Вместе встретим будущее

      Фриск слышала, как за спиной затихают удаляющиеся шаги Альфис, и едва нашла в себе силы нажать на кнопку. Слова, сказанные мгновение назад, о том, что человеческой души недостаточно, чтобы разбить барьер, словно гром среди ясного неба обрушились на неё. Былые планы, столь тщательно вынашиваемые, являющиеся, по сути своей, единственным, в чём она была действительно уверена, рассыпались в прах и ветром разлетались, оседая на остатки былой решимости, словно пепел на дымящиеся руины.       Разочарование и страх смешались воедино, и Фриск чувствовала, сколь пагубно на неё это влияет. Силы и желание идти вперёд стремились покинуть её, но, собрав в кучку всю свою храбрость и переступив через себя, она вошла в лифт. Даже такое простое действие было для неё невыносимой мукой. Двери закрылись за спиной, деля всю жизнь на было и больше нет.       Лифт, чуть дрогнув в начале, как бы сопереживая горю, ехал ровно, тихо. Страшно. Стены давили, а время, казалось, совершенно не двигалось.       За те бесчисленные секунды в голове Фриск метались мысли, большинство из которых походили лишь на прощальные записки человека, знающего о своей скорой кончине. Она слегка раскачивалась на месте и, прикрыв глаза, обняла себя за плечи, искренне стараясь не разрыдаться и сохранить по возможности холодный разум и трезвое отношение к миру.       Когда лифт остановился, а двери открылись, вышла она не скоро. Однако даже оказавшись снаружи, не могла думать ни о чём конкретном, кроме ситуации, в которую попала. Это была огромная проблема, разрешить которую на её месте не были бы, наверняка, в силах и многие другие люди, даже куда более умные, чем она сама.       Дыхание участилось, а голова отчего-то закружилась, прерывая на миг поток мрачных бессвязных мыслей. Фриск медленно осела на пол, прислонившись спиной к стене и тихонько заплакала, всем сердцем и душой ощущая, как несправедливо с ней поступил этот мир. Всё вокруг казалось страшным, что бы она не делала, выход лишь один. Убей или будь убитым. Флауи был прав от начала до конца, казалось ей. Как это горько, спустя столько времени приходить к тому же самому выводу.       Словно электрическим импульсом осветился разум Фриск — она поняла. Хотя, быть может, лучше бы и не принимала во внимание такую возможность. Убей или будь убитым, не так ли? Пути на самом деле два, вот только по какому легче пройти?       Она взметнула голову, ошеломлённо смотря заплаканными глазами куда-то перед собой. Не обязательно убивать, испытывать себя на прочность и получать на свою и без того обременённую тяжёлыми грехами душу перекрывающее воздух и сдавливающее сердце осознание крови на руках. Можно случайно поскользнуться, оступиться, упасть таким образом, что сошедшая с тяжёлой руки короля атака мгновенно пронзит измученное сердце. Стоит лишь допустить это и дело с концом.       Горестный стон и ещё более сильные рыдания вырвались из усталой груди. Краем сознания Фриск понимала, что этот выбор — наказание. Она никогда не была верующей или хотя бы суеверной, но сейчас с ужасом осознавала, что перед господом все равны. Отчаяние поставило крепкую стену между её разумом и критическим мышлением, отчего бедняжке казалось, что, какой бы исход не поджидал её там, за бесконечными коридорами, предстать на высшем суде пред богом придётся. Увы, это было естественно, но легче не становилось.       Увидев полную картину, своё место в ней как вынужденной жертвы во имя счастья целого народа, Фриск решилась. Была ли она на самом деле готова отдать душу или безысходность не дала ей даже шанса приметить иной выход, сказать сложно. Но согласитесь, не каждый смог бы после потери последней надежды встать и, хоть и со слезами на глазах, сказать себе: «Я должен помочь им всем», а уж тем более и самовольно посмотреть в глаза смерти и увидеть в них другие, полные сожаления, столь похожие на глаза Ториэль.       Она поднялась на ноги и, слегка пошатываясь от головокружения, пошла вперёд. Серые стены, серые камни, серый пол и потолок над ним тоже серый. Это выглядело ужасной аллюзией на жизнь в Подземелье и на потерянный шанс спасти всех и искупить собственную вину, став героем хотя бы в чём-то. Героем при жизни. Где-то в районе сердца неприятно покалывало, и Фриск связывала это ощущение с внутренней трагедией и борьбой, развернувшейся в её душе. Борьбой, как она надеялась, за светлое будущее.       Страх не исчезал, унылые стены сменились видами столицы, а Фриск понимала, что хотела бы оказаться там хоть раз. Увидеть счастливыми своих друзей и знакомых, всех тех, кто оказался погребён здесь, и себя среди них. Но это невозможно, одёргивала она себя, чтобы не было потом страшнее, а самое главное сложнее принимать реальность.       Когда перед ней появились первые монстры, она сперва опешила, затем, затравленно оглядевшись, попыталась бежать и стереть свои слёзы рукавом потёртого свитера так, будто делала это движение много раз до этого (что было правдой), но после того, как слух её уловил слова, она остановилась. Взгляд упёрся в пол, она стояла, словно провинившийся ребёнок, спиной к рассказчикам, и каждое новое предложение отражалось на её лице болью и искренним сочувствием, сожалением.       Это было начало. Начало того, что привело всех монстров к такой жизни, начало нового несчастливого витка их истории. Продвигаясь всё дальше вперёд, безучастно глядя себе под ноги и опираясь о стену расцарапанной рукой, она внимала звучащим невероятно воодушевлённо речам появлявшихся монстров. Ох, если бы они только знали, как скоро оборвётся её собственная история.       Фриск апатично шла, то и дело поднимая взгляд на светящихся в счастливом ожидании монстров, не понимающих пока, какой ценой им достанется свобода, как вдруг заметила, что не в силах разглядеть детали. Резкость представавшей перед глазами картинки постепенно понижалась, отчего беспокойство Фриск только усугубилось.       С трудом миновав столь напоминающий о том светлом кусочке прошлого с ирисково-коричным пирогом дом короля, выслушав окончание поражающей отчаянием и горем истории, она, почувствовав непреодолимую усталость, вновь наткнулась на лифт.       Но в этот раз что-то было точно не так. Вдруг сердце неожиданно пропустило удар. Внезапная боль пронзила всю левую часть её тела, дышать стало невозможно — лёгкие как будто что-то сдавливало. В ушах громко застучало. Все ощущения слились воедино, в стройный ритм учащённого сердцебиения. Все страхи, скорбь, терпкое ощущение вины исчезли, на их место встала боль. В голове она сильной пульсацией разрывала надвое сознание, в сердце крепко засела, глухо отдаваясь в левую руку и куда-то под рёбра, сконцентрировалась в единый поток, источником которого была душа.       Фриск не могла это терпеть, и, не в силах что-либо предпринять, с шумом упала наземь, рвано и часто вдыхая, но не насыщаясь кислородом. Она стеклянными глазами смотрела вверх, неестественно подогнув ноги, дрожь охватила всё тело, на коже выступила испарина, общее состояние говорило о том, что требуется срочная помощь. Вот только какая? Никто среди монстров наверняка не имел представления о человеческой физиологии.       Вот только Фриск было не до этого.       Вскоре, освобождением, сознание покинуло её.