mask

Зелья. Опять эти чёртовы зелья, Гарри ненавидел этот предмет, ненавидел и преподавателя. Как можно было вообще устроиться работать в место, которое ты сам не любишь, заниматься тем, что тебе не нравится. Ради чего? Жалование было очевидно не самым высоким, а мастеров зельеварения наверняка мало на всю Англию. Было ясно, что Северус Снейп — не тот, кто должен был находиться среди детей. Как учитель он был откровенно плох, даже ужасен, но как специалист, как бы ни хотелось не признавать, хорош. И все же Поттер не мог понять, в чем смысл мучать себя. С этими мыслями он шёл на Его урок каждый раз, когда тот стоял в расписании. Нелюбовь подкреплялась и тем, что профессор первое время жестоко и весьма обидно издевался над учеником, который не мог позволить себе новые учебники. — «Мальчик мой, в Косом переулке опасно, оставайся у Дурслей, там кровная защита» — Каждый раз говорил старик. Какая, к черту, защита, когда она на крови. Если она есть, то он в безопасности чуть ли не везде. В рту был привкус прапоганды. Из дум вырвал грозный голос» любимого» декана. — Поттер, вам нужно отдельное приглашение? — Язвительно поинтересовался он, выгибая одну бровь, в очередной раз прилюдно пытаясь унизить, как-то задеть. Кого-то это напоминало. Облюбованный за последнюю неделю потрепанный учебник, который уже много лет ходил по рукам, на котором оставляли свои помарки и даже некоторые рисунки, стоял в дальнем углу шкафа. Брюнет спешно взял его, в очередной раз перелистывая страницы. Почему-то книга казалась живой, будто впитала в себя частички всех её владельцев — Прямо как крестраж — Неожиданно для себя подумал он, но сразу же попытался отогнать от себя пугающие до дрожи в коленках воспоминания. Образы бледной Джинни, полупрозрачного и сверкающего Риддла все ещё стояли перед глазами. — И все-таки это интересная наука — Тихо проговорил мальчик, нежно поглаживая пожелтевшие страницы учебника.

* * *

Гарри думает, что не хочет быть аврором. Он не хочет быть Избранным. Он не хочет такой жизни. Не хочет быть марионеткой в чужих руках. Вот только он понимает, что у него нет связей, нет силы и нет знаний, чтобы стать свободным. Это давит на него больше всего. Он думал, что станет артефактором. В книгах много полезного, Гермиона права. Она не права в своём подходе к ним, но в её глазах он просто ленивый дурачок, который хочет веселиться и не принимать ответственность. Вот только он принимает её. Он сталкивается с осуждением, с ненавистью, с любовью на грани одержимости. Каждый год ему напоминают о том, какой он великий и какой могучий. Каким он должен стать. Это тяжело. С каждым годом в Хогвартсе это становится сложнее переносить. Нужно держать улыбку, нельзя рассказывать о своих переживаниях. Он сильный. Они видят его таким. Он хочет изучить медицину. Хочет уметь помочь людям, которые могут умереть на глазах, если он ничего не сделает. Как повысить свой балл на зельеварении, как узнать больше и удостовериться, что он научился хоть чему-то? Профессор Снейп только смерит его презрительным взглядом и отошлет подальше. Верно, Гарри Поттер не может интересоваться ничем таким. Гарри Поттер такой же безрассудный, как его отец. Он может только играть в квиддич и спасаться от собственной смерти каждый год. И все-таки Гарри Поттер хочет знать больше, уметь постоять за себя и помочь близким людям. Он практически не расстаётся с учёбником ближайшую неделю. Штрудирует его, переписывает параграфы и даже осваивает чары копирования, чтобы было легче. Всю эту неделю декан Слизерина периодически видит его озабоченность книгой и отбирает её. Он уверен, что это была бы очередная попытка проучить слизеринцев со стороны парня. Юноша успокаивает себя, что уже практически все переписал, даже многое понял и скоро начнёт практиковаться, а урок уже завтра и можно будет взять любимый «справочник» хотя бы на час.

* * *

Первая записка приходит в четверг. Она кажется такой же ветхой, как сама книга. Гарри сверлит её взглядом, не понимая, кто вообще мог подбросить её, ей же столько лет, что тот, кто её написал, должен был выпуститься, но чем больше он смотрел на неё, тем сильнее ему казалось, что ответить просто необходимо, что это что-то изменит. В ней было написано только «Привет, незнакомец. Как тебе зелья? Должно быть, ты их ненавидишь». Складывалось ощущение, что слова ему ухмыляются, но Поттер решил, что это простое наваждение и постарался побыстрее от него избавиться. С этими опасностями на каждом шагу становишься параноиком, а Рон, уже практически кричащий ему в ухо о каком-то прошлом матче, не помогал поймать мысли, формивовашиеся в тот момент. Он раздражал, он был завистливым и мелочным, жадным и грубым. Порой хотелось вернуться в прошлое, чтобы пожать руку Малфою и поступить на Слизерин, но сразу же приходило осознание того, насколько блондин высокомерный, а образы презрительных взглядов с змеиного курса вставали перед глазами. Он чувствовал, что ему просто нет нигде места. Гриффиндор был самым безрассудным факультетом, склонным на быстрые суждения, доверие и такую же быструю потерю интереса в ком-то. Они строили ожидания от каждого, при том что сами не соответствовали тем, что дают им другие. Гарри всегда воспринимал это с толикой иронией: честолюбивый факультет и так лицемерит. Да и он далеко не такой. К следующему зельеварению, он все же решился написать ответное письмо. Кто его знает, есть ли кто-то по ту сторону. Может, это красивая девушка с хаффлаффа, которая не очень интересуется Гарри Поттером с большой буквы и они смогут дружить. По-настоящему стать близкими людьми, которых у него никогда не было. Или, может, это когтевранец, который так же заинтересован в зельях, как и он, и со своей тягой к знаниям и упертостью брюнета они смогут чего-то достичь. Например, «хорошо» за практику на уроке. Для начала. На обратной стороне той заметки, Гарри сообщил загадочному собеседнику, что на самом деле любит зелья и ему хотелось бы, чтобы их было больше; что он хотел бы начать в них разбираться, но профессор Снейп вечно убивает в нем даже зарождение мотивации, а просить о дополнительных занятиях не позволят ни гордость, ни здравый смысл. И что он смертельно устал (на этом моменте он чуть не начал смеяться прямо в классе и только грозный взгляд Гермионы помогал ему держать себя в руках)

* * *