Звонок

Неприятности у Реборна начались, когда на его тщательно зашифрованный и доступный только проверенным людям телефон поступил звонок с неизвестного номера. Предчувствуя проблемы, один из лучших киллеров мира взял трубку. – Папочка, – пропищал по-японски грустный детский голосок, – они сказали, что мамочка больше не сможет прийти за мной. Может быть, ты заберёшь меня домой? Проблема была в том, что Реборн был холост, ненавидел детей и совершенно точно не собирался обзаводиться спиногрызами. – Пацан, – фыркнул он, даже не задумавшись сначала, что этот номер доступен не всем, – у меня нет детей. – Как же так? – ужаснулся мальчик. – Папочка забыл своего Тсу-куна? – Ты ошибся номером, – хмыкнул киллер и сбросил звонок. Убрал телефон в карман, выкурил пару сигарет и только потом до него дошло: – Какого чёрта это было? Второй раз звонок прозвучал не очень вовремя – Реборн как раз стирал пижонским белым платочком кровь, к стулу был тщательно прикручен допрашиваемый и телефон был совсем не к месту. Мужчина не глядя ответил на вызов. – Папочка, они сказали, что мама меня бросила! На этот раз Реборн был умнее: – Откуда у тебя мой номер? – жёстко спросил он и тут же чертыхнулся, подозревая, что последуют новые вопли. – Мама заставила выучить наизусть, чтобы я всегда мог позвонить в опасной ситуации… – на удивление чётко ответил ребёнок. И только потом снова заканючил: – скажи, что они все врут! Мама просто болеет, она обязательно вернётся! Киллер прищурился. Не то чтобы ему было дело до посторонних детей, но нужно было выяснить, что происходит. – Как зовут твою маму, пацан? – Тсу-кун зовёт её мамочкой, – всхлипнули в трубку. – Тц, – Реборн щёлкнул зажигалкой, бросив мимолётный взгляд на пленника. Тот ответил ему обречённым взглядом – свидетели долго не живут, а он сейчас увидел и услышал непозволительно много. – А как её зовут другие, нормальные… то есть, взрослые люди? – Тсу-кун… Тсу-кун не знает… – дальнейшие рыдания были совершенно невыносимы, поэтому киллер сбросил звонок. Какого чёрта мелкая сопля умудряется звонить взрослому киллеру через океан, а? …Реборн подкрадывался ближе к своей новой жертве, заказчику было важно, чтобы его убили холодным оружием, когда телефон завибрировал. Нет, разумеется, даже в этой ситуации киллер не облажался, но несколько неприятных часов, когда за ним охотились телохранители того типа, пережил. А заметив, кто звонил, мужчина грязно выругался. Телефон в руках снова завибрировал. – Какого чёрта тебе нужно? – Папочка… неужели ты совсем меня не любишь?.. И мамочка всё не приходит… Реборн почти нажал на кнопку сброса, но неожиданно для себя замер. – Тсу-кун… никому не нужен… значит, правда… Киллер молчал, задумчиво глядя куда-то сквозь телефон. Злость почему-то испарилась. Наверное, потому что когда-то он точно так же надеялся, что за ним придут. Придут и спасут из того ужаса, что творился вокруг. Из приюта, от грязи и ужаса улиц… Никто не пришёл, и Реборн научился спасать себя сам. – Только не отключайся, пожалуйста, папочка… Я просто хотел… Тсу-кун хотел знать, что ты в порядке. Он сто лет не слышал ничего подобного. Кому бы Реборн мог доверять?.. – Я в порядке, – чуть хрипло ответил он, наконец. – Просто был… занят. – Прости, что отвлекаю, папочка. Тогда… до следующего раза, да? Откуда-то прорезавшаяся сентиментальность заставила сказать: – Да. …Телефон разрывался, и Реборну, едва разлепившему глаза, казалось жизненно важным взять трубку. – Папочка, с тобой всё хорошо? Мне приснилось… В висках заломило, одновременно с этим тело вспомнило, что его хорошенько избили, потом истощили, а после заставили на пределе сил убегать от превосходящего противника. – Я ведь… сказал… пацан, я не твой… папа. Он так и не сменил номер – посчитал, что будет проблемнее связываться с несколькими доверенными людьми в случае чего. Звонки раз в три недели хоть и раздражали по началу, в конце концов, стали привычными. Неизбежное зло, подумаешь. Реборн с трудом пошевелился и застонал – не было зрителей, перед которыми нужно было строить из себя непобедимого героя, значит, можно было не сдерживаться. – Папочка, ты заболел? – взволнованно спросил Тсу-кун. «Ну, если можно так выразиться…» – Немного, – каркнул Реборн в трубку. Он сам не знал, зачем поддерживал эти странные диалоги, он же всегда терпеть не мог всех этих не знающих жизни детишек, он же даже никогда Тсуну не видел, так какого чёрта?.. – Обязательно выпей чай с имбирём, – наставительно сказал мальчик в трубку. – Ты согреешься и перестанешь болеть. – Убедил, – хмыкнул киллер. – Ой, меня уже зовут! Ты долго не брал трубку. Выздоравливай, пап! …Тсуна не звонил шестую неделю, и Реборн никогда бы не признался себе, что волнуется. Однако именно об этом говорила привычка держать телефон под рукой, проверять его на звонки и сообщения каждый час и острое желание самостоятельно набрать знакомый номер, чтобы выяснить у воспитательниц или нянечек, или кто там ещё был, что случилось с надоедливым пацаном. Наверное, поэтому на звонок со скрытого номера он ответил мгновенно, но с изрядным раздражением. – Да? – рявкнул он. – Папочка?.. Папочка, пожалуйста, спаси меня! – в голосе Тсуны было столько отчаянья, что Реборн невольно подался вперёд, как гончая, почуявшая добычу. И в то же время на сердце стало холодно, как в предчувствии большой беды. – Папа, они забрали меня. Мне так больно, так страшно, Мукуро сказал, что нас всех убьют… – испуганный всхлип. – Пожалуйста, забери меня. Папа?.. – Где ты, Тсуна? – ровным голосом поинтересовался киллер. – Не знаю, но они… И звонок оборвался. Почему-то пальцы Реборна слегка подрагивали, когда он набирал новый номер. – Верде. Я хочу, чтобы ты отследил звонок. Немедленно. Тсуна сжался в своей клетке, маленькой, тесной. В ней можно было только сидеть, скрючившись в три погибели, а со всех сторон в него тыкали палками, от которых было очень, очень больно. Это было наказанием за звонок папе. За непослушание. Несмотря ни на что, Савада был умным мальчиком и понимал, что вряд ли папа сумеет вытащить его из этого ада. Он видел монстров, живущих в лаборатории, видел детей-суперсолдат, видел Мукуро, в конце концов. Ни один человек не смог бы вытащить его отсюда, даже если бы нашёл. Но он был ребёнком, и всё ещё хотел верить в чудо, когда звонил по знакомому, с детства вызубренному номеру. И пусть человек на том конце беспроводной связи утверждал, что он не тсунин папа, он всё равно выслушивал его всегда, и от этого становилось лучше. У многих ребят из приюта не было даже таких звонков. С ним что-то хотели сделать. Что-то страшное, что уничтожит его личность полностью, и Тсуна отчаянно надеялся неизвестно на что. Он просто понимал, что если учёные доведут свой эксперимент до конца, он станет такой же сломанной, послушной куклой в их руках, как многие дети, которых он видел. – Папа, больно… – всхлипнул он снова и закричал, когда его стали выволакивать из клетки. – Папа! А потом лаборатория взорвалась криками и огнём. Тсуну отшвырнуло в сторону и ударило об стену, а когда он открыл глаза от того, что его тормошили и ощупывали чьи-то руки, увидел совсем не того человека, что был изображён на полузабытой фотографии рядом с мамой. Черноволосый, чёрноглазый незнакомец хмурился, но заметив, что мальчик очнулся, попытался улыбнуться. Получилось плохо. – Тсуна? Этот голос был ему знаком. Это он отвечал на все звонки. Получалось… получалось, он не врал? Но… он пришёл за Тсуной. Он спас его. Кто бы мог это сделать, если не его настоящий отец? – Папочка?.. Мужчина вздрагивает. Мужчина аккуратно прижимает его к себе. – Точно. Будем знакомиться, сын?