***
Это случилось, когда Джинни дочитала последнюю строчку книги. В тот момент Елена застряла где-то между реальностью и сном, растворяясь в сладком и мягком голосе Уизли, вдыхая лёгкий, ненавязчивый запах её волос и утопая в её глазах. Призраку казалось, что перед ней чудеснейшая на свете иллюзия, такая нежная и прекрасная, вызывающая трепет одним лишь своим существованием. Елена боялась дышать, боялась шевелиться, боялась моргнуть (хотя вряд ли призраки моргают), ведь тогда этот мираж обязательно развеется, исчезнет! Нет, девушка не желала упускать ни единого мига, желая буквально впитать в себя это видение и навсегда сохранить его в памяти, как самое драгоценное… А Джиневра тем временем прочитала последнюю строчку: — «После каждого «прощай» я надеюсь, что смогу выдержать всё до нового «привет»…» [1] Неправда ли необычный и неоднозначный конец? Отвлекаясь, наконец, от чтения, Уизли подняла голову и посмотрела на призрака, задавая свой вопрос. Елена ещё не успела выйти из своего ступора, а потом удивлённо уставилась на рыжика, не понимая, почему та смотрит на неё. Затем, вернувшись в реальность, Когтевран слабо кивнула, отвечая: — Да, необычно… Это очень точная фраза, я считаю. Даже мне есть с чем прощаться и есть, что встречать. Расставаться с чем-то всегда трудно, потому что у тебя остаются воспоминания о прошлом. И нужно преодолеть эти воспоминания, чтобы двигаться вперёд, навстречу новому. На это уходит время, иногда года… иногда даже столетия… Последнюю фразу Когтевран произнесла столь тихо, что Джинни не услышала, однако, поглощённая «послевкусием» книги, даже если бы она и услышала, просто не обратила бы на неё внимание. — Верно, я тоже так считаю! Жаль, никто больше не разделяет моего мнения. Гарри вот даже не стал дочитывать… Елена мягко кивнула головой и, задумавшись о чём-то, всё ещё не в силах прийти в себя от того удивительного момента, запавшего ей в душу, тихо произнесла: — Но, знаешь, я думаю… что смогла дождаться нового «привет»… Услышав, что сказала её подруга-призрак, Джинни радостно подпрыгнула и, счастливо улыбнувшись, переспросила, чтобы убедиться, хлопая в ладошки: — Правда? Ты действительно так думаешь? Это же замечательно! Наблюдая за столь милой и жизнерадостной девушкой, Елена сделала ласковый взгляд и слегка, совсем чуть-чуть, приподняла уголки губ в слабой улыбке.Это была её первая за сотни лет улыбка.
***
Когда девушки закончили читать книгу, у них закончились и поводы для встреч… Отчего обеим стало грустно. Поэтому, спустя два дня одиночества, Джинни не выдержала и принесла новую книгу, чтобы ещё раз почитать для Елены. Призрак была очень счастлива, что это рыжее чудо посетило её вновь и снова озарило ласковым светом её уныние, отчего-то ставшее вдруг гораздо сильнее, чем было все эти годы. — А о чём эта книга? Заинтересованно спросила Когтевран, чуть наклонив голову. — О, она о любви. Большинство книг пишут о любви, хотя и не все. Просто ответила Джинни, садясь на своё любимое место в библиотеки. Из окна дул приятный, слегка прохладный ветерок, который растрепал огненные волосы девушки. Та мягко заправила их за ухо, чтобы не мешались, открывая взору Елены свою мягкую щёчку, а затем сосредоточенно посмотрела на книгу, готовая уже читать, но была вынуждена вновь посмотреть на призрака, когда та недоумённо спросила: — О «любви»? А что такое «любовь»? Разумеется, призраку не было необходимости садиться, но исключительно ради того, чтобы быть ближе с Джиневрой, чтобы составить ей компанию в этой посиделке за столом, Елена присела рядом, откидывая назад свои призрачные волосы. Не то что бы у призраков не было тела… По сути, оно было, но только в другом воплощении. Сами призраки могли касаться своих «тел», «тел» других призраков или других фантомных вещей, но не могли притронуться ни к чему реальному. Это было похоже на слияние двух миров: фантомного и человеческого, которое было не завершено и, существуя вместе, в одной реальности, эти два мира не почти не пересекались. Поэтому Елена могла «касаться» своего тела и совершать действия, похожие на человеческие. А призраку всё больше и больше хотелось, почему-то, быть похожей на человека… — Как? Ты не знаешь, что такое «любовь»? Неужели ты никогда об этом не слышала? Удивлённо вскрикнула Джинни, да так громко, что другие посетители библиотеки, не видевшие девушку, спрятанную в укромном уголке за книжными полками, но услышавшие её, раздражённо на неё зашикали. Девушка виновато потупилась и тихо продолжила: — Но ты говорила, что был человек, который любил тебя… Вспомнив, как, по рассказам самой Елены, закончилась «любовь» того человека, Джинни прикусила язык, но слова уже слетели с него. Впрочем, кажется, Когтевран спокойно отнеслась к упоминанию её прошлого, объяснив: — Этот человек говорил слова любви, но я никогда такого не чувствовала, поэтому и не понимаю. Уизли кивнула. Это действительно могло быть так, оттого призрачная девушка просто, должно быть, не понимает этого чувства. — Я попробую это объяснить, но это сложно… Этот человек кажется особенным для тебя, не таким, как другие. Он словно озаряет твой мир своим присутствием, согревает твоё сердце изнутри… Ты дорожишь этим человеком, готов сделать ради него многое, если не всё… Есть много разных видов любви: материнская, то есть женщины к своему дитя, платоническая, когда один человек дорожит другим и называет его своим другом, романтическая, когда мужчина любит женщину, а женщина — мужчина, и они хотят создать семью. Елена внимательно слушала и кивала, давая понять, что запоминает, а Джинни продолжала: — Это не все виды любви, но те, которые я смогла вспомнить. Есть ещё много других вариаций любви, но всё это — любовь одного человека к другому, которая проявляется в нежном, заботливом и ласковом отношении. Призрак, помолчав немного, переваривая информацию, неожиданно, даже для самой себя, спросила: — А ты меня любишь? Джинни, ничуть не смутившись, уверенно кивнула: — Конечно, ты же моя подруга! Отчего-то в этот раз нежный голос рыжеволосого чуда не принёс ощущений радости и счастья Елене, на сердце стало как-то пусто и тоскливо, а рот сам собой произнёс: — Я люблю тебя. Джинни растянула уголки губ в счастливейшей улыбке и уверенно ответила: — Я тоже тебя люблю! На душе Елены, отчего-то, стало так скверно, что она сбежала, испарившись. Уизли подумала, что призрак смущена такими милыми вещами, и рассмеялась, радуясь, что встретила такую чудесную подругу.***
Ранним утром Елена беспокойно летала по комнате Джинни, так и не разобравшись в своих чувствах. Но она не хотела, чтобы её странное состояние повлияло на их общение, поэтому пришла, чтобы продолжить разговор. Проснувшись, Джинни была ничуть не удивлена, вновь увидев в своей комнате эту призрачную девушку. Она даже, скорее, привыкла просыпаться и видеть её по утрам, ведь Елена приходила к ней в комнату почти каждый день, когда Уизли читала ей книгу, потому что призраку было слишком интересно, что же произошло дальше. Когда же Елены не обнаруживалось в её комнате, рыжее чудо весь день ходила задумчивой и несколько печальной, раздумывая о том, как же могла обидеть свою подругу. Заметив, что Джиневра поднялась с кровати, Елена тут же подлетела к ней, задавая вопрос: — Послушай, ты говорила, что любовь матери к своему ребёнку — тоже любовь, так? Позёвывая, Джинни легко кивнула, понимая, что Елена, судя по всему, хочет выговориться. Она медленно прошла в ванную комнату, чтобы умыться, а призрак полетела за ней. — И что любовь проявляется в нежности и заботе, так? Уизли снова кивнула, беря в руки щётку и размазывая по ней пасту. — А все матери любят своих детей? Девушка уже начала возить щёткой по своим зубам, когда поняла, что в этот раз просто кивнуть не получится. Она, достав щечку, с пеной у рта ответила: — Большинство. Елене было всё равно на происходящее (хотя, признаться честно, взгляд её так и останавливался на милой внешности заспанной девушки в жёлтенькой пижамке с какими-то странными надписями) перед ней, она была слишком поглощена волнующими её вопросами: — Но ведь бывает так, что матери не заботятся о своих детях? Нахмурившись, Джинни выплюнула пасту изо рта, прополоскала горло и несколько мрачно ответила: — И такое бывает. Это от человека зависит. Некоторые люди просто неспособны или не умеют любить. Елена уверенно кивнула своим мыслям и замолчала. Джинни вышла из ванной и начала переодеваться, словно бы абсолютно не замечала присутствие призрака рядом с собой, та, пересилив странное любопытство, смущённо отвернулась, чтобы не видеть, как её рыжее чудо переодевается. Она почему-то подсознательно была уверена, что ей нельзя смотреть. — Но люди всё равно пытаются любить, даже если не умеют? Джинни закрыла шкаф и подошла к комоду, попутно отвечая: — Не все люди умеют любить и выражать свою любовь. Но люди всё равно хотят познать «любовь», испытать столь удивительное чувство, красочно описываемое в книгах. Елена подумала о Кровавом Бароне и согласно кивнула, а затем вновь спросила: — Но «любовь» же не всегда бывает хорошей? Есть же и что-то плохое в ней? Джинни вздохнула, вспоминая их последнюю встречу с Поттером и, нанося лёгкий макияж, кивнула, а затем отрицательно покачала головой. — Всё не совсем так. Это вообще сложное чувство. Но я думаю, что сама любовь, по природе своей, — исключительно светлое и прекрасное явление… Но люди извратили её, преподнося в разных видах и формах. Любовь — это бескорыстная забота о другом человеке, привязанность, но у многих людей души изранены, поломаны, оттого они не могут полноценно любить и появляются «искаженные» формы любви. Тот же стокгольмский синдром. Елена склонила голову, размышляя. Джинни, складывая учебники в портфель, продолжила: — Ещё существует «страсть». Её часто путают с романтической любовью, но это не одно и тоже. Страсть — очень яркая и красочная эмоция, но она не долговременна. Она быстро проходит, оставляя после себя порой пустоту, а порой какие-то душевные шрамы… Это очень важное для жизни умение: не путать страсть с любовью. К сожалению, далеко не все им владеют… Джинни собрала сумку и, посмотрев на задумчивую Елену, тепло улыбнулась, прощаясь: — Не думай об этом слишком много, после обеда встретимся в библиотеке, я побежала на уроки, пока! Когтевран ещё долго «висела» на месте, а затем решила сходить в библиотеку и узнать больше об этой так называемой «любви».***
Во тьме ночи один призрачный силуэт быстро летал от одной полки к другой, старательно что-то ища. Было совершенно темно, даже свеча на столе давно потухла, уже остыв, но, кажется, девушке было всё равно. Будто она видела в темноте, или знала, что написано на книгах. Наконец, выбрав парочку (книги летали вокруг призрака) понравившихся томиков, девушка подошла к столу и присела за свой любимый столик, который сейчас неплохо освещался светом полной луны. Она сосредоточенно стала вчитываться в текст, глазами поглощая букву за буквой, да так быстро (видимо, в силу привычки, ведь за сотню лет, что она провела в качестве призрака, компанию, в основном, составляли ей именно книги), что страницы проносились за страницами. Так проходила уже не первая её ночь, а всё потому, что Елена никак не могла разобраться в так называемой «любви». В каждой книге о ней говорили разные вещи, и не было ничего определенного: кто-то считал любовь безумством, кто-то — счастьем, кто-то — огнём, а кто-то — проклятием. Когтевран всё больше и больше запутывалась, что такое «любовь», но всё равно отчаянно искала ответа…***
Погруженная в поиски ответа, Елена так забылась, что не виделась все эти дни с Джинни. Впрочем, её подруга тоже не спешила искать призрака, видимо, была занята своими собственными делами. Но однажды Елена снова увидела Уизли в том самом углу… И Джинни плакала. А у Елены отчего-то разрывалось её призрачное сердце… Призрак подлетела к девушке, вся взволнованная, и тут же начала беспокойно кружить вокруг, не зная, что делать и как утешить. Елене было больно видеть слёзы Джинни. Она хотела их вытереть своими руками, но те проходили насквозь, она хотела обнять свою подругу, но не получалось… Когтевран от тревоги вся извилась, а Джинни, как увидела призрака, хотела было успокоиться, но разревелась ещё больше. — Что случилось, Джиневра? Что случилось? Почему ты плачешь? Кто-то тебя обидел? Скажи мне, прошу, что случилось. Успокойся, пожалуйста, не плачь, мне так больно видеть твои слёзы, пожалуйста! Не в силах сделать что-то, Елена могла только беспокойно тараторить подобные слова, пытаясь хоть что-то сделать для Джинни… Никто, кроме самой Елены, не знал, как отчаянно она желала иметь физическое тело, чтобы обнимать свою расстроенную подругу. Она хотела её обнять, поддержать, но!.. Всё, что она могла… Просто летать рядом… И говорить… — Я не знаю, что произошло, но, пожалуйста, не плачь. Всё будет хорошо. Я с тобой. Я защищу тебя, если что-то произойдёт! Обещаю! Скажи мне, что случилось… Но Джинни, не находя в себе силы, чтобы что-то сказать, лишь отрицательно качала головой, отказываясь от помощи призрачной подруги. — Пожалуйста, я волнуюсь за тебя!.. Отчаянно вскричала Елена, не зная, что именно она просит. То ли объяснений, что именно случилось, то ли подсказки, как помочь, то ли ещё чего-то другого, иного… Но Джинни лишь продолжала плакать. Тогда Когтевран просто упала на пол, присела рядом с подругой и стала ждать, когда та успокоиться. Она просто не смогла придумать что-то ещё и также не смогла оставить её тут одну… Через некоторое время Уизли успокоилась, протёрла руками лицо и, шмыгая носом, попыталась поправить свои растрепавшиеся огненные волосы. — Прости за это… Тихо извинилась Джинни, когда привела себя в порядок. — Ничего… Если ты не хочешь мне рассказывать, то я не буду заставлять… Я просто не хочу, чтобы ты плакала так горько… — Да ничего страшного не произошло, просто всё резко навалилось… Смерть моего старшего брата, равнодушие Гарри… Ещё и ты куда-то пропала… Я… Мне показалось на мгновение, что я никому не нужна… И стало так горько. — Неправда, ты мне нужна! Очень нужна! Мгновенно возразила Елена, почувствовав себя виноватой и пристыженной. Джинни легко рассмеялась. — Да, я сразу это поняла, как только ты пришла. Должно быть, ты была занята. Просто я была так тронута твоей тревогой, что вся та грусть, что накопилась в душе, тут же выплеснулась… И вот. Всё хорошо, спасибо тебе. Елена низко склонила голову, словно смущаясь, но при этом расстроенно возразила: — Я ничего не сделала. К тому же это и моя вина… Джинни покачала головой и встала. — Ты была рядом. Этого достаточно. Позже, чтобы развеяться, Джинни и Елена решили немного прогуляться, выбрав для этого позднее время суток, чтобы призрака никто не заметил. Они тихо блуждали по лесу, разговаривали, смеялись, смотрели на милых животных и просто наслаждались приятным времяпровождением. Джиневра заметно повеселела, из её глаз ушла грусть, оставив место только счастью, а Елене просто было легко от того, что Джинни смеётся, как прежде.Улыбка ей идёт гораздо больше.
***
— А кто такой Гарри? Это Гарри Поттер? Неожиданно спросила Елена, когда Джинни закончила читать вторую книгу и стала размышлять о том, что ещё можно поделать. — Ты о чём? Незаинтересованно спросила Уизли, не понимая, что за вопросы странные задаёт её подруга. — Ты сказала, что один из людей, из-за которых ты тогда плакала, это — Гарри. Что за Гарри? — А-а-а-а… До Джинни тут же дошло, о чём говорит Елена, но ей не особо хотелось обсуждать эту тему. Однако она всё же ответила: — Ну да, Гарри Поттер. Мы с ним встречаемся… На последнем слове голос девушки дрогнул. Елена прочла довольно много книг на тему «любви», поэтому уже хорошо в этом разбиралась… Девушка тут же отвела взгляд, беззвучно вздохнула (сама не понимая, почему), приобняла себя руками, словно бы стараясь обнять себя, чтобы утешить, а затем спросила ломаным голосом: — Он тебя игнорирует?.. Джинни, погрузившись в не особо приятные воспоминания, не замечала состояния своей подруги. — Нет, не совсем… Мы встречались, но… Думаю, мы просто надоели друг другу. Елена замечала все внутренние переживания своей подруги, и ей становилось больно, она начала ненавидеть Поттера, хотя раньше у неё сложилось не столь плохое впечатление о нём. Но сейчас ей важнее всего был другой вопрос, ответ на который пугал до дрожи по всему телу. — Ты любишь его? Джинни задумалась, а затем холодно и несколько равнодушно ответила: — Нет. Призраку показалось, что ей кто-то даровал помилование. Она ощутила счастье и облегчение. А Джинни продолжила: — Я любила его. Но наша любовь постепенно прошла, и теперь мы несколько холодны друг к другу. Елене снова стало как-то плохо, но в этот раз это было терпимо, поэтому девушка просто скрыла свои чувства, не давая на них даже намёка. — А у тебя есть кто-то, кого ты любишь? Продолжала спрашивать Елена. Некоторое время назад она осознала свои чувства и сейчас пыталась понять, если ли у неё шанс… Джинни обернулась, чтобы с улыбкой посмотреть на Елену, а затем просто ответила: — Нет. А у тебя? Сердце, кажется, застряло в глотке, не давая Когтевран ответить. — Наверное, нет. Ты же мало с кем общаешься… Призраку стало несколько горько, что момент упущен, поэтому она решила попробовать невзначай подвести разговор снова к этой теме и признаться. Она как бы равнодушно бросила: — Как думаешь, существует ли любовь между людьми одного пола? Джинни скривилась и презрительно бросила: — Я считаю это извращением. Как можно любить человека одного пола? Как можно завести семью двум девушкам или парням? Это как-то безумно… Если бы призраку было известно, что такое «американские горки», она бы, наверное, именно так и назвала бы свои перепады настроения за последние пару минут. Из надежды в отчаяние, из отчаяния в надежду, и снова, и снова, и снова… У неё даже несколько закружилась голова от подобного. — А если, допустим, ты когда-нибудь сама влюбишься в девушку? Осторожно спросила Елена, опасаясь, но желая услышать ответ. — Такое никогда не произойдёт. Уверенно ответила Джинни и предложила почитать ещё одну книгу.***
«Любовь, я думал, — жар и свет. А вышло — полутьма и трепет. Любовь, я думал, — Солнца смех. А вышло — тихий лунный лепет.»[2]
Елена сцепила чуть дрожащие руки в замок и прижала их к сердцу, сдерживая непрошеные слёзы. Давно она не плакала. Она отчаянно хотела раньше, чтобы убрать из своего сердца тоску, расплакаться во всё горло… Но теперь она не могла себе этого позволить. Не могла выплеснуть свои чувства, не могла показать свою печаль… Потому что её чувства не имели право на существование. Сначала в груди появилась тяжесть. А потом что-то очень странное и болезненное, что испугало девушку почти до истерики, стало слегка шевелиться в её сердце. Она ещё сильнее прижала руки к груди. пытаясь сдержать это чувство, но оно лишь ещё больше распространялось по её организму. Елене было страшно, очень страшно. Она не понимала, что происходит с её телом, почему она чувствует боль, откуда взялось это странное ощущение. От паники глаза девушки покрылись какой-то тёмной плёнкой, она смотрела, но словно ничего не видела перед собой. Ей показалось (хотя этого не может быть по самой природе призраков), что её тело сотрясается от холода, проходящего по самым костям, она обняла себя руками и попыталась сжаться в комок в том самом тёмном углу, где раньше сидела её драгоценная Джинни. Затем словно бы пропал весь кислород из лёгких, Елена не могла дышать, хотя призраки и не должны дышать. Что-то словно высасывало из неё жизнь, душу, и это до одури пугало Когтевран. Затем её тело сотряс кашель, который становился всё сильнее и сильнее. Когда Елене, наконец, удалось вернуть контроль над своим телом, она увидела, что из её рта невесомо падает какой-то призрачный лепесток. Джинни всю неделю была очень занята и бегала с поручениями от учителей. Наконец, сегодня Уизли освободилась и решила снова встретиться с призрачной девушкой, которую искала уже несколько часов. Но, когда Джинни, наконец, увидела свою подругу, то перед ней предстала ужасная картина: призрак сидела на полу на коленях в каком-то ненормальном состоянии, взъерошенная, и в ладонях держала лепесток, с ужасом гладя на него и, казалось бы, сейчас закричит, но не кричала… Стояла мёртвая тишина, которая пугала больше, чем пронзительный крик.В глазах Елены застыл ужас.