Развлечения современной деревни

— Терентий, тварь! — орал Моисей, в бессилии колотя пудовыми кулаками асфальт: бегал Второй Председатель села на световых скоростях, в совершенстве освоив сто первый прием карате — «Беги!». Отчаянные крики привлекли внимание соседей ненадолго, но, заметив, что вершить месть капитан милиции Моисей Учиха не торопится, решили вернуться к своим делам. — Шо ты орешь, Мося? Вот шо ты орешь, перед людями стыдно! — прикрывавший самое дорогое ситцевой простынкой Израил, неугомонный младший брат Моисея с нехорошими наклонностями выглядел раздосадованно и малость возмущенно. Как же, прервали рандеву с прекрасным мужиком. Служитель закона лишь махнул рукой на брата, и, покряхтывая, прекратил драматично выть посреди единственной дороги в Коноховке, проложенной за пятьдесят миллионов рублей. И это была еще одна причина, по которой Моисей ненавидел всех Председателей, ведь те были жуткими коррупционерами, и с ним не делились. Прошипев ругательства, весьма натуралистично описывающие недвусмысленные взаимоотношения родителей Терентия с животными и мифическими существами славянского фольклора, старый еврей отряхнул красную спортивку, на которой крупными золотыми буквами было написано «СССР», и зашагал домой. Впрочем, не забывая громко поминать матюками всяких пидорасов, управляющих честным селом. — Тьфу, окаянный, — сплюнула бабка, развешивавшая во время данного спектакля белье, — и как Изя его терпит. — И то верно, — важно кивнул Акакий Хатаке и осушил залпом ковшик воды. За истериками коноховских мажоров наблюдать было весело, ругался Моисей витиевато, а бегал Терентий быстро. Единственное, что напрягало потерявшего глаз в разборках с соседним селом офицера — видеокамеры, понатыканные вокруг виллы Учих. Из-за них бухалово с Олежиком, племянником капитана и токсикоманом, становилось нетривиальным делом, требующим ловкости, наглости и везения уровня Никиты. Акакий грустно поболтал ногами. Его ученик стал совсем взрослым и баллотировался в Седьмые Председатели, талантливо используя блат в лице своего бати и голливудскую улыбку. Другой его ученик, Семочка Учиха, подался в филологи и, подтвердив свой статус редкостного петуха, уехал в Москву с китайским миллиардером Оро Чи на правах содержанки. Но насмехаться открыто было нельзя: бывший маньяк, наркоман и гипнотизер-мошенник Иван Учиха сурово карал всех, кто осмеливался сомневаться в совершенстве его младшенького. Также говорили, что Иван проводил бесчеловечные опыты над Семеном, пытаясь отрастить ему мозг, или даже пересадить чужой. Как бы то ни было, эксперименты абсолютно точно провалились и даже ухудшили положение. Акакий от мыслей горьких о любимце своем почувствовал сосущую пустоту где-то в желудке и захрустел яблоком, сняв черную медицинскую маску. А была еще третья. София Харуно, в перспективе — Учиха. Милое дитя, валандавшееся за Семочкой хвостом и томно вздыхавшее. Пару лет назад ее взяла на воспитание и обучение в Коноховский Медицинский Институт на бюджетку Циля Сенджу, внучка печально известного своим алкоголизмом и попыткой проиграть в карты Коноховку Харитона, Первого Председателя. Так вот, сейчас Акакий тихо ох…поражался прогрессу Софочки, которая стала неплохим терапевтом и записалась на кикбоксинг, круша стены спортивного комплекса. Вечер воспоминаний и английского сплина в русской деревеньке прервал деликатно покашливающий Михаил Намикадзе (Попавший в Коноховку из Грузии в целях обмена опытом виноделия, но утонувший в бездонных глазах очаровательной рыжей бестии — Каримы Узумаковой. Все жители до сих пор хранят в своих чертогах памяти избивающую зятя велосипедными цепями Матрену и орущего «Я ему щас втащу, отойди, Харитон!» Терентия. Но у парочки таки получилось пожениться и даже сделать ребенка, красивого, как Карима, и умного, как Иван Учиха. И упертого, как сам Михаил). — Хэй, Кеша, — поправил белую шинельку с цифрой «4» на спине, пробасил Михаил, — Хьюгу не видел? — Не, он в город уехал, на Битву экстрасенсов, — заморгал Хатаке. — А шо такое? — Да рентгеновский аппарат в медпункте сломался, Софа орет, а из области на аппаратуру денег не высылают, — пожал плечами Намикадзе и почесал волосатую грудь. — Стерва твоя ученица, Акакий, редкостная, и органы граждан наших продает Оро Чи за бесценок. Оперировала Кузю, ну, того бухгалтера-террориста на службе у Пети, так у того пять сердец и ни одной почки. — А шо мы ей сделаем? — приоткрыл глаз седеющий офицер. — Она теперь важное лицо с легитимной властью в пределах госпиталя. И, теоретически, скоро займет место Цили. Михаил зябко поежился: каждое новое поколение коноховцев становилось все ебанутее. /тем временем в резиденции Председателей/ — Куда деньги дел, падла?! — второй час размахивал нагайкой Терентий, грозно нависая над Ярославом, сослуживцем Хатаке и главой строительной компании «Мокутон Инкорпорейтед». — Вам выделили два ляма долларов! Отчетов нет, чеков нет, и откуда теперь что считать, скотина ты тупая, жертва пьяной акушерки и генетической мутации? Ярослав икал от ужаса и вжимался в зеленое кресло, обитое допотопным велюром. Наблюдающий за движениями плети Терентия Израил сладострастно вздыхал, время от времени проверяя тетрадки своих учеников. Второй Председатель не унимался: — Допустим, триста тысяч на материалы, еще пятьсот на оплату, где остальные двести тысяч? — Но, Терюша, — справедливо заметил учитель математики, коим и был Учиха, — там в остатке миллион двести. — Где миллион я сам знаю, — покраснел Терентий, механически огладив белый песцовый воротник и синий костюм от Александра Маккуина, — а вот двести тысяч где? Вопреки своей привычной агрессивности и запредельной нордичности, Терентий Сенджу неловко поелозил председательской задницей по огромному креслу с золотым напылением и огромной буквой «Т» на спинке, выложенной бриллиантами. Ярослав продолжал отрицать свою вину. Изя покачал головой и продолжил черкать красной ручкой в тетрадке отличника Академии —  Митяя Семеновича ОроЧиева.