Останься в Цинхэ Не

Не Минцзюэ громко ругался — с любовью так, сыпля то высокопарными эпитетами, то обычным мужицким матом. Гуанъяо оценил бы, будь он здоров и способен воспринимать чужие слова. Чифэн-цзунь искренне не понимал, как этот слабый человек, которого он может сломать одной своей рукой, так не ценит свою жизнь. По приказу отца полетел в Нечистую Юдоль в дождь и грозу с «важным поручением». В гробу Минцзюэ видел эти поручения! Мало того, что А-Яо мигом заболел — так, что даже золотое ядро поблекло, — так еще и соскользнул с меча, упал, ушиб ногу, разодрал руку. Гуанъяо добрался до Нечистой Юдоли каким-то чудом. Дрожал, как побитая собака, бледный, продрогший до костей. Главе Ордена сразу доложили о прибытии гостя, и он, чертыхаясь, закинул Мэн Яо на плечо и бегом понесся в свои покои. Минцзюэ только-только собирался принять ванные процедуры, к счастью, вода в «каменном бассейне» была достаточно горячей, а в самой комнате достаточно натоплено, чтобы Гуанъяо начал согреваться. С бастардом Гуаншаня всегда сложно. Почему не взял амулеты на запас — непонятно, почему не остановился в какой-то деревеньке переждать проказы погоды — тоже неясно. Чифэн-цзуню только и оставалось, что растирать тело Мэн Яо, а потом вместе с ним опуститься в воду. Гуанъяо беспомощно дрожал в руках Не Минцзюэ, прижимался к его груди щекой, словно тепла было мало. Спать Главе Ордена пришлось тоже с Мэн Яо — следил, чтобы тело не стало слишком горячим в безобразной лихорадке, поил целительным отваром время от времени, вливал духовную энергию. Утром Мэн Яо значительно полегчало. Он всё еще слишком слаб, бледен, глаза красные от лопнувших капилляров, горло распухло, но он мог самостоятельно двигаться и понимал, что с ним произошло. И осознавал, что Не Минцзюэ крайне на него зол. — Приказ от главы ордена, — только и мог сказать Гуанъяо, когда Чифэн-цзунь после очередного приступа сухого кашля Мэн Яо осуждающе протянул ему пиалу с горьким лекарством. — К черту твоего главу ордена, — честно сказал Минцзюэ. Он отменил все планы, пропустил тренировку, но остался лежать с Гуанъяо. Расчесал тому волосы, отнес в купель, кормил с ложки и каменно терпел, пока тот сопел у него на груди. — Что хоть за поручение? — ворчливо спросил Чифэн-цзунь ближе к вечеру. Они всё еще лежали. Не Минцзюэ мягко гладил Мэн Яо по волосам, пока тот тяжело дышал и пытался уснуть. — Мм. Гуаншань передал, что людей из Ланьлин Цзинь будет больше, и просил подготовить на Совет Кланов еще шесть гостевых комнат. Рука замерла на спине. — Почему он не отправил письмо? «Потому что я не мог отказаться и должен был или умереть, или всё провалить, не очевидно ли?» — сонно думал Мэн Яо. Минцзюэ тоже догадался. Он молчал некоторое время, давя ярость на главу клана Цзинь внутри себя. Пришлось сделать несколько глубоких выдохов, чтобы привести разум в порядок. — Останься лучше в Цинхэ Не со мной, А-Яо. Но Гуанъяо уже забылся сном.