Затмение моего разума

А вот и вы, профессор. Снова. Я рада вас видеть, но предпочла бы не иметь таковой возможности. А все потому, что я люблю вас, обожаю, желаю до трепета в грудной клетке и крыльях. Иногда мне кажется, что я ощущаю их и без трансформации, когда вижу вас. Вот так близко, как сегодня. Как часто я хочу, чтобы вы их погладили. Прозрачно-серебристые, стрекозиные, большие. Придумал ли это еще кто-то — касаться крыльев феи? Даже если делать это самому, безумно приятно. Они бы впитали вашу ласку, засияли бы куда ярче привычного света. О, мои крылья! Вы намеренно присели не за свой стол, а на пустующую первую парту? Ваши брюки слишком близко ко мне, простите. Отнюдь не невинные мысли роятся в чернявой головке. А смотреть на ваше лицо нет возможности. Вы стали таким высоким. Могу ли я думать, что помню вас еще ребенком? Всего год назад мы были почти одного роста, и я безумно тешилась, глядя на вашу узкую талию сзади. Это было так трогательно, не то, что эта широкая грудь и плечи сейчас, которые манят более тесной, мужской энергией. Что за волшебство? Вы слышали о моей родной планете? Это крошечный мир Хронос, даже не планета, а спутник. Мы, пожалуй, могли бы обжить саму планету, но слишком помешаны на времени. Как же я спешила до приезда в Алфею. А здесь словно замерла. Могу часами думать о вас, наблюдать из этих балкончиков за уроками с другими феями. Я очень хороша в этом, благодаря подобному времяпровождению. И в слежке, и в чарах, которые вы всем преподаете. Хотя во всем прочем — полная бездарность. Но я с радушием привечала мои чувства к вам. На Хроносе все иначе. Я мало знала о других планетах, пока жила там. Солярия, Домино, эта огромная Земля, на которой больше правителей, чем на Хроносе часов… Есть фантастические, фантазийные миры. А есть аномалии. Среди них — временные. Вот, это Хронос. Наше время не стыкуется с Магиксом и выйти в так называемый внешний круг нормальности можно только через миры-посредники, которые спешат или отстают не так сильно. Мы спешим. Может, просто на спутнике так много часов, что они ускоряют само время? Чушь. Вынуждена признаться, я не знаю даже физику собственной планеты. Хотя я тоже из принцесс. Имею комплект корон с шестеренками. Их полагается носить по расписанию, но, бросьте, кого в этой школе благородных фей удивить королевским происхождением. Вот была бы я несчастной девицей в беде, а не просто отстающей ученицей, тогда у вас была бы хоть одна причина пожалеть несчастную, прижать к столь теплому и любящему сердцу. А я же вижу, как вы любите все живое. И стелюсь зеленым плющом от этого, мысленно обвиваю ваше сильное тело, каждый длинный палец бледных рук. Только приласкайте хоть листочек, и я расцвету. Ярче лепестков вы не видели, обещаю. Только человек, прождавший для этого достаточно долго, может гореть так ярко. Хронос. Антиутопия, которая с удовольствием сожрала бы добрую половину жизни любого «внешнего» за мои годы. Я и не знала, как ругать свой спутник до того, как выучила это слово. Значит ли это, что я старше остальных? Может, между нами не столько большая разница в возрасте? Могу я обращаться на «ты»? Палладиум… На Хроносе это много значит. К тем, кто покинет безумный мир раньше, должно быть больше уважения. Но я не просто уважаю тебя, я боготворю. Солнцеликий, сиятельный, сокровенный, ты — мой луч, удар по слезящимся глазам, ты — затмение моего разума и тот зеленый всплеск на закате. Ты — надежда и палач надежды. Парадокс. Твое присутствие в этой школе является и величайшим испытанием и небесным благословением для толп юных дев. Ну, кто же пускает источник чистой красоты пред очи едва созревших, вздорных девиц? У тебя много поклонниц, кроме меня. Но ничто не заставляет сильнее проникнуться волшебством, чем оная страсть смешанная с чувственной.  — Цезия, покажите нам, как вы справитесь с выращиванием этого цветка. Профессор мой, Палладиум, ты обратился ко мне. Моя страсть резко впрыснула корни еще глубже и острее. Я все сделаю, я так хочу вырастить целый сад для тебя. Но наша группа первой изучает материал и я не успела его освоить, поэтому халтурю — ускоряю время для цветка. Ну же, заметь мою оплошность, оставь для дополнительного занятия. Хмуришь темные брови на миг, но продолжаешь принимать задание от других. Какое разочарование. У Флоры получается лучше всего. Закатываю глаза за спинами. Стоит ли удивляться очевидностям. А тебе нравится Флорочка. Приторно милая красавица сродной тебе стихии. Она даже со мной мила. Сколько же в этом существе безусловной симпатии. Зря я так резко, Флора хорошая. Их кружок по интересам тоже. Хотя пообщаться с ними сложно. Я, в принципе, из тех, кто общается со всеми и ни с кем одновременно. А тот злосчастный цветок все растет. Заклинают на славу. Расходимся. Следующий Авалон, но меня не так легко переманить. Бросаю прощальный взгляд на твою обувь. Мне куда легче запомнить, много ли ты сидел сегодня на стуле по складкам на брюках, чем выражения твоего лица. Низкий рост и чрезмерная подозрительность. Вдруг мой взгляд выдаст меня, и ты проведешь эту неловкую беседу о подростковых чувствах, зная, что это ранит меня, но не смертельно. Я не попадусь. Хотя меня подобное вряд ли заденет. Я, пожалую, могла бы дружить с Текной, но техно-малышка еще слишком незрела и пытается отречься от своей благой невозмутимости. Туфли немного в пыли. Пыльце, я бы сказала. Люблю шутить и смеяться про себя.  — Цезия, задержитесь, пожалуйста. Мое имя прекрасно. Ты сказал его дважды за один день. Я задержусь, профессор, хоть на всю вашу жизнь. Все силы брошу на поддержание чудесной аномалии. Впервые об этом подумала. Заманчиво. Не искушайте, милый Палладиум.  — Да, конечно. Что-то случилось? Сама невинность и наивность. Я могла бы удивить вас, но не могу же блистать только на природомагии. Может изобразить пылкое увлечение Авалоном? Это нынче в моде и не вызывает вопросов. Все в восторге от паладина. Но мой паладин — только ты. Меч во мне, крылья фантазии, свет под веками — ты!..  — Я заметил, что вам плохо далось заклинание ускоренного роста и вы воспользовались иным волшебством.  — Да, профессор, простите. Этого больше не повторится, — опускаю голову и отвожу худую ножку назад. Стелла так делала, а она ослепительна.  — Что вы, что вы, нельзя говорить такое и отказываться от собственной магии, но эти заклинания направлены не на результат, а на понимание сути чар. Вам стоит потренировать этот прием к следующему занятию и вырастить, хм, — ты жестикулируешь, я могу смотреть на твои руки и лицо, спасибо уже за это, — придумал! Куст роз! Было бы чудесно порадовать других учениц вашим мастерством. Я вижу, у вас прекрасные способности. Ты улыбаешься и уходишь. Темп шагов средний. Твоя улыбка только цветет, я вижу уголок. Но ты приподнял голову и смотришь на небо. А я увядаю. Розы. Для других учениц. Кстати, то, что они на следующей неделе были удивительно манящими и столь же колючими — это моя заслуга. Винкс так восхищались и нюхали их аромат. Я польщена. А сорвать, чтобы продемонстрировать стойкость волшбы, осмелился только ты. И укололся. Я ощутила триумф. Твоя кровь на шипах моих роз. О, я уничтожила их потом довольно жестоко, но перед тем поцеловала ту ветку, что посмела вцепиться в тебя. И в меня. На миг наша кровь стала единой. Недавно тренировалась в создании аномалии для живого существа. Бабочка-однодневка живет уже неделю. Стоит ли говорить, что здесь не так? Я не спала и смотрела на это создание в банке всю ночь. Чтобы соседки не видели. А еще я позолотила ей крылья. Совсем, как твои волосы. И ничего не учила. Ой, ты уже собираешь листочки с тестом. Прости, замешкалась. Не огорчайся, что твоя способная ученица сдала пустой бланк. К твоему счастью, это письмо ты никогда не получишь. Сейчас я прошепчу «Исчезни!». Сейчас. Еще секунду с тобой. Только твоя навеки, Цез.