No More Lonely Nights

Йен не мог припомнить времени, когда он просыпался более счастливым. Солнечный свет струился сквозь изогнутые жалюзи, омывая спальню золотистым сиянием, и, несмотря на ранний час, в их дерьмовой квартирке было уже чертовски жарко, из-за чего руки и ноги Микки, обвивающиеся вокруг него, казались еще более горячими и липкими от пота. Одеяло валялось на полу, сброшенное туда еще несколько часов назад, а простыни под ним были изрядно мятыми и влажными. Он чувствовал, как в поясницу ему впивается выброшенный тюбик смазки, а во рту пересохло, и хотя ему на самом деле было невероятно неудобно, Йен был, черт возьми, счастлив. Уткнувшись лицом в изгиб шеи Микки, он глубоко вдохнул его запах. — Нюхашки, Галлагер? Прекращай, — тихо проныл Микки с явной улыбкой в голосе. Хоть он и жаловался на это, но не мог отрицать — ему нравилось то, что Йен был так одержим им. Это напомнило ему о том времени, когда они были моложе, когда рыжий гонялся за ним как щенок, требующий внимания. Он уступал Йену в одной вещи, а тот просил о еще десяти. Рыжий беспощадно флиртовал с ним, заставляя обоих краснеть, независимо от того, как сильно Микки пытался контролировать это. Йен одаривал его самыми глупыми ухмылками, и с ним творилась самая гейская хрень. В такие моменты он ругал себя за бешено скачущее в груди сердце и потные ладони. Он не мог запасть на парня, а еще хуже — влюбиться в него. Но Йен заставил его полюбить себя, с его упрямством и глупыми шутками, его мечтами и отношением. — Меня от тебя нереально прёт. Клянусь, — прошептал Йен, все еще прижимаясь губами к нежной коже Микки. — Заставляешь меня чувствовать такой кайф. Ты — моя зависимость. Микки не ответил. Вместо этого он позволил своим пальцам запутаться в волосах Йена, а своим мыслям потеряться в раздумьях об их отношениях. Некоторое время они лежали молча, пока Микки был погружен в воспоминания, а Йен — в Микки. Глаза рыжего были закрыты, в то время как его нос и губы нежно касались кожи брюнета. Спустя мгновение, Йена будто поразило осознание важности этого дня, и он прервал их размышления, вскочив в сидячее положение и заявив: — Я собираюсь, блядь, выйти за тебя замуж сегодня. — Тебе лучше это сделать, — сказал Микки, улыбаясь ему и переплетая их пальцы, в ответ на что Йен поднес руку Микки к губам и поцеловал костяшки пальцев. — Люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — ответил Микки, и он действительно имел это в виду. Сегодня больше, чем когда-либо, он чувствовал, как эта эмоция отзывается в каждой клеточке его тела. — Ты поразмыслил еще разок по поводу смены фамилии? — спросил Йен, потирая свободной рукой бицепс Микки, а затем на секунду уйдя в сторону от разговора, пробормотал. — Черт, ты такой горячий. Микки со смехом закатил глаза: — Я думал об этом, и мы явно расходимся во мнениях. — Блять, я не могу быть Милковичем, Мик. Твой отец был ёбаным кошмаром, и я не собираюсь делить с ним фамилию, — сказал Йен, качая головой. — Ты можешь стать Галлагером. Что плохого тебе сделали Галлагеры? Брюнет молча посмотрел на своего жениха, не желая даже удостоить его ответом на вопрос. Их взгляды были прикованы друг к другу, и ни один не хотел сломаться первым. — Блять, — простонал Йен совершенно преувеличенно. — А как насчет того, чтобы соединить их вместе, как мы говорили? Милкогер или Галлавич? — Ты все еще страдаешь этой хернёй? — заливаясь смехом, спросил Микки. — Это самые тупые гребаные фамилии, чувак. Микки Милкогер звучит так, будто я какой-то ботан-задрот, а Микки Галлавич? Неа! Ни за что! — Но почему? Мне нравится, как звучит. Мы можем поставить дефис? Михайло Александр Милкович-Галлагер. Йен Клейтон Милкович-Галлагер. — Было бы наоборот… и нет, — усмехнулся Микки. — Послушай, мы не должны это решать сейчас. Парень в суде же сказал, что все это отдельно, так что у нас есть время. — Хорошо. Я просто подумал, что когда Тим объявит нас супругами сегодня, было бы неплохо знать, как к нам теперь будут обращаться, — вздохнул Йен. — Ты слишком до хуя беспокоишься о всякой ерунде, — сообщил ему Микки, приподнимаясь, чтобы поцеловать Йена в лоб, а затем вылезти из кровати. — Мне пора идти. Извини, я не думал, что ты будешь дома, и сказал Еву, что хочу пригласить его сегодня на завтрак, ну, знаешь, только мы с ним вдвоем. Типа заставить его почувствовать себя частью всего этого. — Микки, послушай меня хорошенько, — потребовал Йен, глядя на него горящими от напряжения глазами. — Ты никогда не должен этого делать — извиняться за то, что ты хочешь побыть с Евом, — никогда. Это не то, о чем тебе нужно сожалеть. — Хорошо, — сказал брюнет, наклонившись, чтобы на этот раз нежно поцеловать в губы Йена, который затем снова улегся в постель и наблюдал, как Микки готовится к завтраку с сыном. — Тебе принести что-нибудь? — Ты сам знаешь что, — усмехнулся Йен. Микки улыбнулся в ответ и поцеловал его в последний раз перед уходом. — Хорошо, детка. Обвив руками шею Микки, рыжий притянул его к себе для более глубокого поцелуя. — Всего несколько часов до свадьбы… — пропел Йен, когда Микки, отстранился и встал. — Не могу дождаться, — с полной серьезностью произнес он, обнаружив, как трудно ему сейчас покинуть комнату. — Иди, — подсказал ему Йен, заметив неуверенность на лице жениха. — Скоро увидимся, — он схватил книгу и очки с ночного столика, прекрасно понимая, что Микки все еще стоит в дверях. — То есть, ты будешь просто лежать там в своих сексуальных очочках, голым и читать книгу, пока меня не будет? — поинтересовался Микки, с интересом поднимая брови. — Вот так, с болтающимся хером. — В общем-то, да, — подтвердил Йен, кивнув. — Как думаешь, ты бы мог сосредоточить внимание на том, что читаешь, если бы я отсасывал тебе в это время? — он облизнул губы, пока его глаза разрывали Йена на части. Ему показалось, что член его жениха даже дернулся от этого предложения. — Ты должен прекратить говорить о моем члене и пойти завтракать со своим сыном, — пошутил Йен, зная, что если он сейчас же не выпихнет Микки из комнаты, то потеряет всякую решимость сделать это. — Блядь. Раньше ты был веселым. Что случилось с весельем, а? — поддразнил его Микки, качая головой с притворным отвращением, когда повернулся, чтобы покинуть их маленькую квартирку.

***

Прогулка до дома Светланы показалась ему более долгой, чем обычно. Было всего лишь девять утра, но на улице уже стояла адская жара, благодаря которой его не мог не возмутить тот факт, что через несколько часов ему придется напялить длинные брюки и рубашку с воротником. Хотя, возможно, ему все же удастся убедить Йена, что им следует переодеться после церемонии, иначе их яйца просто упреют до изнеможения. Над этим определенно стоит поработать. Когда Микки подошел к дому Болл-Фишеров, то увидел, что на крыльце сидит Ев. — Ты готов? — Да, и я умираю с голоду, — ответил мальчуган, вставая и отряхивая свои баскетбольные шорты. Микки видел его на прошлой неделе, но не мог не заметить, что он выглядит старше: лицо немного похудело, а плечи стали чуть шире. Через четыре месяца ему исполнится десять. Он боялся его почти десять лет, боялся последствий своего творения, боялся того, что, черт возьми, он будет делать с новорожденным, боялся, что столько времени, проведенного врозь, заставит ребенка возненавидеть его, и боялся, что он станет для Ева таким же отцом, как и его собственный. — Что собираешься заказать? — спросил он, пока они шли к Пэтси. — Жареный сыр, — ответил Ев. — Я попрошу их, чтобы они сделали его еще более липким. — Кто, блять, ест жареный сыр на завтрак? — упрекнул его Микки, игриво ткнув локтем. Евгений пожал плечами и слегка улыбнулся ему: — Это просто хлеб с сыром, не понимаю, почему бы и нет. — Ну, тогда, сделай это, — сказал Микки, вытаскивая сигарету из пачки в кармане. — Послушай, — он откашлялся. Брюнет собирался подождать, пока они доберутся до ресторана, чтобы поговорить с ним, но так было проще, не глядя ему в глаза. Он не хотел терять свою решимость. — Я рад, что ты придешь сегодня. В ответ Ев лишь кивнул. — А для тебя это вообще будет странно? Видеть, как твой старик выходит замуж за парня? — осторожно спросил Микки, упрекая себя за то, что боится ответа, боится Евгения. Он поднес сигарету к губам и вдохнул никотин, умоляя себя успокоиться. Невозможно было даже представить себе, как он, будучи ребенком с Южной стороны, отнесся бы к тому, что его папа или любой другой чувак, которого он знал, был геем, не говоря уже о том, чтобы выйти замуж за мужчину. Конечно, он вышел из шкафа, и он был достаточно горд собой, но это не мешало ему время от времени размышлять о том, как трудно было добраться до этой цели. — Мне плевать, что ты гей, — просто сказал Евгений. — Так что ничего странного для меня в этом нет. — Я собираюсь поцеловать Йена. Ты никогда не видел, чтобы я его целовал, а сегодня я, наверное, буду целовать его очень часто, — сообщил Микки сыну, нервно потирая нос костяшками пальцев. — Я много раз видел, как вы целуетесь, — деловито заявил он отцу. — Ни хрена ты не видел, — возразил Микки, прокручивая в своем уме тысячи моментов, пытаясь найти тот, на который мог бы ссылаться мальчик — Ага, — ответил Ев. — Когда я у вас ночую, вы всегда целуетесь на кухне, потому что думаете, что я ничего не вижу. — Но ты не…? — Ммхмм, — кивнул Ев. — И тебе по-прежнему все равно? — осторожно спросил Микки. — Абсолютно, — подтвердил Ев. На этом разговор закончился.

***

Они решили, что идти по проходу друг к другу было бы неправильно, ни одного из них не отдавали другому: они уже давно отдали себя друг другу, отдали без остатка. Поэтому они мирно беседовали со своими гостями в павильоне, который был удивительно уединенным и скрытым среди деревьев, пока Тим не прочистил горло и не призвал всех к вниманию. Йен и Микки подошли к нему, чтобы присоединиться в начале площадки, а все остальные сели на скамейки для пикника. Когда они прибыли на место, Микки был ошеломлен видом их друзей и семьи, собравшихся вместе. Он не ожидал увидеть так много людей. Безусловно, он знал, что их будет достаточно, учитывая большую семью Йена, но был поражен тем, сколько людей было с его стороны. Как бы Микки не хотелось в этом признаваться, но, глядя на Мэнди, Евгения, Светлану, Игги, Селену, Сэма, Оливию, Кева, Веронику, Эми и Джемму, сидящих за столом рядом с ним, он чувствовал себя чертовски хорошо. — Вы готовы? — тихо спросил их Тим. Они пристально смотрели друг на друга, совершенно ошеломленные тем, насколько ново это было для них. Микки чувствовал, как его грудь сжимается от смеси нервов, эмоций и любви. Они это делали. Минуты превратились в дни, дни — в недели, недели — в годы, и все это вело к данному моменту, к этим словам. Происходящее было подтверждением всего, что они с таким трудом построили так много лет назад; обязательства были нарушены, обещания забыты, но они построили свои отношения сильнее после разрушения. Они оба знали, что им придется пройти через это, чтобы достичь пункта назначения. И сейчас их обоих переполняла благодарность за то, что они стояли перед друзьями и семьей, пережив все это, готовые вместе принять свое будущее. — Прежде чем мы начнем, я хотел бы немного поговорить о Микки и Йене. У меня была уникальная возможность пройти через их отношения в качестве наблюдателя, прежде чем я узнал их как друзей, и я должен сказать, что это был жизненно важный опыт для меня, — начал Тим. — О, черт, — пробормотал Микки, качая головой в ответ на слова Тима. — Жизненно важный? — Ш-ш-ш, — прошептал Йен с легким смешком. У Тима всегда была склонность к драматизму, так что Йен посмотрел на их друга и слегка кивнул, приглашая того продолжать, после чего схватил Микки за руку, переплел их пальцы так, чтобы можно было успокоить брюнета, которому явно было не по себе. Йен не мог не заметить, как красиво выглядит Микки, и ему потребовались все силы, чтобы не наклониться и не поцеловать его пухлые губы. Серая рубашка на пуговицах делала его глаза еще более синими, что, по мнению рыжего, было невозможно. Он был не в силах больше терпеть это, поэтому наклонился и нежно коснулся губами губ Микки. Послышалось несколько «Оуууу» от их гостей, но он сделал это не для них, а для своего будущего мужа. Прикусив нижнюю губу, Микки протянул руку, чтобы обхватить затылок Йена и привлечь его для еще одного поцелуя. — Я никогда не видел такой любви, как у них, — продолжал Тим, сбитый с толку раздраженным вздохом Микки. — Когда они смотрят друг на друга, в них словно зажигаются электрические разряды. Они могут быть на разных концах комнаты, но вы можете почувствовать магнитную силу между ними. — «Звездные Войны»? — произнес Микки, сморщив нос. Губы Йена тут же расплылись в широкой улыбке, и он ободряюще сжал руку жениха. — Микки может надрать мне задницу, если я продолжу читать проповеди, поэтому лучше закончу на этом. Нам всем было бы неплохо найти такую любовь, как у Йена и Микки: что-то столь же прекрасное встречается редко, и если вы находите это, вы хватаетесь обеими руками и никогда не отпускаете, — он усмехнулся, увидев, что Микки молчит и размышляет над этим заявлением. — Итак, пара подготовила свои собственные клятвы, и дальше я позволю продолжить уже им, Йен… Микки почувствовал, как вспотели ладони Йена. Он так редко нервничал и был неуверен в себе, что брюнет даже испугался. — Мик, я люблю тебя с четырнадцати лет. Я всегда видел тебя, за всем этим, я действительно видел тебя. Никто не любит меня так, как ты, и никогда не полюбит. Я смотрю на тебя и думаю, что хочу быть наполовину таким же самоотверженным и заботливым, как ты, наполовину таким же хорошим, — глаза Йена увлажнились, а щеки Микки вспыхнули. — Ты самый лучший человек, которого я когда-либо встречал. Я хочу, чтобы ты знал, как мне повезло, что у меня есть ты, что я принадлежу тебе, что ты принадлежишь мне. Я самый счастливый парень в мире, и я буду дарить тебе любовь, которую ты заслуживаешь каждый день, до конца наших дней, — он наклонился, чтобы поцеловать Микки в губы, и почувствовал, как они слегка дрожат. — Теперь Микки, — подсказал Тим, глядя на парней глазами, переполненными эмоциями. — Знаешь, я немного странно отношусь ко всей этой хрени, — он небрежно махнул рукой в сторону зрителей. — К аудитории… но я всегда любил тебя, даже больше, чем ненавидел себя. Любить тебя — это было самое лучшее, что я когда-либо делал, черт возьми, — он чувствовал, как в нем нарастают эмоции, и он убрал свои руки от Йена, чтобы прижать ладони к глазам, желая, чтобы слезы не потекли из глаз. Он не собирался плакать перед целой толпой людей. Ни за что. Йен слегка улыбнулся ему и взял его руки, как только он опустил их. — Йен, то, что есть у нас с тобой, делает меня свободным. Я знаю, что у нас не так уж много денег и всякого разного дерьма, но мы есть друг у друга, и этого, кажется, достаточно. Просто хочу, чтобы ты знал, что я всегда буду заботиться о тебе. В болезни и здравии, дружище. Я этого не боюсь. Горести и невзгоды. Я люблю тебя, — он услышал всхлипы, и когда быстро взглянул на гостей, то понял, что в павильоне было только три пары сухих глаз, и все они принадлежали к фракции младше десяти. — Блять, — пробормотал он, глядя в плачущие зеленые глаза Йена. — Надо было все же выбрать вариант с «а теперь отсоси мне», да? — прошептал он с ухмылкой. — Заткнись нахуй, — тихо рассмеялся Йен, хрипло шмыгая носом. — Чертовы сопли, чувак, — мягко пожурил его Микки, вытирая нос Йена тыльной стороной ладони. — Это отвратительно, — запротестовал Йен, пытаясь остановить слезы. Микки посмотрел на Тима, вытирающего глаза страницей Библии, которую сам же настоял принести с собой: — Все в порядке или ты пытаешься сделать еще одно озеро? Тим глубоко вздохнул, собираясь с духом, чтобы голос его не дрогнул и он смог закончить церемонию: — Властью, данной мне великим штатом Иллинойс и getordained.com, теперь я объявляю вас женатыми, можете поцеловаться. — Иди сюда, Галлагер, — пропел Микки, погружая пальцы обеих рук в волосы Йена и притягивая его к своим губам. Поцелуй был жадным и, вероятно, более страстным, чем они рассчитывали для этого случая, с чуть большим количеством языка, особенно учитывая аудиторию. Это было страстно, восхитительно и так же чисто, как и порочно. Так же совершенно, как и они сами. Ни Йен, ни Микки не были уверены, как долго они целовались, но когда они услышали шипение открывающихся пивных банок, они поняли, что вечеринка началась.