. Что за погром ты устроила, Энн?! Дай сюда, – она вырвала из рук дочери отвертку, потянула ее саму за руку, чтобы та встала, а пса потащила за одну из подвесок, – И на минуту нельзя оставить... – Да отпусти! Ты испортила мне всю охоту! – Энн упиралась ногами, но носки предательски скользили по полу. – Я всегда все порчу, наслышана уже, – процедила сквозь зубы Лили, толкнув ее на диван, – Сиди здесь. А ты, – она с силой натянула тонкий ободок, специально или нет, но амулет больно впился в шею, – иди на свое место. – Ты отвратительная! – Энн оттолкнула ее, в глазах стояли слезы, – Не смей его обижать, он ни в чем не виноват, – она обняла фамильяра, с вызовом глядя на Лили, а Юзуру хотелось просто исчезнуть, кажется, он случайно обострил конфликт. – Энн!.. – Что, опять прессуешь пятилетку? – раздался надменный голос сзади. Джереми не хотела попадаться этой истеричке на глаза и вообще планировала незаметно попасть к себе в комнату, но… Вечно было какое-то но. Она не могла оставить Энн на растерзание Лили. – Джереми, почему ты здесь? – К нашему общему сожалению, я здесь живу. – Ты должна быть на дополнительных. Ты что, и их прогуляла? Я не для этого позорилась и упрашивала преподавателей дать тебе возможность исправить свое положение. А это что? – она заметила новую цепочку, что Джереми так усердно накручивала на палец, – Что за сатанинский знак ты носишь на своей шее? – Ты про это? – Джереми продемонстрировала медальон в виде пятиконечной звезды, – Знала, что тебе не понравится, вот и прикупила. Буду притягивать к себе нечистую силу.       «Но пентаграмма наоборот защищает от нее» – пронеслось в голове Юзу. Под левым ребром словно огнем опалило. Он дернулся из объятий Энн, комната начала плыть, а в воздухе чувствовался запах гари.       «Что это?» – спросил Юзу, заметив на столе хозяина чашу с тлеющими травами. Запах был странный и, казалось, даже обжигал. «Всему свое время, а пока ложись на кушетку» – хозяин сидел в кресле, крутя в руках необычный клинок. Не так давно у него появилось новое хобби – собирать вещи, что обладали некой силой или что были просто необычными. Он часто ходил на разного рода аукционы. Юзуру их терпеть не мог, но хозяин вечно настаивал быть рядом, слушать, наблюдать.       В другом конце кабинета действительно стояла кушетка, заботливо поставленная на место диванчика, что хозяин по глупости разнес в щепки несколько дней назад, тестируя свою очередную игрушку. А рядом с кушеткой сидел… сидело нечто. Юзу впервые видел подобное существо. «А, это Сид» – представил его хозяин, заметивший его замешательство, – «Лучший мастер в своих кругах. Непросто было его уговорить выехать на дом, так что не тяни время и ложись – он сделает тебе татуировку». «Татуировку?» – Юзу уставился на хозяина, пытаясь найти подтверждение того, что он в очередной раз пошутил. «Да, пентаграмму. У меня много врагов, солнышко, и большая часть из них демоны. А ты ведь понимаешь, что ни один демон не должен узнать мои секреты». «Никто и не узнает» – очень тихо произнес Юзуру. Он же фамильяр, он никогда не предаст доверия хозяина. «Я знаю, Юзу. И я доверяю тебе больше, чем себе, но такова необходимость». «Но я не хочу!» – все равно заупрямился он. «Солнце, тебя никто не спрашивает. Ложись или тебя уложат туда силой». «Какой в этом смысл, любой догадавшийся демон может просто рассечь ее». «За идиота меня держишь?! Ложись на кушетку» – рыкнул он, гневно сверкая глазами поверх очков, ему надоело это упрямство.       Мастер сделал все быстро. Юзу иногда наблюдал за ним исподтишка, стараясь не смотреть дольше приличного. Он был чем-то совсем за рамки выходящим. Длинные вытянутые конечности, серая кожа, в сгибах и потертостях переливающаяся жемчужно-золотыми чешуйками. Лицо полностью спрятано за плотными очками и запутанными трубками, в которых еле слышно булькал воздух. Закончив, он написал об этом в свой ручной компьютер, который и озвучил его слова. После чего на руки, ноги и голову жгутами легли кожаные ремни. «Что?!» – он дернулся в попытке вырваться, но от этого ремни затянулись лишь сильнее, – «Это совсем не смешно!» «Ты прав», – хозяин неторопливо встал, взяв с собой ту самую чашу, – «Любой демон, будь у него хоть грамм мозгов, может ее рассечь, но…» – он помешал содержимое, запах гари резко усилился, – «Я нашел способ, ее целостность невозможно будет разрушить».       Он макнул кисть в чашу, после чего обвел ей рисунок. Юзу вздрогнул, на удивление кисть была холодной, как и истлевшие травы. Сид отдал хозяину искривленный нож, сам же забирая глиняную емкость. Хозяин провел лезвием по собственной ладони, тихо нашептывая заклинание. А потом приложил ладонь к пентаграмме. Кожу опалило огнем. Юзуру взвился, казалось, тугие ремни вот-вот порвутся и…       Юзуру вынырнул из воспоминания, словно из ледяной проруби. В ушах все еще звенел собственный крик. Он мелко дрожал, сердце стучало где-то в горле, а знак под левым ребром горел адским пламенем. Он мысленно потянулся к той самой подвеске, к которой тянулся всегда, но… Ее не было. Он не ощущал камень, всегда холодивший кожу. О нет, он не мог его потерять… не мог… Боги, нет…