Научи нас, Мадара-сенсей!

      — Так, детишки, — Мадара поставил на учительскую трибуну увесистую коробку и обвёл класс тяжёлым взглядом, — за двадцать лет существования нашего канона к членам Акацки накопились кое-какие вопросы, на которые пришло время ответить.       Сидящие за низкими партами нукенины в чёрных плащах с красными облаками переглянулись и, нахмурившись, вновь посмотрели на Мадару.       — И ради этого я оставил свою мастерскую и пришёл тратить сюда своё время? — Сасори устало прикрыл ладонью глаза и покачал головой.       — Данна, да у вас этого времени — вечность, хм! — ухмыльнулся Дейдара с соседней парты. Сасори прожёг его морозным взглядом.       — А ну вымерли там, — сменив тон на угрожающий, Мадара поднял крышку и откинул её в сторону. — Я и сам не рад такому бесполезному занятию.       — Так давайте сожжём эту коробку к херам собачьим — и дело с концом! — выкрикнул с последней парты Хидан.       — Заткнись, Хидан, — глухо одёрнул его Какузу, не сводящий крайне враждебного взгляда с Мадары.       — Да сам ты!..       — Ну, тут с Хиданом я впервые согласен, — качнул головой Мадара, прервав поток ругательств лёгким секундным Цукуёми, растянувшимся для Хидана на добрые десять минут.       — Давайте просто прочтём их и поскорее закончим, — предложил Итачи.       — Смотрю, Учихи, как обычно, самые занятые, — мрачно хмыкнул Мадара и открыл первое письмо. Пробежав по нему взглядом, он поджал губы. — Ну и чушь.       — Что там, что там, сенсей? — оживился Тоби и даже подался вперёд, ложась грудью на парту.       — Первый вопрос от Нами Сейджуро: «Название вашей организации переводится как «Рассвет», то есть восход солнца, но на форменных плащах изображены не круги, а красные облака. Почему?»       — Боже, а это важно, хм? — закатил глаза Дейдара.       — Не поминай всуе, глиномес! — рявкнул Хидан.       — На вопрос отвечайте, идиоты, — рыкнул Мадара.       Нукенины вновь переглянулись, в растерянности пытаясь найти ответ, но никто так ничего и не сказал.       — Может, это знают те, кто и создал организацию? — растянув губы в змеиной улыбке, Орочимару посмотрел в сторону класса, где сразу восемь парт занимали Конан, Нагато и шесть тел Пейна. Никто из них так и не отреагировал на вопрос, но после затянувшегося молчания Конан слегка повернула голову и проговорила:       — Одежда в горох давно не в моде. Носите что дают.       — Ну, будем считать, что один вопрос мы успешно преодолели. — Мадара с видимым удовольствием смял листок и, выбросив его в урну, достал следующее письмо. — Вопрос от кого-то с псевдонимом Последователь Джашина 666: «Как Хидан восполняет запасы крови после ритуального жертвоприношения? Он ведь сам много её теряет».       Все посмотрели на Хидана, и тот, подперев ладонью подбородок, скучающе отвернулся к окну:       — Да я как-то не думал об этом…       — Тут всё очевидно, — ухмыльнулся Кисаме, — он просто высасывает её из Какузу.       Всплывший возле Мадары Зецу подавился хохотом и быстро прикрылся листьями, чтобы заглушить беспардонный смех. Какузу помрачнел ещё больше, и его глаза опасно потемнели.       — А заодно и из других членов Акацки, — закончил Итачи, не меняясь в лице. Смех Зецу подхватил Кисаме.       — Очень, блять, смешно! — мгновенно взвившись, Хидан подскочил и выхватил из-за спины косу, угрожающе наставляя её на Итачи и Кисаме. — Сосу у Какузу что хочу, и что вы мне сделаете?!       В классе повисла гробовая тишина, нарушаемая только шумным от возмущения дыханием Хидана. Сасори и Дейдара разом повернулись к нему, Орочимару облизнул губы кончиком языка, глядя на Итачи, Кисаме как-то странно отвёл глаза. Наконец Конан под глухой смех скатившегося под землю Зецу и не совсем глухой — Тоби, ровно осведомилась:       — Какузу, не мог бы ты угомонить своего напарника?       Однако вопрос запоздал, потому что сотни чёрных нитей уже протянулись из рукава Какузу и мгновенно обвились вокруг Хидана, заключая его в тугой кокон. Тот даже не успел выругаться, как нити забились ему в рот импровизированным кляпом и привязали к стулу, не давая и пальцем шевельнуть.       — Впредь такие ответы держите при себе, потому что это последнее, о чём мне хотелось бы слышать на старости лет. — Мадара устало вздохнул и вздрогнул от внезапного хохота, раздавшегося, кажется, из его собственной груди.       — А я как-то не заметил, что тебя беспокоит эта тема, ха-ха-ха! — пробился сквозь смех весёлый голос. Мадара со всей силы ударил себя в область сердца.       — Ты вообще заткнись там, тупой Сенджу, — оскалился он и, стараясь больше не обращать внимания на раздражающий сдавленный смех и возмущённое мычание Хидана, достал следующее письмо. — Далее вопрос от некоего Канкуро из Суны: «Акасуна-но-Сасори-сан, куда в первую очередь вы вставляете ядовитое лезвие, когда делаете новую куклу?»       Услышав, что вопрос предназначается лично ему, Сасори слегка удивлённо выгнул бровь, а после пожал плечами:       — В Дейдару. Чтобы не мешал.       Дейдара отвернулся от него, обиженно насупившись.       — Только не ядовитое, чтобы не возиться с трупом, хм, — буркнул он.       — И не лезвие, верно, Дейдара-семпай? — елейно уточнил Тоби и довольно мерзко захихикал.       Едва выползший Зецу снова задохнулся от смеха и провалился обратно, у Кисаме и Итачи мелко задрожали плечи.       — Слышь, заглохни там, а то динамит в зад напихаю! — рявкнул Дейдара, угрожающе тыкая в Тоби пальцем, пока тот стучал ладонью по парте и откровенно ржал. Брови Какузу сошлись к переносице, и в следующую секунду нити сковали и Тоби. Дейдара благоразумно сел на место и натянул воротник повыше, чтобы скрыть алое от стыда лицо, пока Сасори, не теряя кукольной безмятежности, смотрел на него с лёгкой заинтересованностью.       — Объясните мне, как борющаяся за мир во всём мире террористическая организация превратилась в резервацию пидорасов? — Мадара сокрушённо покачал головой.       — И я в этой резервации уже двадцать лет, — мертвенно-спокойно заметила Конан.       — Но… — Нагато повернулся к ней.       — И ты тоже, Нагато, — устало вздохнула она. — Шесть Пейнов, шесть мужиков — и все твои.       Даже не пытаясь получить ответ на свой вопрос, Мадара достал следующее письмо.       — Вопрос от Кими Киришимы: «Почему вы доверили все денежные дела Какузу? Он выглядит не слишком честным. Вдруг он когда-нибудь превысит свои полномочия?»       Притихнув, нукенины задумались, украдкой глядя то друг на друга, то на Какузу.       — На то была воля Божья, — отозвалась Конан, склонив голову к Нагато.       — Но вообще Какузу сам предложил, и я счёл его кандидатуру подходящей, — добавил тот.       — Да и в силу возраста ему положено лучше считать, — заметил Итачи. — Не каждый из нас досчитался стольких лет жизни.       — А если бы ему не разрешили, он бы все мозги выел и Нагато, и всем нам, — усмехнулся Кисаме.       — Вы вообще видели, как он поступает с раздражающими его людьми, хм? — скрестил руки на груди Дейдара, которого едва миновала участь быть связанным.       — Меня деньги вообще не интересуют, — вставил Сасори. — Они не вечны и претят истинному искусству.       — К тому же на что Какузу может их потратить? — серьёзно спросил Чёрный Зецу, появившись из-под пола.       — Разве что на сердечные капли и психологическую помощь! — тут же ответил ему Белый Зецу и засмеялся.       — Заткнись, Широ, — шикнул на него Чёрный Зецу.       — Ну, а ты что скажешь? — Мадара посмотрел на Какузу. Тот обвёл всех присутствующих недружелюбным взглядом.       — В целом вы все правы. Кроме того, я считаю, что молодёжи нельзя доверять деньги, потому что вы глупы и расточительны. Никому из вас я не могу верить в этом плане так же, как себе.       — Красивые оправдания своей меркантильности придумал, — Сасори откинулся на спинку стула.       — Да ещё и стрелки на нас перевёл, хм, — фыркнул Дейдара.       В конце класса что-то глухо ухнуло — Какузу ослабил нити, выпустив присмиревших Хидана и Тоби, и те попадали мешками на твёрдые стулья, жалобно постанывая, потирая ушибленные места и ругаясь сквозь зубы.       — Чтобы предотвратить бессмысленную войну из-за денег, перейдём к следующему вопросу, — объявил Мадара и зачитал: — Вопрос от Наники Каминари: «Кисаме-сан, где вы лучше себя чувствуете: в воде или на земле?»       — Почему от этого вопроса пахнет предрассудками о рыболюдях? — с тщательно скрываемым недовольством хмыкнул Кисаме.       — Так где лучше? — Итачи с едва заметным любопытством взглянул на него. Кисаме молча посмотрел на Итачи как на предателя, но после небольшой паузы понял, что тому правда интересно, и страдальчески вздохнул.       — Да мне везде нормально, главное, чтобы жить интересно было. Воду я люблю, конечно. А вот спать с открытыми глазами на воздухе не очень удобно — пыль всякая, сухость…       — Выглядит это, кстати, довольно жутко, — заметил Итачи.       — Спасибо, Итачи-сан. — Кисаме широко оскалился и немного обиженно отвёл взгляд.       — Могу прикрывать тебе глаза рукой, пока ты будешь спать, если это хоть немного поможет, — предложил Итачи, пожимая плечами.       — Да не… — Кисаме недоуменно нахмурился, пытаясь прочитать хоть какую-нибудь эмоцию на бесстрастном лице. — Не стоит так утруждаться ради меня, Итачи-сан.       — Мне не сложно.       — Как мило, — протянул Тоби, облокачиваясь на парту и кладя подбородок на ладони. — Дейдара-семпай, а когда у нас так будет?       — Никогда, придурок! — рявкнул Дейдара.       — Какая поразительная карма: ты раздражал меня, а теперь раздражают тебя. — Сасори приподнял уголки губ, и его глаза засверкали садистским удовольствием.       — Данна, не будьте жестоки, хм! — заныл Дейдара.       Мадара тяжело вздохнул и достал очередное письмо.       — Вопрос от Кенмы Кагавы: «Тоби-сан, снимаете ли вы маску на ночь или предпочитаете на всякий случай всегда скрывать своё лицо?»       — О, ну наконец-то вопрос ко мне, — Тоби по-хозяйски расселся на стуле и закинул ногу на ногу. — Дело в том, что скрытность и загадочность делают мужчину более привлекательным и окутывают довольно зловещей аурой, что мне, как главному антагонисту…       — Не зарывайся, — рыкнул на него Мадара, и Тоби вздрогнул и тут же поправился:       — Ладно, как одному из главных антагонистов, было на руку. Посмотрите на себя: каждый из вас довольно жуткий, хоть некоторые это тщательно скрывают, и я должен поддерживать имидж! К тому же приятно было наблюдать, как Дейдара-семпай согласился угостить меня данго, чтобы увидеть, что под маской. — Он подмигнул Дейдаре, и хотя тот не мог этого видеть, его всё равно передёрнуло.       — Так что под ней, хм? — спросил он, внимательно глядя на Тоби, будто это помогло бы посмотреть сквозь маску.       — Я покажу вам только из большой чистой любви, ну и потому, что вы, семпай-дурак, так увлеклись Саске, что не дожили.       Тоби подцепил маску и поднял её вверх, показывая всем своё лицо. Почти все остались абсолютно безразличны, и только Дейдара брезгливо скривился.       — Чтобы поддерживать имидж, ты мог и не носить маску, идиот. — Он отвернулся и с досадой добавил: — Поверить только, и вот это вот я так жаждал увидеть, хм…       — Бедный Обито-чан, снова никого не впечатлил, — Орочимару понимающе похлопал его по плечу.       — Саннин, уберите это от меня, а то отрежу, — спрятав лицо под маской, прошипел Тоби, и длинный чешуйчатый отросток скрылся где-то под одеждой Орочимару.       — Увлёкся моим братом? — тихо переспросил Итачи, прожигая взглядом Дейдару, и тот повернулся к нему, стиснув зубы.       — Не думай лишнего, Учиха, просто подрались.       — И он выиграл?       — Ну конечно же, нет! — Дейдара горделиво вскинул подбородок. — Я показал ему своё лучшее творение, и он не пережил этого, хм!       — Не хотел бы вас расстраивать, Дейдара-семпай, но Саске-кун выжил после С-0, — подал голос Тоби. — От вашего лучшего творения умерли только вы.       Дейдара резко обернулся на него, не веря своим ушам.       — Хорош врать! — рявкнул он.       — Это правда, — Итачи незаметно улыбнулся, спрятав нижнюю половину лица за высоким воротом форменного плаща. — Я видел брата, когда воскрес.       — И я видел, — подтвердил Мадара.       Дейдара переводил с одного на другого шокированный взгляд.       — Ой, знаете что, да пошли вы, хм! — огрызнулся Дейдара и, резко отвернувшись, лёг на сложенные на парте руки. Обида его была так велика, что Сасори даже понимающе похлопал его по плечу.       — А я вообще умер первым, хотя хотел жить вечно, — протянул он беззлобно. — Да ещё и от кого: от бабки и девчонки-медика.       — Если вы будете так мусолить каждый ответ, то мы с вами умрём по второму разу, а кто-то и в третий, — устало отметил Мадара, вынимая из коробки очередное письмо.       — А кто-то и в первый… — улыбнулся Орочимару.       — Я, может, тоже не успел сдохнуть, — громко гоготнул Хидан.       — В филлерах тебя уже воскресили вместе со мной, — глухо отозвался Дейдара.       — Кто верит клоунскому пиздёжу — тот пидорас и мудозвон! — ощетинился Хидан. Какузу предупредительно положил руку ему на плечо и усадил на место, пронизывая угрожающим взглядом.       — Ты не веришь, но всё равно пидорас, — хохотнул Зецу.       — Ах ты!..       — Кстати о филлерах, у нас тут любовное письмо, — издевательски-нежно промурчал Мадара. — Некая Хакатори Юки спрашивает: «Итачи-сан, расскажите больше о вашей первой любви, Учихе Изуми! Какими качествами должна обладать девушка, чтобы растопить ваше сердце? Я очень хочу быть рядом с вами! Пожалуйста, будьте моим!»       С каждым словом Мадара светился всё больше, а вокруг Итачи, казалось, сгущалась вязкая тьма.       — Ну так что, Итачи, какой должна быть девушка твоей мечты? — ласково спросил Мадара, облокачиваясь на трибуну и доверительно заглядывая в глаза дальнему родственнику. Не говоря ни слова, Итачи нахмурился, испепеляя письмо взглядом. Бумага вспыхнула чёрным пламенем, и Мадара едва успел выбросить её, чтобы Аматерасу не перешло на его пальцы. Когда письмо было уничтожено, Итачи отменил технику и мрачно посмотрел на Мадару.       — У неё просто должен быть хуй, — ответил Хидан за него.       — А лучше два, — добавил Орочимару. — У акул ведь их два, верно, Кисаме?       Итачи обернулся на них, и те шарахнулись назад, невольно пытаясь спрятаться от всепожирающего чёрного пламени.       — Просто шутка, — пробормотал Орочимару.       Выждав пару мгновений, Итачи отвернулся, когда Мадара начал читать следующее письмо.       — Вопрос от Ами Накахары: «Что будет, если Зецу выпьет удобрения?»       — О, вопрос про меня! — Зецу полностью восстал из пола. — На самом деле я и так регулярно употребляю удобрения. Вы знаете, дерьмо — очень хорошее удобрение…       — Не начинай, — одёрнул его Чёрный Зецу.       — …многие деревенские жители используют его, чтобы растения на полях лучше росли — они действительно поливают свои поля дерьмом, которое отбирают у животных! — и этот способ помог мне вымахать таким красивым и здоровым! — Он упёр руки в бока и горделиво выпятил грудь.       — Мне казалось, что ты питаешься людьми, а не дерьмом, — непонимающе нахмурился Мадара.       — Так и есть! — воскликнул Зецу. — Люди полны дерьма во всех смыслах, а потому являются лучшим удобрением!       — Я сваливаю от этого придурка, — Чёрный Зецу с отвратительным треском отщепился от Белого и забился под учительскую трибуну.       — А мы идём дальше. — Мадара раскрыл письмо. — Вопрос от Тенко Хирако: «Орочимару-сан, как правильнее всего идентифицировать вашу гендерную принадлежность и сексуальную ориентацию?»       Повисла тишина, во время которой члены Акацки пытались вникнуть в суть письма, после чего послышался вежливый голос самого Орочимару:       — Боюсь, даже с моими знаниями я не совсем понял вопрос.       Конан внезапно хмыкнула и скрестила руки на груди.       — Эх, Орочимару, вот так исследуешь ты всё на свете, пытаешься найти секрет бессмертия, воссоздаёшь потерянные геномы — а в актуальные проблемы не попадаешь, — вздохнул Сасори со снисходительной улыбкой.       — И какие сейчас актуальные проблемы? — хищно улыбнулся Орочимару, явно задетый уколом.       — Ну вот биологически ты родился мужчиной, а мужчиной себя не ощущаешь или ощущаешь не всегда, — пояснил Сасори.       — То есть хуй есть, но ты его не чувствуешь, и наоборот? — недоуменно спросил Хидан. Сасори помахал ладонью в жесте, означающем, что он примерно прав.       Орочимару на всякий случай посмотрел в штаны.       — Он есть, и я его чувствую, можно мне просто побыть мужчиной?       — А поменяешь ты тело на женское, и что тогда? — вдруг спросил Итачи.       — Но я же останусь мужчиной, только в женском теле, — пожал плечами Орочимару.       — А вот это уже зовётся «трансгендерность», — поучительно заметил Сасори.       — Что за чушь? — прошипел Орочимару.       — Ну вот так, — безэмоционально отозвался Сасори. — Я вот вообще отказался от всех бесполезных атрибутов, то есть в теории я агендер, хотя это знание и бесполезно.       — Орочимару вполне может быть бигендером, если в разных телах будет выполнять разные роли, — заметила Конан. — Или небинарной персоной, если постоянно их смешивает.       — Удивляюсь твоей осведомлённости, — прошептал Нагато.       — Во время дождя часто накатывает скука, — объяснила Конан.       — Ладно, про гендер я понял, а что там ещё в вопросе? — Орочимару тряхнул головой.       — Твоя сексуальная ориентация, — вздохнул Мадара и достал откуда-то сигарету, после чего поджёг её крошечным Катоном.       Орочимару подумал пару секунд и ядовито улыбнулся:       — Учихасексуал.       — Отвратительно, — отозвался Итачи.       — Ага, — добавил даже не удивившийся Мадара.       — Ну хоть кто-то ответит мне взаимностью! — восторженно воскликнул Тоби.       — Так, минутку, — Дейдара повернулся к нему, — ты что, тоже Учиха, хм?       Тоби хихикнул и помахал ладонью в перчатке. Дейдара страдальчески застонал и уткнулся лицом в сложенные руки.       — Переходим к следующему вопросу, — объявил Мадара, — Юки Фукума спрашивает: «Какузу-сан, имея пять сердец, как вы умудряетесь быть таким бессердечным?»       Какузу устало вздохнул.       — И как я должен отвечать на этот вопрос?       — «Я такой мудак, потому что сердца у меня мудацкие», — предложил Хидан и заржал.       — Выдашь ещё что-нибудь подобное — я и твоё сердце заберу, — прорычал Какузу.       — И останешься мудаком, только ещё и бессмертным, хм, — заметил Дейдара.       — Как видим, наличие сердца не делает человека, так сказать, сердечным, — заметил Кисаме. — Взять хотя бы Сасори. У него из живого только сердце, но ему это не слишком помогло.       — А вдруг у него там не сердце? — предположил Итачи.       — А что? — не понял Кисаме.       — Если Сасори дерьмовый человек, — ухмыльнулся Белый Зецу, — значит, в капсуле…       — Скройся, — шикнул Мадара, и Белый Зецу провалился под пол, гадко хихикая.       — А если хуёвый, то… — Хидан не успел закончить, как Какузу впечатал его в парту мощным подзатыльником.       — В капсуле у Сасори-но-данны только чистая любовь к искусству, хм! — воскликнул Дейдара. — Только он ещё не понял, что истинное искусство — это взрыв!       Сасори посмотрел на него как на сумасшедшего и фыркнул.       — Если так хочется узнать, — Мадара достал следующее письмо, — можете прислать вопросы в редакцию, и возможно, что лет через двадцать мы снова соберёмся, чтобы ответить на этот бред. — Он глубоко затянулся почти истлевшей сигаретой и скользнул глазами по строчкам. — И вас снова спрашивают про накрашенные ногти, с каждого по одному быстрому ответу, зачем оно надо.       — Стильно, — мгновенно выкрикнул Дейдара.       — Бесполезно, — закатил глаза Сасори.       — Потому что я так сказал, — прошелестел Нагато.       — Аккуратно и красиво, — отозвалась Конан.       Пейны промолчали.       — Чтобы хоть что-то было не синим, — буркнул Кисаме.       — Сближает из-за командной работы, — проговорил Итачи.       — Длинные накрашенные ногти выглядят лучше простых, — усмехнулся Орочимару.       — А под перчатками вообще не видно, — похвастался Тоби.       — Да хрен его знает, — зевнул Хидан. — Начальник сказал — вот и вошкаемся.       — Помогает в случае чего отличать оторванные конечности и пришивать их нужным идиотам, — мрачно закончил Какузу.       — А я всегда крашу… — начал появившийся Белый Зецу, и все невольно напряглись. — Да шутка, мне красит Тоби, поэтому они розовые.       — Ну отлично, — смяв лист, Мадара отправил его в урну и достал следующее письмо. — Вопрос для Конан от Денко Рируко: «Конан-сан, расскажите о вашей нелёгкой жизни с Нагато и шестью Пейнами. Может, есть какие-то светлые моменты?»       Конан выдохнула, и в классе воцарилось тяжёлое молчание.       — Ты можешь, Конан, — тихо сказал Нагато. — Выговорись, легче станет.       Конан посмотрела на него немного неуверенно и вздохнула.       — Можно мне тоже сигарету? — обратилась она к Мадаре, и тот бросил ей пачку. Прикурив от лёгкого Катона Нагато, она бросила пачку обратно Мадаре, затянулась и выпустила дым. — Ну, начнём с того, что в деревню Дождя поставляют сотни трупов шиноби, на которых разведка собирает досье. Для каждого из путей Пейна нужно подходящее тело, имеющее предрасположенность к нужной технике, чтобы синхронизация была лучше. Для установки трубок чакры нужно сделать специальные проколы, а после ввести в них эти трубки. Трупы требуют ухода: мытья, медицинских техник и прочего — а ещё должны соответствовать стилю организации. И этим всем занимаюсь я одна, чтобы сохранить секрет риннегана Нагато. — Она затянулась в последний раз и выкинула недокуренную сигарету. — И они постоянно наблюдают за мной, к этому тоже нужно привыкнуть.       Повисло долгое молчание, которое тихо прервал Итачи:       — Ну, а светлые моменты есть?       Конан посмотрела на него, а после едва заметно улыбнулась.       — Когда каждое воскресенье Нагато останавливает дождь. И когда Кисаме предлагает постирать плащи вместо меня, аргументируя, что он всё равно собирался поплавать.       Итачи нахмурился и кивнул, а Кисаме неловко усмехнулся.       — Как мило с его стороны, — хмыкнул Мадара, глядя в следующее письмо. — Что ж, смотрим дальше. Вопрос от… — он наклонился к листку, вглядываясь в него, — свидетелей Ие… Иго… И-е-го-вых для Хидана.       — Вот же блядская херня, — мгновенно выругался тот.       — «Чем так привлекательна ваша…»       — Слушай, кончай, чувак, — Хидан даже снял с пальца кольцо и метнул его в Мадару. — Эти фанатики вообще отбитые, и я не собираюсь отвечать на их ебучие вопросы.       — Странно, что ты не в их рядах. — Какузу тихо хмыкнул.       — Это было обидно, между прочим, — насупился Хидан. — Ты говно с пальцем не равняй.       — Говно всё равно лучше, — подмигнул Белый Зецу, и Хидан оскалился на него.       — Тогда перейдём к более адекватным вопросам для более адекватных членов, — прервал их Мадара. — Вопрос от Джуго Хикишимы: «Совпадение ли то, что мечники Тумана так хорошо работают в паре с Итачи-саном? Или для этого есть определённые приёмы?»       — Счастливая случайность и харизма Итачи-сана, — без промедления ответил Кисаме и весело оскалился, глянув на Итачи.       — Просто удобное учиховское гендзюцу, — пробормотал тот и опустил лицо, стараясь спрятать слегка порозовевшие скулы за воротником. Кисаме искренне и открыто засмеялся.       — Наш клан был обречён, — тяжело вздохнув, покачал головой Мадара и начал зачитывать следующее письмо: — Вопрос от Сакурая Асуны: «Зецу — идеальная команда, которая действует как единое целое в прямом и переносном смысле, но часто их мнения разнятся. Как они справляются, когда один окончательно достал другого?»       — А я и не справляюсь! — сорванным голосом прокричал из-под учительской трибуны Чёрный Зецу. Взобравшись по Мадаре, он обнял его за плечи и положил голову ему на плечо. — Мадара, вот как ты мог так предать меня и прикрепить к этому тупому болтливому алоэ с примитивными замашками своего конченного любовника?       Брезгливо скривившись, Мадара пытался отодрать его от себя, но Чёрный Зецу цеплялся за него всё сильнее, пока Белый Зецу смеялся в голос, демонстрируя два ряда ровных белых зубов.       — Я читаю письмо, отвали, — рявкнул Мадара, хватая из коробки письмо, и начал громко зачитывать: — Вопрос от Камиширо Гакупо! «Мадара-сан, ловите ли вы флешбеки после своего эпохального слива в войне»?!       Последний слог оборвался, и только эхо звонко облетело весь класс. Мадара уставился на письмо.       — Там ещё про унитаз что-то, — добавил Чёрный Зецу, тоже глядя на лист бумаги.       Не говоря ни слова, Мадара смял письмо и сжёг его прямо в кулаке, после чего вытряхнул из него пепел.       — Ты — самый большой рояль в этой манге, — угрожающе тихо проговорил он, исподлобья глядя на Чёрного Зецу.       — Понял, ухожу, — быстро перебравшись на Белого Зецу, тот скрылся под полом.       Мадара тем временем закурил вторую сигарету и глянул в коробку с письмами.       — Радуйтесь, вопросов осталось не так много.       — Может, действительно, к чёрту их? — спросил Дейдара. — Взорвём коробку и скажем, что на все ответили.       — Искушаешь, — протянул Мадара и достал следующее письмо. — Вопрос от Нерими Аоками: «С кем из организации у вас сложились самые тёплые отношения, а кого вы ненавидите лютой ненавистью?»       — Тёплые отношения? — усмехнулся Сасори. — Надо же, какая важная вещь для сборища убийц и предателей.       — А разве со мной у вас не тёплые отношения, хм? — подмигнул Дейдара.       — Разве что в жарких спорах и… А так ты раздражаешь меня в той же степени, что и остальные. Лютой ненависти вы не достойны тем более, разве что Орочимару, и то много чести его скользкой персоне.       — Как славно, что наши мнения насчёт этого вопроса совпадают, — вкрадчиво ответил Орочимару, прожигая его взглядом, — потому что ваша разношёрстная и нудная компания была мне так противна, что пришлось её покинуть. Как жаль.       — А я лютой ненавистью ненавижу Учих, — заявил Дейдара, — но это вы и так знаете.       — Я тоже ненавижу, — ухмыльнулся Мадара.       — И я бы ненавидел, — тихо отозвался Итачи.       — Да ладно вам, Итачи-сан, — хмыкнул Кисаме, — как по мне, в Учихах нет ничего плохого. Вообще мне показалось, что вы все довольно забавные ребята, — он обернулся, глядя на задние парты и резервацию деревни Дождя.       — О, это пиздец как трогательно, но я вот вас всех ненавижу, потому что вы чёртовы еретики и заслуживаете сдохнуть во славу Джашина! — воскликнул Хидан.       — Меня вы все просто раздражаете, но ненавижу я всё-таки Хидана, — глухо проговорил Какузу.       — Вот это прямо от всех сердец было, Какузу, — ничуть не обидевшись и даже обрадовавшись, засмеялся Хидан и совсем по-дружески хлопнул Какузу по плечу. Тот посмотрел на него так, как будто собирался расчленить взглядом.       — Я считаю, что у нас с Дейдарой-семпаем были отличные тёплые отношения! — вклинился Тоби. — И с ребятками из деревни Дождя, и с моими дальними родственниками, и с Кисаме! Жаль только, что в конечном счёте я вас просто использовал, — закончил он изменившимся тоном и скучающе подпёр кулаком голову.       — Впрочем, ничего нового от ниндзя из деревни Листа, — заметил Сасори.       — Что ж, думаю, мне удалось сохранить с вами нейтральные отношения, потому что вы почти всегда были далеко от нас, — подала голос Конан.       — И были довольно исполнительными членами организации, — прошептал Нагато.       — Ну, знаете… — хмыкнул Хидан. — Будь я смертным, я б не хотел в случае неповиновения стать пирсингованным трупом, — он кивнул на сидящих Пейнов.       — Здесь было не так плохо, — отозвался Итачи.       — Ещё если бы биджу запечатывались быстрее и не приходилось находиться со всеми вами три дня без перерыва, — вздохнул Сасори. — А так скука, как и везде.       Никто больше ничего не говорил, и, довольно учтиво выждав пару мгновений, Мадара запустил руку в коробку.       — Что ж, думаю, мы можем наконец открыть последний конверт, — проговорил он с едва скрываемой в голосе радостью и достал ещё одно письмо.       — Надеюсь, там вопрос посерьёзнее, — с иронией заметил Дейдара.       Мадара расправил лист бумаги и зачитал:       — Вопрос от анонимного читателя: «Уважаемые члены Акацки! Мне хотелось бы рассказать о вас историю примерно на четыре тысячи слов, но у меня абсолютно нет идей. Не могли бы вы подкинуть парочку? Может, какие-то бытовые мелочи или забавные ситуации?»       Старые пластиковые часы над сломанной дверью щёлкнули, и стрелки указали ровно четыре часа. Вместе с этим, немного запаздывая, сработал звонок, разнося по заброшенной школе сигнал о том, что уроки, которые здесь уже давно не шли, окончены.       — Ох, я так сожалею, — Мадара расплылся в счастливой улыбке, — но наше время вышло. Боюсь, чтобы ответить на этот вопрос, придётся подождать ещё двадцать лет.       — Надеюсь, я успею умереть, чтобы не приходить сюда, — сказал Сасори, первым покидая класс, даже не спросив разрешения. Следом за ним вышли и все остальные, унося с собой ощущение полного непонимания происходящего и досады из-за потраченного времени.