откуп//плата

      почему так       т и х о       ?       .       .              марго пришлось открыть глаза раньше, намного раньше обычного. лета больше не пела колыбельные (и не только колыбельные, она вообще была чересчур непостоянна, и непостоянством своим перемешивала сны), не шумела в маленькой подчердачной комнате. лета сбежала куда-то. марго разбудила тишина.       не тишина даже, окна-то наверху открыты были, а вкус предательства.              середина августа обернулась маленькой катастрофой, когда марго откинула край одеяла.              катастрофа росла, все это чувствовали.       еще бы не почувствовать, холодом повеяло, сыростью, марго знала, что зайцы в лесной глубине поняли: она проснулась. марго проснулась в разгар августа, ей суждено было растаять или еще что-нибудь такое (раствориться, например, как внезапно рухнувшему дождю; беспомощно закричать, ох, как же так), все плыло, предметы зашевелились, потому что она пришла отрезвлять. ну не умирать, не умирать, по счетам платят должники, а марго свою жизнь не закладывала, не продавала, она же не дура, чтобы менять свободу на это. добровольно, по крайней мере.              оно само получилось как-то, ни единого шанса на спасение, вау, безвыходная ситуация. надо же. наследственность плохая, что ли, бабка прокляла какая.       а вот лета, лета пару душ точно заложила, не только свою. и сбежала. господи, было бы все так просто! куда уж! никто бы не сидел здесь тысячелетиями и не плел бы погоду. марго поэтому здесь. узница, одна из четырех.              она — ночной ветер, посаженный на цепь,              след       от твоей       пощечины,              кровное проклятие, порча в подарок, шкатулка с секретом, и секрет этот страшнее чумы: их пленил эгоизм (собственный ли, чужой).       хотя, с другой стороны, не марго, не зима (ударение на и, пожалуйста), так еще кто-то, ну, тут был. очередь длинная, никого не забудут. марго, вообще-то, не очень и помнила, чем прошлая жизнь отличалась. кроме полугодового сна. так что для нее трагедии не было практически, какой смысл страдать по тому, чего уже нет? проснулась, переехала в рабочую часть замка, включила подпитывающую колыбельную для следующей. и все. плети непогоду (или погоду, все от настроения) себе спокойно — подальше от ворот, поближе к сердцевине. ты же новое сердце на следующие три месяца, смирись.              марго с этим мирилась, ладно уж, все равно здесь, а лета, видимо, совсем не готова была. понятно, ей бы на улице гулять, велосипеды, танцы, все такое, а она неудачно выгрызла себе еще четыре года. себе выгрызла, у потомков отняла.              три шкуры сдерут.       может, больше. ох. не может, а точно, она же сбежала, нужно было приковать ее к чему-нибудь, правда нужно было, но марго это не касалось. и сейчас не особо коснулось бы. да только лета всех подставила. ее — тоже.       (ты либо молча смотришь, либо следом идешь на дно; там холодно и жутко, подниматься сложнее, чем спускаться, проходили, знаем, не лезем).              к тому же, лета знала, что делала. и знала, чем придется расплачиваться. или кому. за что, почему, для чего. ей разжевали, чуть ли не в горло запихнули, а она. дура дурой. марго тоже там была, только время зря потратила.              если бы твоей религией была свобода, ты бы ни за что не повелась на рассказы о лучшей жизни. ты бы лучше умерла, нечего притворяться.       не стоит, здесь лжецы несчастны.              марго понялась. слишком зимняя для ранней себя, слишком злая. ноябрьская. во всем лета виновата. за что им, господи, такое несчастье.              у марго пальцы из инея (а должны из грозовых туч, что же ты наделала, лета) и инием она разрисовала тропинку к двери, тридцать одну ступеньку вверх, к клематисом оплетенной комнате со скрипучей дверью, тут раньше ойла жила.              что-то, конечно, было не так: комната пустовала. естественно.       лета, подумала марго, сбежала с перелетными птицами. она закрылась в прощальном крике, но, девочка, куда же ты спешишь,       еще не время,              зачем ты так?              лета нарушила уговор, лета должна быть наказана. она и будет, марго уже видела: переломы и ссадины, и сорванный крик, но это не худшая часть.              марго скользнула к клетке с бабочками, глупые пленницы леты, я могу дыхнуть на вас с приступом гари, потому что свобода — это подарок, это религия, и я стою сейчас перед вами, не менее плененная и простуженная, вторая вершина монастыря, тень королевы, я стою перед вами и предлагаю новую жизнь. лет так через сто. души очень дорого перевариваются.              марго не стала бы их убивать, нет, конечно, глупости какие, она бы вообще никого не убивала, но осень на то и осень, а марго на то и марго, чтобы… да. не было у нее выбора.       лучше от дыхания марго, чем от голода или жажды.              она протянула руку к замку, когда вспомнила: лета.       дело было не в том, что ей жаль. если только чуть-чуть. бабочки все равно долго не живут, одной больше, одной меньше, какая разница. просто эти были особенными, специально выведенными самой летой в бессонные зимины (на первый, на первый слог ударение, прости господи, сколько мне еще повторять) дни, живучими, действительно живучими. марго решила не трогать. лета должна усвоить урок. они умрут по очереди, медленно, осторожно, марго и пальцем их не тронет. даже чтобы помочь.       потому что, малышка, близкие платят за наши грехи.              лета убила их, лета. нельзя покидать замок, нельзя разрушать порядок, нельзя бросать тех, кого успела приручить. нельзя приручать тех, кого собираешься бросить. марго, может, жестока, только вот не она пообещала кому-то любовь. лета даже не подумала о них, когда сбегала, ни о ком не подумала. пусть сама разбирается. вдруг марго сюда не заходила? вряд ли из-за того, что спала, глупо притворяться, она лгать не будет (лжецы же несчастны здесь, конечно, несчастны, как и любом другом месте). как бы. никто не просил ее о помощи, лете плевать было даже на мир, вау, а что случится с ним, если лето вдруг превратится в осень, а что будет с осенью, которая пришла раньше, не сдохнут ли от голода белки? да какая разница, нам же свободы захотелось.       думать, всегда нужно думать.       укаждого поступка есть последствия, пусть собирает трупы своих приятелей. или как она их там называла. не суть. правила оттачивались веками и хранили стены грустного замка, недавно погибшей девчонке такое не по зубам. если она не готова понимать слова, будет учиться на примерах.              замок на самом деле умнее их всех, старше.              марго закрыла за собой дверь, собрала иней в лодочки листьев и пустила в окно. лес еще не начал менять очертания, но дня через два она найдет нужный ему оттенок., а там и до очертаний не далеко. до сентября лета точно не вернется, ее не переварит решето ворот, но в сентябре. о-о-о, в сентябре она пожалеет не только о том, что сделала (мысли тоже весомы). точнее. скорее всего, она уже жалела, марго не знала наверняка, но у неба был болезненный вид. то ли в ней, в марго, проблема, то ли лета попалась. если в марго, то что ж поделать, разберемся, а если попалась… дней через десять (плюс-минус, скорее плюс — чтоб точно в сентябре) вернется. заляпает кровью мрамор у двери и дальше по коридору, к себе не поднимется, нет. будет покорно ждать внизу, пока марго спустится.              лете повезло, что не марго придумала наказания.       тот, кто расплачивается за чужие ошибки, жесток с теми, кто их совершает. поэтому марго не спустится к ней сразу, о нет-нет-нет, какой там сразу, столько дел, столько дел, малышка, что ж ты не сказала, ах да, точно, я бы не поспешила, все равно не умрешь, так какой смысл, знаешь, и кровь лучше собирать на закате, особенно осеннюю, самую-самую. в смысле — какую кровь? твою, милая, твою, а ты как думала, предупреждали, я сама слышала.       лета даст ей нужный оттенок — поздних яблок, краснейших.              интересная система: новый сезон замешивается на крови провинившегося.              и точно. лета появилась на ступенях третьего сентября. ломанная-переломанная, с синими руками (редко встретишь такой оттенок, он у истинных грешников в потайных карманах припрятан. на всякий пожарный, да?). марго видела ее из окна своей башни, даже зима почувствовала — зашевелилась беспокойно во сне, — а ло, пока что тихая, ее время придет чуть позже, выдохнула так шумно, что задрожали баночки с краской, две еле живые бабочки зашевелились: лета была дома.ну как была, это громко сказано.       марго услышала шаги — а где же твоя легкость, малышка лета? — далеко внизу, казалось, они все глубже и глубже. в ад. самое то, самое то для нее, идиотки. марго вернулась к рисованию, и рванье дыхания, последние шорохи бабочкиных крыльев были лучшей музыкой в мире. никогда еще она не думала о ком-то с таким наслаждением. спасибо, лета, ты не так бесполезна, как мне казалось.       марго соберет кровь на закате.       эта осень будет выдающейся.