Ярче созвездий на небосклоне

      Полночь. Едва уловимый шелест листвы, лёгкие волны на водной глади озера и стрекотание кузнечиков, спрятавшихся средь тоненьких стебельков травы. Невдалеке был слышен глухой клич сыча. Отрывистые рыжие языки пламени костра плясали в загадочном танце, разбрасывая вокруг яркий янтарный свет, от которого становилось по-особенному уютно.       Стройная девушка, расположившись у самой кромки воды, слушала тихое потрескивание веток и задумчиво смотрела вдаль — туда, где возвышался могучий хвойный лес и развернулось покрывало из ярко-красной земляники на небольшой полянке. Длинные волосы цвета карамели аккуратно прикрывали грудь и острые плечи, а обнажённую кожу приятно ласкал тёплый ветерок. Словно слившись с природой в одно целое, она вдыхала полной грудью свежий воздух, насыщенный ароматом дождя, и широко улыбалась. Во всём теле ощущался невероятный прилив сил. Это место всегда казалось ей идеальным для того, чтобы уединиться и привести мысли в порядок. Но вот уже несколько лет она проводила здесь часы напролёт вдвоём с ним.       Когда Флора впервые решилась показать Огрону этот чудесный бережок с видом на озерцо и лес, она жутко волновалась, что он будет смеяться или почти сразу заскучает. Однако ему, как и ей, сразу приглянулось расположенное вдали от цивилизации укромное местечко, где живёт лишь спокойствие. Здесь ничего не тронуто рукой — всё осталось в первозданном виде, как задумывала мать-природа.       И Огрон частенько сравнивал Флору именно с природой. Такая же мудрая, чистая, непорочная и способная вдохнуть жизнь даже в увядший почерневший цветок. Сейчас он любовался её необычайной красотой — та же искрящаяся улыбка, курносый носик, россыпь веснушек на щеках, длинные вьющиеся локоны и глубокие зелёные глаза, в которых можно было найти ответы на все вопросы и обрести умиротворение. Это и произошло с ним.       Их встреча была случайностью. Флора выступала за команду блюстителей добра и боролась с несправедливостью, а Огрон возглавлял одну из самых опасных группировок, чьей целью к тому времени стало захватить несколько территорий и поработить их население. Хмурым осенним вечером под проливным дождём сошлись два лагеря — свет и тьма. Несколько суток они бились, пока каждый не пал на колени и была объявлена ничья. Конечно, все знали, что это только на пару дней, чтобы немного восстановиться, и уже собирались отступать к своим убежищам, но… Вдруг Флора замерла на месте, как вкопанная, и надрывно закричала:       — Остановись! Не уходи!..       Услышав знакомый голос, Огрон застыл и резко повернулся. В груди всё сковало от тягучей ноющей боли, душа завыла от отчаяния. Тело не слушалось, будто бы в онемении, но вовсе не от холода и свирепого ветра снаружи… Шаг вперёд. Так несмело, робко, боязно.       — Флора?.. — едва смог прохрипеть Огрон.       Её имя — родное, привычное — резануло по ушам, заставив вспомнить прошлое. Их прошлое, которое едва не превратилось в забытые странички бренного существования…       Опрометью они бросились навстречу. В голове крутились события тех лет. С раннего детства Флора и Огрон вместе с ребятишками играли, бегали по полям и лесам, лазили по деревьям, воровали клубнику и груши у фермеров и допоздна засиживались у реки Эрейны, пока родители не загоняли их домой. И как-то по велению Судьбы всё получилось само собой: вместе они стали проводить бесчисленные недели за прогулками, не замечая, как влюбляются всё сильнее. Он часто рассказывал ей о звёздах, философии и бое на мечах, а она ему — о цветах, художественной литературе и игре на гитаре. Открываясь друг другу, они удивлялись, как в одном человеке помещается маленькая уникальная вселенная, которую хочется узнать и изучить целиком и полностью, но это невозможно, ведь всегда появляется что-нибудь новое и до безумия интересное…       В день её семнадцатилетия Огрон ждал у старого дуба, который, верно, стоял тут уж несколько веков и однажды стал их верным пристанищем: ночами они лежали на его раскидистых толстых ветвях, разглядывая безоблачное небо, чья иссиня-чёрная вуаль всегда усыпана крохотными светящимися крапинками. Юноша сильно волновался, то и дело поглядывал на часы и с нетерпением ждал, когда же средь густых зарослей появится женский силуэт. И она вправду пришла: смущённая, немного запыхавшаяся и… «Невероятно милая», — с улыбкой подумалось ему. Флора была по своему обыкновению прекрасна. Лёгкое голубое платье ниже колен подчёркивало стройную фигуру, а передние пряди волос, которые успели малость выгореть на солнце, были аккуратно заплетены в косы и убраны назад, создавая подобие венка.       — Привет, — скромно поздоровалась Флора, чувствуя, как щёки предательски заливаются румянцем. — Прости, кажется, я немного опоздала…       — Ты вовремя, принцесса, с днём рождения, — ласково ответил Огрон и взял её за руку, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони. — Я не принёс букет, потому что помню, как в прошлый раз ты за это натравила на меня свои лианы и… кажется, репейник, да?       Они оба звонко рассмеялись, как беззаботные детишки. Вдруг Огрон замолк и, будто бы спрашивая разрешения, потянулся ладонью к её лицу. Флора затаила дыхание. Это аккуратное касание, как взмах крыльев бабочки, разбудило волны приятного трепета в крови, и сердце в безудержном танце застучало в груди.       — Ты прелестна, Флора. Я люблю тебя.       Их первый поцелуй казался наваждением. Нежный, наполненный чувствами, страстью и желанием отдать всё без остатка. Её губы были слаще любого спелого персика, а аромат фиалок на коже дурманил и пленил, словно сильный наркотик. Прервавшись всего на миг, чтобы заглянуть в его глаза, Флора сбивчиво прошептала:       — Я тоже люблю тебя, Огрон…       Огрон никак не мог оторваться от неё, желая насладиться чудным моментом, о котором они давно грезили. После того как они провели целую ночь в объятиях, он подарил ей серебряное кольцо с гравировкой точь-в-точь, как у него самого. Безмолвный жест стал символом их помолвки, и они искренне верили в то, что очень скоро смогут объявить о намерении провести друг с другом всю жизнь и подтвердить признание клятвой, которая свяжет их прочными узами.       Но через пару месяцев все их планы рухнули, как карточный домик, ведь в них без спроса вторглось всего одно слово — война. Возлюбленных раскинуло по континентам без возможности связаться, а выезд был строго запрещён под предлогом смертной казни, пока проходили боевые действия и страны вели затяжные переговоры. Им не позволяли даже телепатически контактировать, не то что написать пару строк, а затем вовсе стали применять практики забвения и пытки, чтобы раз и навсегда выбить из головы нелепую привязанность к человеку. На том истории счастливой любви скоро был положен конец. А ведь она успела лишь взять шаткое начало…       С того времени, как Флора и Огрон не виделись, прошло более тридцати лет. Но сколько бы им ни пытались вдолбить, что нужно забыть, они всё равно помнили, притворяясь безэмоциональными. Сейчас воспалённый мозг прокручивал всё до мельчайших крупиц: от первого знакомства на реке Эйрена, когда он столкнул её в воду с качели, и вплоть до того злополучного дня, когда их разлучили.       Несколько метров казались бесконечными километрами, пока они бежали, бежали, бежали навстречу друг другу, боясь не успеть. Оба никак не могли поверить, что спустя столько лет снова нашли друг друга…       Сорвав тесные маски, они долго вглядывались в лица, подмечая каждый новый шрам, родинку, ранку. Сколько же всего изменилось… Почти невесомо тонкие пальцы Флоры убирали налипшие кроваво-красные пряди и гладили острые скулы мужчины, как будто он был хрупкой статуэткой, способной рухнуть от малейшего давления.       — Это ты… ты настоящий… — сквозь слёзы осипшим голосом произнесла она.       Вокруг бушевала буря с хлёстким ливнем, свистели порывы ледяного ветра, а команды в недоумении пытались достучаться до главарей. Но это всё меркло, оставаясь жалким фоном — не перекрыть чувств, горящих буйным пламенем в груди.       Не выдержав, Огрон прильнул к ней с объятиями и крепко стиснул, вкладывая в заветные слова затаившуюся в тёмном уголке души надежду:       — Я нашёл тебя и больше никогда не потеряю. Обещаю тебе, родная…       Бросив всё, они сбежали. Власть, деньги, связи, осуждение… Это не способно удержать, ведь им удалось наконец обрести друг друга заново. Они не готовы разменять подарок, который неожиданно преподнесла им удача в той битве, сумев воскресить то, что давным-давно было похоронено…       — Ты уже закончил, милый? Можно узнать, что там получилось?       Подкравшись сзади на цыпочках, Флора положила голову на покатое плечо мужчины, рассматривая получившееся творение. Огрон взрогнул, с трудом вынырнув из пучины воспоминаний, которые внезапно накрыли его в процессе работы. Отчего взбрела ему мысль окунуться в прошлое — оставалось загадкой, но он точно был уверен в том, что ни за что и никогда не позволит забрать её — лучик добра и единственную любовь всей его жизни. Он души в ней не чаял и готов укрыть от всех бед и горестей, лишь бы снова после пробуждения видеть сонную мордашку рядом и слышать: «С добрым утром, Рони…»       — Конечно, милая, взгляни, — оставив лёгкий поцелуй на виске возлюбленной, Огрон притянул её к себе поближе. — Знаешь… пока ты поправляла волосы, мне привиделся тот день, когда я подарил тебе кольцо и признался в чувствах. Голубое платьице, запах фиалок и красные щёки… Какая же ты у меня красивая…       Подняв голову, Флора встретила его взгляд, наполненный необычайным теплом. С непринуждённой улыбкой Огрон слегка потёрся своим носом о её, как довольный мартовский кот, который пригрелся на солнышке. Они готовы утонуть в бесконечном океане собственного счастья, беречь каждый вздох и бороться с трудностями бок о бок.       А два любящих сердца будут вечно сиять ярче, чем созвездия на ясном небосклоне…