Глоксиния
глоксиния: любовь с первого взгляда ранункулюс: я ослеплен тобой белые камелии: ты восхитителен Как бы банально это ни звучало, Чон Чонгук и Пак Чимин встретились солнечным днём на второй неделе весны, с пением птиц и детьми, бегающими за пределами маленького цветочного магазина. Еще более банальным было бы сказать, что весь мир остановился, когда их взгляды встретились — но это была правда. Чон Чонгук нерешительно подошел к стойке, оглядываясь вокруг и чувствуя себя таким потерянным среди множества цветов, из-за чего ему захотелось развернуться и уйти. — Доброе утро, — поприветствовал блондин высоким голосом, который хотелось бы слушать вечно. «Чимин» — прочитал Чонгук на бейдже парня, и запомнил его, внезапно надеясь, что когда-нибудь сможет почувствовать вкус этого имени на своём языке. — Доброе утро, хм, — он снова огляделся и нахмурился. — Не знаешь, чего хочешь? — спросил Чимин, и облокотился локтями на стойку с мягкой улыбкой на лице, которая заставила Чонгука на мгновение потерять нить разговора. — Цветы, — Чон невозмутимо улыбнулся, и Пак хихикнул, заставив его мысленно шлепнуть себя по лбу; конечно же, это было то, что он хотел, ведь он был в чёртовом цветочном магазине! — Хорошо для начала, — однако тон Чимина не был насмешливым, и это заставило младшего чувствовать себя лучше, даже если его лицо все еще пылало. — Они для моей мамы, — Чонгук почесал затылок. — Она приезжает в гости. — Видишь! Вот мы и добрались, — блондин все еще улыбался, когда обошел прилавок и начал собирать букет средних размеров. — Как тебя зовут? — Чон Чонгук. — Пак Чимин, приятно познакомиться. Чонгук никогда не был тем, кто любил улыбаться, но он был уверен, что реакция его сердца на то, как губы Чимина изогнулись, а глаза превратились в маленькие полумесяцы, была далека от нормальной. — Иди сюда, — подозвал его Пак, и Чонгук сделал так, как ему было сказано, двигаясь осторожно, чтобы не задеть ни одно растение, боясь причинить им боль. — Ты знал, что цветы умеют говорить? — Что? — спросил младший. Недоверие сочилось сквозь это слово, из-за чего он поморщился. Парень запоздало подумал, не обидится ли Чимин на его тон, но флорист только рассмеялся и объяснил: — Каждый цветок имеет свое значение, — начал Чимин. Он осторожно взял букет в руки и оглядел свой магазин. — Будь ты влюблён, что бы ты выбрал? Чонгук нахмурился. Он никогда и никому прежде не дарил цветы, и до сегодняшнего дня даже не знал, что у них есть разные значения. Но парень знал, что есть один особый вид, который казался популярным среди влюблённых. — Это роза? — рискнул он. Чимин улыбнулся. — Красная роза, — поправил он брюнета, — Белые розы говорят о невинности и целомудрии, а жёлтые — символ дружбы. Чонгук слушал внимательно, не зная, был ли он больше увлечен новой информацией или страстью, с которой Чимин объяснял ему её. — А теперь для твоей матери: розовые гвоздики, белые лилии и фиалки; благодарность, чистота и преданность. — Это прекрасно, — пробормотал Чонгук, разглядывая композицию в руках Чимина, очарованный цветами и тем, как они были собраны вместе. — Откуда ты всё это знаешь? — Мама меня научила, — ответил Пак, возвращаясь к стойке, — Она любила прекрасные вещи, — продолжал он, заворачивал букет. — Ты бы ей очень понравился. Чонгук замер, когда эти слова зафиксировались в его голове. «Это был комплимент?» — спросил он себя и перевел взгляд с цветов на парня, стоящего перед ним; на его губах был намек на улыбку, но кроме этого, ничто не выдавало того, что он имел в виду. В этот момент Чимин поднял глаза, и их взгляды встретились; он увидел широко раскрытые глаза Чонгука и его розовые щёки. Пак прикусил нижнюю губу, чтобы удержаться от улыбки и не выдать себя. Они больше не обменялись ни единым словом, пока блондин работал над деталями отделки букета и подсчитывал цену — если он украдкой сделает скидку, никто не узнает. Чонгук наблюдал за Чимином, пока тот работал, стараясь не быть настолько очевидным в том, что он был полностью увлечен количеством красоты, стоящей перед ним. — Надеюсь, твоей маме понравится, — сказал Пак, протягивая Чонгуку чек. — Спасибо, — Чон мягко улыбнулся и благодарно поклонился. — Я в этом не сомневаюсь. Их взгляды встретились в последний раз, и Чонгук повернулся, чтобы уйти. Слова "увидимся" угасали внутри него, прежде чем он успел их произнести. — Постой! — крикнул Чимин, прежде чем Чонгук успел уйти. Брюнет оставался на месте, наблюдая за тем, как блондин исчез за прилавком, на котором было выставлено множество видов разных цветов. Чонгук всё ещё находился там, стоя вполоборота к входной двери, и хмурился. Он был уверен, что у него уже есть всё, за чем он пришёл в магазин, и не имел ни малейшего понятия, почему флорист заставляет его ждать. Честно говоря, Чонгук просто хотел уйти, прежде чем он еще больше облажается. — Здесь, — обратился к нему Чимин, держа в руках цветок — Это тебе. — Что это? — спросил Чонгук, нерешительно принимая неожиданный подарок. Пак улыбнулся и откинул волосы с глаз. В них появился опасный блеск. — Пёстрый тюльпан, — сказал он, не вдаваясь в подробности, как будто само название могло ответить на этот вопрос. — Что он означает? — младший настаивал, но Чимин только покачал головой, облокотившись на стойку и подперев подбородок рукой. — Догадайся. Вселенная выбрала именно этот момент, чтобы послать еще одного клиента в магазин. Маленький колокольчик над дверью оповестил о приходе покупательницы, и Чимин подмигнул брюнету, прежде чем оставить его, чтобы помочь девушке. Чон ехал домой, лишь наполовину сосредоточившись на дороге перед ним. Его мысли постоянно возвращались к цветочному магазину: никогда еще он не чувствовал такой глубокой связи с кем-то, кого только что встретил. То, как его тело реагировало на Чимина, было для него в новинку, и он солгал бы, сказав, что это не вызывает у него никакого опасения. Дело в том, что Чонгук никогда не был хорош в общении или в выражении своих чувств, а также не был тем, кто решился бы сделать первый шаг. Поэтому он не знал, что делать, учитывая такой неожиданный поворот событий, а это означало, что ему нужно было обратиться за помощью только к одному человеку.ххх
— Он подарил тебе цветок? — спросил Юнги после того, как услышал всю историю, и поддразнил Чонгука за то, что тот выглядел как влюблённый идиот. — Да... — ответил Чонгук, хмуро глядя на растение перед собой, как будто оно содержало ответы всей Вселенной. — И он не сказал мне, что оно значит. — Ну, а ты загуглил? — как всегда, прямо спросил Юнги. — Нет... — он склонил голову, избегая взгляда, который, как он знал, бросил на него его друг. Если честно, то Чонгук откладывал это до тех пор, пока его любопытство не утихнет, боясь найти то, что хотел сказать ему флорист. Юнги вздохнул. — Повтори мне еще раз? Какой тюльпан? — он толкнул его, открывая свой телефон. — Пестрый тюльпан, — пробормотал младший себе под нос, боясь результата, который принесут поиски. Чон резко поднял голову, когда Мин расхохотался. Он почувствовал, как надул губы и рухнул на свое место, старший должно быть, заметил это, потому что он попытался собраться с мыслями и объяснить. — Все не так уж плохо, малыш, — Юнги закашлялся в ладонь, но не смог сдержать новый приступ смеха. — На самом деле это чертовски очаровательно. Чонгук резко выхватил телефон из рук Юнги и попытался заглушить его смех, читая текст, отображавшийся под изображением того же самого цветка, который он получил. Тюльпаны вообще являются проявлением любви. Он пропустил то, что его не интересовало, и просмотрел абзац в поисках того, что действительно хотел знать. С простым, но значимым сообщением: пестрые тюльпаны позволяют кому-то особенному знать, что он думает, что у вас красивые глаза. — Красивые глаза, — Чонгук повторил то, что только что прочел, и почувствовал, как его лицо вспыхнуло от мысли, что Чимин думал именно об этом, когда смотрел на него. — Посмотри на себя, ты покраснел, как школьница, — Юнги покачал головой, все еще смеясь, и забрал свой телефон обратно. — Тебе двадцать три года, просто иди и поговори с ним, черт возьми. — Н-нет, я.… — сокрушенно вздохнул Чонгук, снова взглянув на тюльпан и слегка погладив его лепестки. — Я не знаю, как. Юнги немного помолчал, а потом предложил: — Почему бы тебе не обыграть его, в его же игре?ххх
У Чонгука ушло три недели на то, чтобы набраться храбрости вернуться в цветочный магазин и сделать то, что сказал ему Юнги. Но даже тогда, когда он простоял на улице добрых пять минут, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, он изо всех сил надеялся, что голос не подведёт его. — Ты вернулся, — Чимин поприветствовал Чонгука, когда тот наконец собрался с мыслями и вошёл. — Да, — довольно красноречиво ответил младший и откашлялся, подходя ближе. — Нужны еще цветы? — его тон был дразнящим, когда он вспоминал их последнюю встречу, но Чон не находил в себе сил беспокоиться об этом. Всё время, пока он откладывал свой визит в магазин, перед его мысленным взором плясала улыбка Чимина; Чонгук не знал, что этот человек сделал с ним, но он не мог, как бы сильно ни старался, перестать думать о флористе с добрыми глазами. — Да, я.... — сердце брюнета ёкнуло, когда Чимин рассеянно провел рукой по волосам, поэтому ему пришлось отвести взгляд, чтобы собраться с мыслями. — Я хочу... букет из белых камелий, розовых ранунклюсов и красных глоксиний, — всё это он сказал торопливым тоном и надеялся, что Чимин всё хорошо расслышал, потому что он скорее всего воспламенится, если ему придется повторяться. Флорист, казалось, понял, так как он быстро прошел в заднюю часть магазина, пробираясь между горшками и полками с естественной легкостью, как будто это было его второй натурой. Чонгук нетерпеливо переминался с ноги на ногу и постукивал пальцами по деревянному материалу балкона, а Чимин всё не возвращался; он не был уверен, понял ли парень то, что Чонгук пытался сделать и, честно говоря, не знал, что будет хуже, но ожидание его возвращения давало о себе знать, когда каждая секунда казалась часом его обеспокоенному сердцу. Чонгук был так поглощен попытками успокоить своё колотящееся сердце, что едва услышал, как закрылась задняя дверь, и вскоре милый флорист вернулся за прилавок. — Вот, держи, — Чимин улыбнулся, протягивая цветы, но Чон был слишком занят, уставившись на прилавок, чтобы заметить это. — Спасибо, эм... — он стиснул зубы и глубоко вздохнул, прежде чем поднять глаза и протянуть руку, чтобы вернуть букет. — Это тебе. — О, — Пак хихикнул, удивленный тем, что Чонгук действительно сделал это. Он не ожидал, что младший пойдет на такое, учитывая, каким застенчивым он ему казался, когда они впервые встретились. — Ты знаешь, что они означают? — спросил он, чувствуя, как его собственные щеки горят так же, как щеки Чонгука. — Да, — они не разорвали зрительный контакт, несмотря на то, что каждая клеточка в теле Чонгука говорила ему развернуться и бежать. — А ты? Чимин посмотрел на букет, аккуратно сложенный на его правой руке, и улыбнулся так ярко, что он мог бы осветить целый город. — Конечно, — выражение лица блондина, когда их глаза снова встретились, убедило Чонгука, что он никогда в жизни не делал ничего более правильного.Герань
герань: комфорт Пусан всегда был прекрасен в глазах Чонгука, и он до сих пор помнит, что чувствовал, когда хотел покинуть своё родное место и переехать в более крупный, шумный и многолюдный город. Он помнил, как его окружали сомнения и тоска по дому, когда он толкался плечом к плечу с незнакомыми людьми по пути в самый дешёвый ресторан на районе, и изо всех сил пытался завести друзей в своих классах. Каким-то образом Пусан теперь выглядел ещё ярче, и Чонгук хотел отрицать, что присутствие Чимина, идущего рядом с ним босиком по пляжу, имело какое-то отношение к этому. День выдался не особенно теплый, но, по словам метеорологов, он был таким же теплым, как и в то лето, поэтому Чимин настоял, чтобы они отправились к морю. — Я так давно здесь не был! — воскликнул Чимин, осматриваясь и пытаясь сохранить в памяти каждую мельчайшую деталь. Чонгук любил свой город, он действительно любил его, но в этот момент ему было всё равно на солнце, песок или волны, ударяющиеся о берег вдалеке. Всё, на что он мог обратить внимание — это возбужденные смешки Чимина и сияющие глаза, когда он огляделся вокруг и увидел то, чего не видел с тех пор, как был подростком. Улыбка блондина не дрогнула даже тогда, когда кто-то толкнул его в плечо, из-за чего он слегка отшатнулся. Извинение застряло в его горле, когда Пак обернулся, чтобы посмотреть на того, кто это был. Он сглотнул и его лицо вытянулось. — Ну и дерьмо ... Пак Чимин? — Чонгук не мог не заметить, как его бойфренд напрягся от этих слов и как промелькнуло узнавание в его широко распахнутых глазах. — Я вижу, ты совсем не изменился, — сказал незнакомец, глядя прямо на Чонгука. — Всё тот же педик. Кровь Чона закипала. Он бы прямо сейчас вцепился в горло парня, если бы Чимин не держал его за руку так, словно от этого зависела вся его жизнь. Так что всё, что он мог сделать — это свирепо смотреть на незнакомца и думать, чтобы ему ответить. — И ты тоже, Сунджо, — Чимин опередил его, и Чонгук был удивлен спокойствием в его голосе, несмотря на железную хватку его руки. — Всё тот же мудак, что и всегда. — О, маленький Чимин-и научился давать отпор, — посмеивался Сунджо вместе со своими друзьями. Чонгук был в одном шаге от совершения убийства. — Что же произошло в Сеуле? — Я повзрослел, — холодно парировал Пак. Он немного приблизился к Чонгуку, пока младший стоял рядом в качестве поддержки, не зная, что еще он может сделать. — Но я тоже, — надулся Сунджо. — Все говорят, что я уже взрослый. — Нет, ты всегда был гнилым, — ответ удивил Чонгука так же сильно, как и небольшую группу людей перед ними, и он был рад видеть, что был не единственным, кого это поразило. — Ты, кусок дерьма, — прорычал Сунджо, вступая в личное пространство Чимина, и именно тогда Чонгук наконец отреагировал. Он потянул Чимина за руку так, что тот теперь стоял между ним и Сунджо, и убийственный взгляд окрасил его и без того красивое лицо. Чонгук был ненамного выше другого парня, но этого было достаточно, чтобы возвышаться над ним, когда он пробормотал: — Блять, тронешь его, и посмотрим, что случится. — Ты не сможешь победить всех четверых, — уверенно возразил Сунджо, хотя глаза выдавали его нервозность. — А ты попробуй, — Чон почувствовал, как Чимин схватил его за руку, пуская волны страха, проходящие сквозь него, и это только еще больше разозлило парня. Сунджо сделал шаг назад, холодный взгляд и агрессивное поведение Чонгука заставили его дважды подумать, прежде чем вступать с ним в контакт. Он пристально посмотрел на младшего перед тем, как повернуться к Чимину и ухмыльнуться ему вслед. — До встречи, Чимин-и. — Лучше не надо, — предупредил Чонгук, — для твоего же блага. Чимину удалось продержаться до тех пор, пока Сунджо не оказался на достаточном расстоянии от них, прежде чем рухнуть на песок. Он отпустил руку Чонгука, и подтянул колени к груди, свернувшись калачиком и закрыв глаза. — С тобой все в порядке? — через некоторое время спросил брюнет, садясь рядом с ним на песок. Чон знал, что это был глупый вопрос, учитывая то, насколько потрясённым выглядел его хён, но он не имел понятия, с чего еще можно было начать. — Я буду в порядке, — Чимин глубоко вздохнул, вытянув перед собой ноги, и посмотрел на горизонт. —Ты хочешь поговорить об этом? — рискнул младший. Пак улыбнулся, явно заметив, как сильно он старается. — Оно того и не стоит, — ответил блондин, положив свою руку поверх руки брюнета. — Не волнуйся, Чонгук-и. Парень прикусил губу в раздумье, разрываясь между тем, чтобы спросить и тем, чтобы позволить теме сгинуть. В конце концов, когда он повернулся к нему, взгляд Чимина убедил его в том, что нужно делать. — Ну же, мы вроде как договаривались сходить на ярмарку развлечений, — Чонгук встал, отряхнув джинсы и протянул Чимину руку, заметив, как тот нерешительно её обхватил. — Я обещаю, что выиграю для тебя самого большого медведя. Младший всегда был не уверен в своих отношениях, но хихиканье, которое он получил от Чимина в ответ на это, дало ему понять, что он идет по правильному пути.ххх
Лето в Пусане всегда было одним из самых любимых времен года у Чонгука. Но сейчас, когда он избавлялся от рубашки в надежде остыть, он задавался вопросом, что с ним было не так, когда он был ребёнком. Тогда было слишком жарко и кто бы в здравом уме наслаждался этим? Чон замер, когда рядом с ним послышалось хныканье, и отругал себя за то, что разбудил Чимина. Он обернулся чтобы извиниться, но обнаружил, что его парень на самом деле всё еще спит, немного хмурясь во сне. Брюнет наблюдал за тем, как Чимин повернулся во сне, на этот раз со вздохом, вырвавшимся из него, сопровождающимся болезненным «пожалуйста, не надо». — Хён? — тихо позвал младший, боясь напугать блондина. Чимин внезапно поднял руки, словно пытаясь защитить себя, и именно тогда Чонгук решил, что увидел достаточно. — Хён, — на этот раз он позвал громче, и осторожно коснулся его плеча, чтобы разбудить. Пак разрыдался, как только открыл глаза и увидел, что Чонгук смотрит на него с тревогой. Он принял сидячее положение, и младший тут же крепко обнял его, не зная, какой именно он мог видеть сон, но уверенный, что хочет, чтобы все это исчезло. — Все нормально. Ты в безопасности, — Чонгук повторял то, что шептала ему мать, каждый раз, когда в детстве ему снился плохой сон. Чимин всхлипывал, уткнувшись лицом в кожу Чонгука. Ужасные ощущения от кошмара смешивались с облегчением от того, что он оказался в руках своего парня и загнал его на американские горки нежелательных эмоций. — Все в порядке, хён, — пробормотал Чонгук, успокаивающе поглаживая блондина по спине. — Я здесь. — Я знаю, — сказал Чимин, прежде чем еще один всхлип сорвался с его губ, и он крепко обхватил руками шею брюнета. — Спасибо. — Тебе не нужно меня благодарить, — ответил он, целуя хёна в волосы, надеясь, что этот жест поможет ему успокоиться. — Мне очень жаль, — пробормотал Пак, уткнувшись лицом в теплую шею Чонгука. Младший нахмурился. — За что? — спросил Чонгук. Ему хотелось отстраниться и посмотреть хёну в глаза, но он не был уверен, что это правильно, учитывая, насколько хрупким был в то время старший. На мгновение воцарилась тишина. Чимин перестал плакать, но его дыхание все еще было прерывистым, и он отказывался отпустить Чонгука, обнимая его так сильно, как только мог. Младший смягчился и дал ему немного времени, зная, что лучше не настаивать на ответе, хотя он и не понимал, за что извиняется Чимин. Несколько минут спустя Пак наконец-то отодвинулся от него на небольшое расстояние и вытер тыльной стороной ладони оставшиеся слезы. Он глубоко и прерывисто вздохнул, посмотрев на Чонгука. — Ты не должен был этого видеть. — Ты ведь шутишь, верно? — Чонгук не мог сдержать своего возмущенного тона. — Мне всё равно, смеешься ты или плачешь, хён, я буду на твоей стороне. Чимин покачал головой и посмотрел на свои руки, лежащие на коленях. — Но… — Хён, — позвал Чонгук, но старший даже не взглянул на него. Он переплел их пальцы и попробовал снова. — Чимин. — Да, я твой хён., — прозвучал ответ, и Чонгук вздохнул, когда Чимин попытался разрядить обстановку. — Ты хочешь поговорить об этом? — спросил Чон, совсем как тогда на пляже, но на этот раз он надеялся, что старший примет его предложение. Блондин некоторое время играл с пальцами Чонгука, закусив нижнюю губу и тщательно обдумывая, что он скажет дальше. Младший всё еще ждал, но не без тяжкого груза в груди и желания увести Чимина подальше от всего того зла, что преследовало его. — Пребывание в Пусане возвращает мне те воспоминания, которые я изо всех сил старался забыть, — начал Чимин. Чонгук хотел спросить, почему он ничего не сказал, почему не вмешался, когда младший предложил поехать туда на каникулы, но у него было такое чувство, что Чимину все еще есть что сказать, поэтому он промолчал. — Моя мама умерла, когда мне было пятнадцать, — Чон замер. До сих пор он не мог представить свою жизнь без матери. Он представил, как тяжело было тогда Чимину. — Мой отец был неплохим человеком, но он не мог с этим справиться, поэтому он покончил с собой, через несколько месяцев после её смерти. Пак замолчал, и Чонгук сжал его руки, не давая себе сказать что-нибудь, когда в его горле стоял ком. Когда он впервые увидел Чимина, его милая личность и всегда присутствующая улыбка произвели на него неизгладимое впечатление; узнать, что у его хёна было такое тёмное прошлое, заставило Чонгука восхищаться им ещё больше. — Я переехал жить к своей тёте, которая на тот момент владела цветочным магазином, — старший слабо улыбнулся. — Я привёз с собой мамины журналы и научился из них всему, чему могла бы научить меня она сама, — улыбка колебалась, пока не исчезла совсем. — Казалось, не все в школе понимали, почему я так сильно люблю цветы. Некоторые парни, они были... ну, ты их видел. Чонгук стиснул зубы, когда события того утра прокрутились у него в голове. Он хотел бы встретить Чимина еще в школе. Хоть он и не был таким мускулистым или пугающим, как сейчас, но он сделал бы всё возможное, чтобы защитить своего хёна от этих засранцев. — Я переехал в Сеул вместе с тётей, когда мне было семнадцать. Мы открыли еще один магазин, тот, в который ты заходил несколько месяцев назад, и жизнь наконец-то обрела смысл. — Чимин наконец-то поднял на него взгляд, и, хотя он улыбался, в них стояли слезы. — Мне очень жаль, — сказал Чон чуть громче шепота. — Ты заслуживаешь лучшего, — добавил он, снова обнимая блондина. Чимин замурлыкал и закрыл глаза, позволив себе избавиться от кошмара и сосредоточиться на настоящем. Он решил сосредоточиться на тепле объятий Чонгука, на том, какой мягкой была его кожа на пальцах, щеках и губах, когда он легонько поцеловал младшего в подбородок. Чимин сосредоточился на том, как любил его Чонгук, и на его способности заставить все исчезнуть одним прикосновением. — Ты хочешь завтра вернуться в Сеул? — спросил Чонгук после паузы, и старший почувствовал, как его грудь сжалась от явного беспокойства в его тоне. Чимин улыбнулся и прижался лбом к его лбу. — Нет, — ответил он. — Я не могу вечно бояться своего родного города. — Ты уверен? — поинтересовался Чонгук с явным беспокойством в голосе. — Конечно, эти воспоминания не уйдут просто так, — хён вздохнул и отодвинулся, чтобы обхватить лицо Чонгука ладонями. Он провел большим пальцем по скуле младшего и сказал: — Но здесь с тобой я могу сотворить новые.Коралловая роза
коралловая роза: страсть, желание Температура начала опускаться в начале недели, немного позже, так как осень началась почти месяц назад. Люди на улицах наконец-то сняли свои толстые и длинные пальто с вешалок, и город был окрашен в красивый оранжевый оттенок. Тем не менее, в своей квартире Чонгук не чувствовал никакого холода, когда Чимин лежал на нем, и они целовались. Тепло старшего обжигало его ладони, когда он касался ими бёдер Пака. Младший словно ощущал разряды электричества, когда их обнаженные груди соприкасались. — Я хочу тебя, — прошептал блондин ему в губы, когда Чон отстранился, чтобы перевести дыхание. Чонгук перевернул их и немного отодвинулся, чтобы посмотреть Чимину прямо в глаза. — Ты уверен? Они решили медленно развивать свои отношения, так как оба были слишком напуганы тем, чтобы броситься в свои чувства и в конечном итоге разрушить их. Теперь, спустя шесть месяцев после их первого свидания, они почти не выходили за рамки подросткового периода, за исключением одного-двух случаев. Не то чтобы они не хотели этого, на самом деле, желание медленно, но верно сводило их с ума, но парни молча договорились ждать подходящего момента, что в их случае, вероятно, означало ждать, пока один или оба больше не смогут этого делать. — Да, — Чимин выдохнул лёжа под ним, поглаживая пальцами затылок брюнета, и притягивая его ближе для нового поцелуя. После этого атмосфера заметно изменилась. Их поцелуи стали более отчаянными, руки ласкали те места, где никогда прежде не касались, и казалось, что между ними было бесконечное расстояние, независимо от того, насколько близко они были друг к другу на самом деле. Чонгук встал на колени, чтобы сразу же стащить с Чимина тренировочные штаны и нижнее белье, позволив своим рукам блуждать вниз по телу своего парня, как только он был полностью обнажен под ним. Чимин заскулил, и Чон наклонился, чтобы еще раз поцеловать хёна, прежде чем использовать свой рот, исследуя каждый дюйм чужого тела. Он кусал и посасывал молочно-белую кожу Чимина так, как представлял себе это уже в течение нескольких месяцев, но это было даже лучше того, о чём он мог когда-либо мечтать. Чонгук скользил губами по телу блондина и впитывал в себя каждый звук, который он издавал: от хриплых стонов, когда младший целовал его шею, до вздохов, когда он дразнил его соски, и до всхлипов, которые он получал, когда его зубы нашли внутреннюю сторону бёдер Чимина. Пальцы блондина запутались в волосах Чонгука, дергая ровно настолько, чтобы младший знал, как нетерпелив становился его хён со всеми мимолетными, дразнящими прикосновениями что он получал. Чонгук оставил его на несколько секунд, для того, чтобы схватить смазку и презервативы с прикроватной тумбочки, но как только он наклонился к Чимину, то тут же был втянут в жадный поцелуй. Чонгук раздвинул ноги Пака и встал между ними, поддерживая зрительный контакт, прежде чем взял в рот член Чимина на одном дыхании, довольно мыча, когда старший громко застонал и откинул голову на подушки. Блондин ахнул, когда младший обвёл языком влажную головку, а затем запустил пальцы в его волосы, подталкивая, чтобы тот ускорил свой ритм и брал глубже. Тихая ругань слетела с губ Пака, когда Чонгук начал обводить пальцем тугой ободок, не отрываясь от члена старшего. Старший едва замечал жжение, так как всё его внимание было сосредоточено на восхитительной работе губ Чона, когда тот отсасывал ему. Брюнет не отрывался от хёна до тех пор, пока не вошёл полностью тремя пальцами, превращая блондина в стонущее месиво под ним. Парень скользнул губами вверх по телу Чимина, оставляя дорожку поцелуев от живота до его нижней губы, и продолжал работать пальцами внутри Пака. — Я готов, давай, — заскулил Чимин, голосом, напряженным от желания. — Но, хён… — сказал Чонгук, увеличивая темп и ухмыляясь, когда парень простонал его имя. — Мне нравится видеть тебя таким. — Черт, Чонгук, пожалуйста, — Чимин извивался под ним, тяжело дыша. — Мне нужно больше. Дай мне больше… Спустя некоторое время, Чонгук наконец-то вытащил свои пальцы из старшего, несколько секунд наблюдая за Чимином, который выгибался под ним, а затем встал с кровати, чтобы избавиться от своих собственных тренировочных штанов и нижнего белья. Как только он вернулся к хёну, то сразу же раскатил презерватив по члену, распределяя немного смазки по латексу и пристраиваясь ко входу. Он посмотрел на Чимина еще раз, прежде чем медленно толкнуться вперёд, постанывая от того, как восхитительно плотно стенки обхватывали его внутри. — Дерьмо, — прошептал он, когда полностью вошёл, ошеломленный тем, что после ожидания в течение нескольких месяцев, он наконец смог испытать подобное с хёном, и это было даже больше, чем он мог себе вообразить. Пак притянул Чонгука к себе для глубокого поцелуя и толкнул свои бёдра навстречу, намекая, чтобы младший тоже начал двигаться. Брюнет выбрал медленный темп, желая только одного, чтобы это длилось как можно дольше, но Чимин тут же заскулил ему в рот, явно недовольный выбором Чона. — Торопишься, хён? — пробормотал Чонгук на ухо блондину, прежде чем дать парню то, что он хотел, и входить так быстро и грубо, из-за чего изголовье кровати двинулось и ударилось о стену. Комната наполнилась стонами Пака, (скорее всего, на следующее утро им поступят жалобы на шум) и хотя Чонгуку очень нравилось, как старший выкрикивает его имя, брюнет не хотел, чтобы всё закончилось так быстро. Поэтому он вернулся к своему медленному темпу, даже тогда, когда Чимин застонал от разочарования. — Ты так чертовски красив, — прошептал Чон и снова поцеловал его, наслаждаясь тем, как Пак сжимал его внутри. Старший был на грани, и его нетерпение нарасло до такой степени, что он больше не мог выдержать. Хён резко перевернул их так, чтобы оседлать Чонгука и начать покачивать бёдрами вперёд, приоткрыв рот от наслаждения из-за полного наполнения. Он упёрся руками о грудь Чонгука для равновесия и нашёл свой собственный темп, такой жесткий, из-за которого младший громко застонал. — Так хорошо, — пробормотал Чимин, чувствуя, как его постепенно наполняет наслаждение. Ладони Чонгука легли на шелковистую кожу бёдер Чимина, и он начал двигать своими бедрами вверх, чтобы встретить Чимина на полпути. — Черт возьми, хён, — он закрыл глаза, чувствуя, как знакомый жар разливается внизу его живота. — Да, прямо здесь, — застонал блондин, когда Чонгук несколько раз ударил его по сладкому месту. Младший с восхищением наблюдал как Чимин сосредоточенно двигался на нём; волосы прилипли ко лбу, а брови нахмурились. Чонгук усердно трудился, чтобы отправить его через край, желая увидеть, как красиво будет выглядеть Чимин, когда он, наконец, достигнет своей кульминации. Он обхватил рукой забытый член Пака и начал быстро надрачивать ему, заставляя старшего кусать его уже и без того почти кровоточащие губы. — Чонгук-и, я ... близко, блять, — это было единственное предупреждение, которое Чимин дал ему перед тем, как кончить со стоном, достаточно громким, чтобы его услышали все соседи Чона. Еще несколько толчков потребовалось брюнету чтобы догнать хёна, и закрыв глаза, открыв рот в безмолвном крике, когда волна удовольствия накрыла его. Как только Чон пришёл в себя, блондин поцеловал его, ощущая крепкие руки на своём теле не позволяющие ему отодвинуться и выскользнуть из постели. Позже, он порылся в прикроватной тумбочке, чтобы взять коробку с салфетками, которые он использовал для очистки Чонгука, а затем и себя. Чимин позволил своему телу безвольно упасть на кровать, чтобы лечь рядом со своим парнем, переводя дыхание. Оба были всё еще не в состоянии двигаться или говорить нормально после такого сильного оргазма. — Какой цветок означает, что я хочу трахнуть тебя до потери сознания? — внезапно спросил младший, глубоко задумавшись, и тут же услышал смех Чимина, который эхом разнёсся по комнате. — С такими точными словами — ни одного, — он немного помолчал, обдумывая вопрос. — Но коралловые розы выражают страсть или желание. Чонгук замурлыкал, притягивая Чимина ближе. — Я обязательно принесу их домой. — Но они тебе не нужны, — сказал блондин, рисуя невидимые узоры на груди Чонгука. — А какие означают «Я тебя люблю»? — беспечно спросил младший, и Чимин притворился, что не чувствует, как его сердце бьется быстрее обычного. Пак выпутался из его объятий, устраиваясь так, чтобы смотреть прямо в глаза брюнета. — Их очень много, — ответил он, не сводя взгляда с губ Чонгука. — Розы, — Чимин сократил расстояние между ними, коснувшись губ Чона в целомудренном поцелуе. —Тюльпаны, — еще один клевок. — Камелии, — он снова поцеловал его, на этот раз глубже. — Всё, что тебе угодно. — Тогда я куплю их все, — пробормотал Чонгук, поглаживая Чимина по щеке. — Только для тебя.Фиолетовый гиацинт
фиолетовый гиацинт: прости меня красный тюльпан: поверь мне, признание в любви красная гвоздика: мое сердце болит за тебя Холодно. Это было всё, что чувствовал Чонгук, внутри себя и снаружи. Зима была суровой в этом году, обеспечивая Сеул самой низкой температурой, которую город не видел уже много лет. Однако, это все ещё не могло сравниться с дрожью, украшающей кожу Чонгука и пустотой в его груди. Он не видел Чимина уже неделю, и винить в этом можно было только его. Мало того, что он был тем, кто начал спор, который привел их к этой точке, он также был слишком упрям, чтобы связаться со старшим и извиниться. Нельзя сказать, что он не скучал по Чимину, потому что именно так и было, больше, чем по кому-либо ещё. Просто для Чонгука всегда было проблемой отбросить свою гордость и признать, что он совершил ошибку. Свитер, в котором он был одет, сильно пах блондином, поэтому он быстро превратился в его любимую одежду, когда он проводил одинокие ночи, чувствуя, как его горло сжимается от мысли, что он никогда больше не увидит хёна в этой одежде. Он свернулся калачиком и попытался сосредоточиться на телевизоре, шедшим перед ним, но провалился с треском, поскольку голос Чимина всё еще звучал в его голове. Ты мне не доверяешь? Чонгук хотел было крикнуть, что да, он доверял ему, но все еще злился из-за того, что увидел утром в цветочном магазине. Он понимал это иррационально, потому что Чимин никогда не давал ему повода не верить ему и никогда, даже через миллион лет, не сделает ничего, что могло бы предать чувства, которые Чонгук испытывал к нему. Доверие, как выяснил Чонгук, за всё то время что они были вместе, было очень важно для Чимина. Так как Пак вырос, не имея никого, на кого можно было бы положиться, кроме самого себя, он считал это основой для всего, что он построил; для Чонгука выбросить все это было ударом по их отношениям. Тем не менее, он не мог вспомнить ничего из этого, когда вошел в цветочный магазин тем утром, чтобы застать Чимина счастливо болтающим с незнакомцем, которого он раньше не встречал, и хуже того, улыбающимся ему так, как будто он был единственным человеком в этом мире. Теперь, оглядываясь назад, Чонгук знает, что он преувеличил. Это была яркая, дружелюбная личность Чимина, и его обычный способ общения с клиентами. Эй, Чонгук-и, это Тэхён. Это его первый раз в Сеуле, и он заблудился. Чимин сказал это так беззаботно и с огромной улыбкой на лице, что Чонгук не мог не нахмуриться. Он быстро изогнул губы в полу-дружескую улыбку, но это не ускользнуло от незнакомца, который просто сощурился на него, прежде чем продолжить разговор. Он молчал всё то время, пока Тэхён находился там, и Чонгук должен был знать лучше, что Чимин заметит перемену в его поведении. Не то чтобы он обычно был разговорчив среди незнакомцев, но он никогда не стрелял в них уничтожающим взглядом. Он должен был ожидать, что это произойдет, но парень просто надеялся, что это случится позже, а не раньше. Чимин упомянул об этом после обеда, когда они обнимались на диване в квартире младшего. Что на тебя сегодня нашло? Чон уловил его тон и немедленно отреагировал на эти слова так, как он умел лучше всего: защищаясь. Он помнил, как со вздохом отодвинулся на некоторое расстояние от Пака и вздохнув, ответил, что все в порядке. Конечно же блондин не поверил ему, и не мог позволить этой теме сгинуть, пока не выяснит истинную причину, из-за которой Чонгук вел себя подобным образом. Однако, когда он это сделал, выражение предательства в его глазах было похоже на выстрел в живот Чонгука. Он пытался найти выход, но всё, что он сделал, было ещё хуже, сказав: Как я могу расслабиться, зная, что ты улыбаешься людям вот так? Хён был, мягко говоря, обижен. Мало того, он выглядел подавленным из-за того, что Чонгук говорил такие вещи, как будто месяцы, проведенные вместе, ничего для него не значили. Они приближались к своей первой годовщине, и Чимин был уверен, что они уже прошли стадию неуверенности. Очевидно, он ошибался. Он никогда не собирался повышать голос или даже начинать спор в таких масштабах, но внезапно старший вскочил со своего места, уставившись на Чона с другого конца комнаты и перечисляя все случаи, когда ему приходилось проглатывать свою собственную неуверенность и просто доверять. Чонгук тоже вскочил на ноги, стараясь перекричать его и делать вид, что он не слышит правды в его словах. Я думал, что ты лучше этого. Сказал Чимин голосом, указывающим на то, как он подавлен. Плечи его опустились, когда он повернулся спиной к Чонгуку и направился к входной двери. Младший хотел было позвать его, но он не сделал этого, слишком ошеломленный таким поворотом событий, чтобы знать, как правильно реагировать. Он просто стоял там, пока звук захлопнувшейся двери не привёл его в чувства. До него дошло, что хён исчез, только тогда, когда Чонгук понял, что может чувствовать его запах повсюду, но не видеть его.ххх
Сильный стук в дверь заставил брюнета вынырнуть из беспокойного сна. Он застонал, когда сел и почувствовал, что его спина ненавидит его за то, что он уснул на диване. Если быть честным, то Чонгука это совсем не волновало. — Я вчера ходил к Чимину, — младший постарался не реагировать, на первые слова, которые он услышал, когда открыл дверь. Знакомство Юнги с хёном, возможно, не было его самым умным ходом, так как эти двое нашли общий язык лучше, чем думал Чон. — Я хотел спросить его, не знает ли он, почему ты избегаешь моих звонков. Чонгук не ответил, когда он прошёл обратно в свою квартиру, дав понять, чтобы Мин следовал за ним, заняв место на диване. Юнги скорее всего уже знал всё, что произошло, и был здесь для того, чтобы сделать ему выговор и назвать его идиотом, пытаясь помочь Чону вернуть всё на свои места. — Ты действительно чертовски глуп, Чон Чонгук, — начал было Юнги, но он никогда не приукрашивал свои слова. — Пожалуйста, не говори мне, что ты прятался здесь всю неделю и игнорировал всех, кто пытался связаться с тобой, как капризный ребенок. — Конечно, нет, — пробормотал брюнет, хотя даже он сам в это не верил. — Я ходил на работу. — Кстати говоря, — Юнги уставился на него тяжелым обвиняющим взглядом. Он знал его с тех пор, как они учились в средней школе, а Чимина всего несколько месяцев, но флорист пробудил в Чонгуке чрезмерную заботливость, которую Мин редко видел в младшем, пока тот рос. — Ты же личный тренер. Чонгук поморщился. Он знал, к чему это идёт, и честно думал об этом каждый раз, когда чувствовал хоть малейший укол ревности. Но он не нуждался в том, чтобы Юнги тыкал ему этим в лицо, особенно после такой ссоры. — Ты же знаешь, что Чимина беспокоит то, когда он приходит и видит, как весь спортзал пускает слюни на твою задницу, пока ты им помогаешь, — сказал Юнги. — И ты знаешь, что он не дурак. Он может легко сказать, когда люди целенаправленно делают что-то не так, просто чтобы заставить тебя подойти и прикоснуться к ним. Чон закрыл глаза и провел ладонью по лицу. Да, конечно, он всё это знал, даже слышал из собственных уст Чимина в ночь ссоры. Что только усугубило ситуацию, потому что это превратило его не только в мудака, но и в лицемера. — Но, знаешь ли ты, почему Чимин никогда не жалуется? Знаешь, почему он никогда не устраивает сцен, как ты? — Чон сглотнул. Он знал ответ на этот вопрос. — Потому что он чертовски доверяет тебе, Чонгук! — Я знаю, ладно? — коротко ответил он. — Неужели так трудно сделать то же самое? — спросил Юнги. Теперь его тон стал мягче, и он вздохнул, когда сел рядом с Чонгуком, увидев ребёнка, о котором он заботился, когда они были моложе, в теле повзрослевшего мужчины. — Это пугает меня, хён... однажды он может найти кого-то лучше меня, — Чонгук прерывисто вздохнул и уставился на свои руки, лежащие на коленях. — Я не хочу его потерять. — Но так и будет, если ты не пойдешь туда и не извинишься, — Мин сжал его плечо в знак поддержки. — Чимин обожает тебя, Чонгук-а, и он смотрит только на тебя. Брюнет слабо кивнул и неуверенно улыбнулся своему хёну. Несмотря на всю тупость что он творил, младший был благодарен, что в его жизни есть кто-то вроде Юнги, которого он может позвать, когда нуждался в этом. — А теперь иди и разберись со всем бардаком, пока я не пожалел, что был таким милым с тобой. Я люблю тебя, малыш, но, если я увижу, что Чимин снова плачет, я тебя выебу, и мне плевать на твою тугую мускулистую задницу.ххх
К тому времени, когда Чонгук наконец собрался и вышел из своей квартиры, направляясь к маленькому магазинчику, который ему так полюбился, несмотря на свою редкую аллергию, шел снег. Впрочем, холод его не волновал. Всё, чего он хотел — это снова обнять Чимина. Когда парень добрался до уже знакомого места, Чон нерешительно толкнул стеклянную дверь цветочного магазина и вошел, поморщившись, когда колокольчик над ним оповестил о его приходе. Вскоре после этого блондин вышел из заднего помещения и остановился как вкопанный, увидев, кто это был. Сердце Чонгука сжалось от боли при виде неприкрытой печали на лице его хёна. — Хм, — он прочистил горло, когда его голос дрогнул. — Эй. — Привет, — шепотом ответил Чимин. Чонгук не был уверен, хочет ли он бежать домой или в объятия Чимина. Он боялся потерять его, боялся действительно разрушить всё, о чем он даже не мог мечтать, что когда-нибудь найдет, и всё из-за ревности. Он знал, что это его последний шанс, потому что если он сейчас отступит, Пак воспримет это как знак того, что он больше не хочет сражаться за то, что у них есть. — Я.… мне нужен букет, — брюнет засунул руки в карманы куртки, чтобы скрыть то, как сильно они дрожат. Если Чимин и заметил это, то никак не отреагировал. — Хочешь что-нибудь сказать? — спросил старший, отводя взгляд, когда их глаза встретились. — Ты же знаешь, какие цветы тебе нужны? — Да, — младший заставил себя сосредоточиться на том, что он должен был сказать, и на этот раз не позволил эмоциям взять над собой верх. — Красные тюльпаны, красные гвоздики и пурпурные гиацинты. Это вызвало у блондина заметную реакцию: он закусил нижнюю губу и нахмурился, вцепившись в стойку так сильно, что побелели костяшки его пальцев. Слова, казалось, на мгновение ускользнули от него, и на секунду он потерял контроль над собой. — Я сейчас вернусь, — пробормотал Чимин, прежде чем скрыться за задней дверью, ведущей в оранжерею, где он зимой выращивал цветы. Чонгук испустил вздох, даже не подозревая, что всё это время не дышал, пока не остался один. К счастью, в магазине не было других покупателей, иначе он не смог бы осуществить свой план, не испортив всё ещё больше. Парень грустно улыбнулся, вспомнив, как в первый раз дарил Чимину букет, и с трудом проглотил слёзы, которые наворачивались на глаза от мысли, что Пак может не принять его извинений. Чонгук никогда не был хорош в словах, и он никогда не сможет сказать вслух, как ему жаль, но он знал о любви Чимина к цветам и о том, как близко к сердцу он принимал каждое из их значений. Он надеялся, что сможет исправить всё тем же путём, которым завоевал хёна в самом начале. Атмосфера в маленьком цветочном магазине была напряженной, когда старший вернулся, держа в руках букет цветов, именно тех, которые просил у него Чонгук. Он нервничал, принимая букет, который ему отдал флорист, и всё то время, пока он оплачивал. Но это был не тот вид нервозности, когда он чувствовал себя взволнованным и почти смешливым, нет... то, что он чувствовал сейчас, было очень похоже на чистый страх и беспокойство. — Это тебе, — Чонгук умудрился задохнуться, когда протянул цветы обратно. Чимину потребовалась вечность, чтобы принять их, или, по крайней мере, так показалось Чонгуку. Но в конце концов всё, что его волновало, это то, что его хён пробрался через прилавок и почти прыгнул в его объятия. — Я знал, что ты лучше этого, — это всё, что сказал Чимин, прежде чем поцеловать его. Чонгук почувствовал вкус слез и лениво подумал о том, кому же они принадлежат, прежде чем сосредоточиться на поцелуе и на том факте, что Пак наконец снова оказался рядом. Когда они вышли из магазина, чтобы пообедать позже этим утром, Чонгук чувствовал себя немного теплее, чем когда он вошёл. Может быть, весна придет раньше, чем обычно.