три года и несколько месяцев

На вокзал прибывает поезд, из которого тут же начинают выходить люди. Кто-то с чемоданчиком в руках, кто-то просто, придерживая шляпу, направляется к выходу, кто-то выходит с ружьем на перевес, в потрепанной форме и с усталым взглядом, кто-то выходит, принимая помощь своих, а кто-то не выходит совсем. Буржуа смотрит как разные люди растворяются в толпе встречающий, как слезы появляются на глазах девушек и родителей, как они бегут обнимать фронтовиков, как пары шепчут друг другу слова «Я люблю тебя», счастливо улыбаются и говорят: «Я дома». Буржуа осматривается пару раз и уходит. «Не тот» - думает, идя домой. В груди что-то тихо поскуливает, заглушённое временем. С окончания войны прошло несколько месяцев. Долгие три года тянулись медленно, мучительно, заставляя каждый день со страхом открывать глаза, думать «только бы жив» и собираться на работу. Буржуа, конечно так не делала, почти ни разу, но наслышана от других. Они находились в тылу, надежно оберегаемом фронтовиками(им). Он бы не допустил, чтобы к ней кто-то близко подошёл. Поэтому может и пошёл на войну. А может просто потому что призвали. Буржуа не знает, но надеется, что все же второе. Кто за неё воевать-то пойдет. Она же Буржуа, та, кого ненавидят почти все девушки и мужчины города. «кроме него». Иногда ей кажется, что её работа заключается не в контролировании ситуации, а приносить в этот маленький мир доброго спокойного города хоть капельку чего-то язвительного. даже во время войны. Маленькие домишки на узкой улочке постепенно сменяют друг друга, Буржуа идёт и с каждым шагом что-то внутри предательски начинает завывать сильнее, отзываясь пульсацией в голове, переходя на шею и скатываясь волнами к рукам. «больно». Она видела, как чертова Дюпен-Чэн радостно кидается на шею к Адриану, видела, как Сезер закрывала лицо руками, чтобы Ляиф не видел её слез, как Апрэль робко обнимает Брюэля и, не веря, начинает ощупывать, все сильнее и сильнее сжимая его в объятиях. Буржуа стояла с гордо выпрямленной спиной, вздернутым подбородком и с презрением(завистьюбольютоскоймольбойнадеждой) наблюдала за ними. «где он?» Кусочки начали падать со звоном куда-то вниз, царапая что-то в грудной клетке, заставляя задыхаться, кричать в немоте. Буржуа кривится, быстро разворачивается на своих каблучках, и идёт не зная куда, зачем, почему, не разбирая дороги, крича на всех, кто сталкивается с ней. Ей душно, тяжело кричать, говорить, дышать. Глаза нещадно режет ветер, волосы, связанные синей лентой в низкий хвост, прыгают в такт её движениям, которые переходят почти на бег. От каблуков ноют ноги, но все равно идут, не разбирая дороги, оттаптывая всем прохожим их ботинки. Его не было уже три долгих года и ещё несколько затяжных месяцев. Она ждёт его уже три долгих года и несколько мучительных месяцев. Поезда прибывают на перрон почти каждые сутки, а его нет уже три долгих года и несколько месяцев. Она ходит на вокзал уже три долгих года и несколько месяцев. «и его до сих пор нет» Буржуа взбирается по ступенькам, крутым, как её настроение и большим, как его сердце, распахивает дверь и смотрит на кроваво-алый закат с нотками оранжевого. Её маленький тихий город кажется ужасно огромным и шумным, потому что его нет уже чертовых три долгих года и несколько чертовых месяцев. Свет заката делает крыши домов похожими на поле боя, где он находится(находилсяумоляю). Ветер растрёпывает и без того растрепанные волосы. лента развязывается и улетает. Буржуа стоит, смотрит на кроваво-алый закат, постепенно переходящий в черную жуткую ночь. В груди что-то уже предательски воет, надрывно, заставляя хвататься за воздух, тело, впиваться в ладони, плечи, задыхаться от немого крика, от боли где-то в рёбрах. Буржуа рассыпалась на кусочки ещё в тот момент, как три долгих года и несколько месяцев назад не проводила его. На фронт, на беспощадную, жестокую, бесполезную войну. Рассыпалась тогда, когда три долгих года и несколько месяцев письма не находили адресата и возвращались к адресанту. Такое же запечатанное, но уже потертое. И, черт возьми, как она хочет перестать о нем думать. Перестать приходить на вокзал, искать его синие-черные волосы в толпе, перестать видеть в каждой её голубой броши его глаза. «не могу» Она приходит в свой дом, где даже за три долгие года войны есть его частички. И осколки чего-то там внутри осыпаются куда-то вниз и тянут за собой. Она снимает свои каблуки, пальто, отшвыривая их куда подальше. Садится на кровать, берет не дошедшие до адресата письма. Она писала их долгие три года и несколько месяцев. За эти несколько месяцев она разбивала на кусочки себя, свою квартиру и собирала все заново, склеивая по частям каждую деталь. Думала справится, выберется, выкарабкается. «неудачно» Иногда Буржуа ловит себя на мысли, что он не придет. Что зря она ждала три долгих года и несколько месяцев, зря писала письма, зря хранит его подарки и все, что напоминает о нем. Что пора отпустить, забыть, перетерпеть. А потом снова приходит на вокзал и ждёт. Ждёт, что вот он выйдет из вагона, начнёт оглядываться по сторонам, заметит её и мягко, как умеет только он, улыбнётся. Она подойдет, посмотрит на него, скажет «почему так долго?», он промолчит, а потом резко обнимет и на выдохе скажет: «Я дома». «чудес не бывает» Буржуа хотела верить, но день сменялся днём, недели шли за неделями, а его нет. И Буржуа перестала верить, что он зайдет сейчас к ней домой, весь такой уставший, но родной, и скажет: - Привет, Хлоя. Внутри всё сжалось, завыло, заныло. Хлоя Буржуа застыла, боясь обернутся, моргнуть, начать дышать. Все внутри думало, что это неправда, что она навыдумывала, всё, что его голос ей просто мерещится. Она оборачивается, боясь, что иллюзия, сон исчезнет, как только она обернется. Но нет. Вот он стоит в дверях, в потрепанной форме, с уставшими глазами, с мягкой улыбкой на лице. Она готова отдать все, чтобы это было реальностью. Она моргает, протирает глаза, и смотрит на него. Пристально, выжидающе следит за его действиями. Как он снимает ботинки одной рукой, как вешает свою шинель одной рукой и медленно идет к ней. - Я дома, Хлоя Буржуа. Он садится рядом с ней, обнимает её одной рукой и кладет ей голову на плечо. Она чувствует тяжесть, тепло, и внутри все переворачивается, склеивается, радостно поскуливает и заполняется теплом. - Почему так долго, Лука Куффен? Хлое было абсолютно плевать почему долго, что случилось с его второй рукой, почему он не приехал раньше. Главное, что жив, главное, что с ней. - Я люблю тебя, Хлоя Буржуа. Она хочет закатить истерику, сказать все что о нём думает, кинуть все письма, что не были доставлены до адресата за эти три долгие года и несколько месяцев. Выставить за дверь, опять накричать, побить его. Но получается лишь рвано сказать: - Тоже.