Иногда звёзды краше с Земли

— Роуз! Где ты? Роуз?! Джон бесшумно выскользнул из дома — попадать Джекки под горячую руку не хотелось, да и как объяснить ей, что её дочь порой нуждается в одиночестве и тишине. И сейчас больше, чем когда-либо. Он спустился с крыльца и на пару мгновений остановился, запрокинув голову и глядя в высокое небо, которое постепенно теряло закатные отблески и становилось просто тёмно-синим. Он будет видеть его изо дня в день, каждый вечер и каждое утро. Никаких льдистых небес Рианны или Эльнара, до которых, казалось, можно дотянуться рукой, если добежать до горизонта, никаких лиловых рассветов над азерокскими пустынями, которые так завораживали каждого, кто хоть раз видел их… Он никогда снова не увидит их. Никогда… Странное слово, которое всегда было бессмысленно. Когда всё хорошо, оно кажется слишком далёким, а сейчас оно уже ничего не могло изменить. Слишком трудно привыкать ходить по земле, когда ещё вчера на ногах были крылатые сандалии. Джон тряхнул головой, отгоняя невесёлые мысли. Вечерами стало быстро темнеть и ночной ветер с моря уже пронизывал насквозь — наступала осень, тёмными крыльями гася тёплое солнце. А Роуз, наверное, снова сидела одна на своём любимом обрыве и смотрела вдаль, вспоминая дни, когда они были так счастливы. С тех пор, как Доктор ушел, оставив их здесь, она стала задумчива и молчалива, и он не узнавал свою подругу, почти девочку, которая смотрела на мир широко распахнутыми глазами и дарила сияющую улыбку каждому, кого встречала. Мягкая трава, уже почти высохшая, ласково щекотала ноги, как тёплый мех ковра, когда он шагал к обрыву морского берега. За то время, пока он был Доктором, сумасбродом, бегущим сломя голову сам не зная куда, он позабыл это ощущение тихого покоя, теплом заполняющего душу. Не нужно никуда лететь, не нужно бежать, сбивая ботинки об асфальт или дороги далёких планет, можно просто шагать по траве, позволив морскому ветру перебирать пряди волос, и слушать тишину, прикрыв глаза. Может быть, всё не так уж и плохо, этот богом забытый уголок планеты ничуть не хуже любого другого, и, пожалуй, он сможет даже полюбить его… Может быть, это и значит быть человеком. Может быть, этому и хотела его научить вселенная, где ничего не случается без важной причины. Роуз действительно была здесь, она сидела почти у самого края, скрестив ноги, и смотрела за горизонт, словно могла увидеть что-то там, где темнеющее небо сливалось с холодным морем. Джон тихо подошёл и опустился на траву рядом с ней, не говоря ни слова. Он не знал, что можно сказать ей в такую минуту, да и надо ли говорить хоть что-то. В воздухе вновь воцарилась вечерняя тишина, сотканная из шороха волн и шепота сухой травы под ветром, дующим с моря. Он ласково трепал светлые волосы девушки, но она, казалось, не замечала этого, погружённая в свои мысли. — Осень… — вдруг тихо проговорила Роуз. — Никогда не любила её. Слишком многое теряешь, и каждый раз не верится, что когда-нибудь всё будет по-прежнему. Всегда кажется, что весна не наступит… Но она приходит раз за разом, и однажды весенний ветер принёс с собой его… Тебя… Никак не могу к этому привыкнуть, — она не отрываясь смотрела на море, и даже не повернула к нему головы, словно говоря сама с собой. — Я тоже, — он сказал это почти шепотом, но она услышала и еле заметно кивнула: то ли ему, то ли своим мыслям. — Неужели и за этими холодами снова придёт весна?.. А даже если и придёт, что с того? Солнце здесь не греет, а на Женском плаче мне было достаточно тепла его рук, когда он согревал мои ладони, — мечтательная полуулыбка тронула её губы. Роуз вновь умолкла. Джон придвинулся ближе и ласково накинул ей на плечи свой пиджак. Этого недостаточно, да и она говорила вовсе о другом, но это — всё, что он сейчас мог сделать для неё. Она не ответила ни слова и не пошевелилась, и он промолчал, видя, что её взгляд снова стал задумчивым, а слабая улыбка словно выцвела. Тишину нарушал лишь тихий шорох волн внизу у подножия обрыва. Море, всегда море… Безмолвный свидетель встреч и расставаний, смеха и слёз, горьких как брызги его прибоя. Джон в бессилии стиснул пальцы рук в замок. Его подруга, сидящая в метре от него, с каждым днём уходила всё дальше, и он не знал, как помочь ей. Лишь спустя несколько минут — или пару вечностей — Роуз нарушила молчание. — Я бы хотела увидеть Альпы… — в вечерних сумерках Джон едва разглядел её мечтательную полуулыбку. — Я думала, что мне больше ничего никогда не захочется, но вдруг поняла, что ошибаюсь… Это ведь хорошо? — Роуз наконец повернулась к нему и с надеждой посмотрела в глаза. — Всё ведь ещё может стать как раньше?.. — Почему именно Альпы? — Просто, — она смущённо пожала плечами, казавшимися совсем худенькими под его пиджаком. — Там весной цветёт миндаль. Я ведь даже не помню, какие у него цветы. Мин-даль… — она повторила слово, словно пробуя его на вкус, и оно звякнуло ледяным колокольчиком. — Странно, почему я думаю именно об этих цветах? Может быть, о них рассказывал тот папин знакомый, учёный из Лондона. Клиффорд… — она произнесла его имя почти с такой же теплотой, с какой говорила о Докторе. — Это было давно, почти сразу после того, как я в первый раз оказалась здесь. Он не замечал, что я расстроена, и рассказывал так увлечённо… Он был первым, с кем я смогла по-настоящему заговорить. Думаю, он чем-то был похож на Доктора — тебя — то ли улыбкой, то ли блеском глаз. — Миндаль… — задумчиво повторил Джон, боясь нарушить хрупкое умиротворение. — Я столько раз был на Земле и ни разу не видел горы весной. — Может быть, ещё не поздно? — Роуз просительно заглянула ему в глаза. — Я так хочу, чтобы всё стало как раньше. Хочу куда-то бежать, держа тебя за руку… И понимаю, что этого не вернуть. Она печально опустила голову, и Джон мягко коснулся ладонью её щеки. — Бежать по тропинке из звёздной пыли. Так на Галлифрее говорили о мечтателях. — Красиво… — Роуз вытерла слезинку с щеки. — Прости, я сама себя не понимаю. Он несмело обнял её за плечи и ласково поцеловал в висок. — Когда звёздная пыль исчезает с рассветом, нужно учиться ходить по траве. — Всё-то вы знаете, — устало улыбнулась Роуз и робко положила голову ему на плечо. — Но ведь сейчас ещё не рассвет, и я устала быть так далеко от тебя. Они сидели в тишине, прижавшись друг к другу, и теперь молчание не было напряжённым — слова просто были им не нужны, так же, как в те далёкие дни. Бездонное небо раскинулось над их головами, не чёрное и не синее — испещрённое узорами ночи, видимыми только им двоим. Там в вышине проносился ветер, закручивая в спирали мерцающие лучи пушистых звёзд, зажигавшихся одна за другой, и Роуз улыбалась, глядя на них. Иногда сухая трава под ногами мягче тропинки из лунного света, а звёзды краше с Земли. И когда кончаются холода, для тех, кто ждал весны, за горизонтом расцветает миндаль…