Кто страшнее, Ру?

— Скажи мне, Ру, — блядский Нейт Джейкобс сидит рядом с её койкой. Блядский Нейт смотрит на неё так, будто что-то может знать. — Ведь я был прав? Она ему хочет руку оторвать, что тянется убрать прядь с её лица. Ей богу, она вырвет эти пальцы и засунет ему в глотку, а затем вытащит через его задницу. Сраный пидор. Сраный мудак. Чтоб ты сдох. — Мы с тобой изломанные, — говорит Нейт, опуская глаза, и блядские ресницы бросают на его скулы тени. Они с Мэдди стоят друг друга, как два сшитых криво-косо сапога, — оба играют так, что почти веришь в это дерьмо. Ру хочет заржать. Во весь голос. Но ей сложно вдыхать и выдыхать — чёртов передоз её ломает во второй раз. И, кажется, никакого просвета не будет. Какой, сука, просвет, если в её палате сидит Нейт? Ру бы всё отдала, чтобы вместо него была Джулс. Сидела рядом, кусала губы, сжимала её руку в своей и материла всеми словами, что знает. Да пошла ты, Джулс. Ру положила на алтарь её поклонению слишком много. — И мы знаем это, — продолжает Нейт, словно бы ему давно не давали открыть рот и он нашёл себе отдушину в лице почти что самоубитой Ру. — Ты и я. Мы знаем, что чудовищны. И не отрицаем этого знания. Он поправляет на ней одеяло. Своими блядскими пальцами, которые, совсем как его папаша, совал Джулс в рот. — Так кто страшнее, Ру? — Нейт заглядывает ей в глаза, и его зрачки размываются перед Ру чёрными волнами. Расширяются космическими дырами, словно это вновь приход, и она падает-падает-падает. Не в пучину кайфа, а в одно лишь забытье. Чёрт, она вообще не уверена, что ей это не снится. — Мы, знающие, какие мы хуёвые, — голос Нейта резонируют в её перепонках, проникает в мозг и щекочет нейроны, — или такие, как мой отец или та же Джулс, верящие, что с ними всё нормально и проходящиеся по нам катком? Ру разлепляет сухие, потрескавшиеся, как земля в пустыне, губы. Тянуть их в улыбку реально больно, словно все мышцы атрофировались, отказали, сказали «мы отказываемся, Ру, подыхай сама». Но Ру улыбается. И выталкивает из себя искреннее и радостное: — Пошёл на хуй, Нейт. Большой и толстый. Наверное, их вселенная совсем ебнулась под трипом, раз Нейт улыбается ей в ответ. — Не сдохни, Беннетт, — говорит он ей, поднимаясь на ноги, на высоту своего ебанного метр девяносто три. Ру буравит ему спину и шлёт все проклятья, что знает, когда он добавляет: — Ты прекрасно выглядела на танцах.