Ритуал

Высокое ночное небо. Оранжевые фонари. Мокрый снег, падающий на лицо. Я хрипло дышал, глядя в темную бездну небосвода. Вытер лицо рукавом: ткань окрасилась в мутно-красный. Сначала тихо, а потом и громко, закашлявшись, я расхохотался. Все происходящее было так ужасно, и так смешно, что я не мог остановиться. Карма наверняка смеется надо мной так же, как и я над собой сейчас. ...Придерживая рукой голову, я тащился к станции метро, оставляя за собой дорожку из темных следов. Кровь капала рядом с черными проталинами, создавая причудливые узоры из маленьких красных кружков. Дойти до станции… сесть в поезд... А потом куда? “Ведь больше некуда идти…” — мрачно усмехнулся я в мыслях. Хотя я знаю одно место… К счастью, ехать недалеко. Я вышел на поверхность, перешел мост, и вот он: дом с обшарпанным, но когда-то величественным классическим фасадом. Бездна ночи все так же наблюдала за мной. Может, она ждет, когда я взбегу на мост и брошусь в холодные темные воды?.. Нет. Я ухмыльнулся и зашагал к двери парадной. Даже, несмотря на все это, я хотел жить. Ночь не дождется моей смерти. Может, его вообще сегодня нет… Я поднимаюсь и звоню дверь. Жду, перетаптываюсь с ноги на ногу на лестничной клетке. Наконец, мне открывают. — О, Сергей! — улыбается человек на пороге. Длинноволосый и худой, он одет, как сумасшедший волшебник с ярмарки: фиолетовый фрак, пышное жабо с золотой брошью, элегантные белые перчатки. Все это, собираясь в одно целое, вкупе с глубоким, пронзительным взором, которым он одаривал каждого, кто бы с ним ни заговаривал, составляло портрет загадочного, скрытного, умного и необъяснимо притягательного человека. — Неожиданно… вы проходите, проходите… — он решил впустить меня, увидев, в каком я состоянии?.. — Сделать вам чаю? — услужливо предлагает он. Я плюхаюсь в кресло и стараюсь выглядеть приличнее. — Да, пожалуйста… Он делает мне чай. Я отхлебываю с удовольствием. Когда я нахожусь в этом кабинете, я чувствую себя в безопасности. — Что случилось? — деликатно спрашивает мой психотерапевт, мягко улыбаясь. Я мотаю головой и делаю рукой жест, как будто все это неважно. В горле появляется комок. *** — … Вы уволены. — Что?... — я совершенно опешил. Несколько секунд молчания, и только дождь тихо стучал по стеклам. Сероватый дневной полумрак кабинета подчеркивал, словно заправский художник, затемненные контуры лица моего босса, взгляд которого пронзительной стрелой устремился прямо на меня. Так бывает, когда слышишь судьбоносные слова и не можешь поверить своим ушам, поверить, что сказанное — правда. Мир вокруг расплывается, а к коже приливает жар... Может, это адреналин, а, может, что-то еще… — Вы уволены, — повторил босс, спокойно, но чуть громче, угрюмо глядя исподлобья. Я чувствовал мощное давление, исходившее от него. Словно колонна огромного здания, возвышавшаяся над маленьким человеком, он навис надо мной. Услышанное постепенно начало доходить до мозга, и сердце, как будто на мгновение замершее, снова забилось. — Ааа… А можно узнать, что случилось? — тихо спросил я. Ноги окаменели и словно приклеились к ковру: я не в силах был сделать и шага. — Вы плохо влияете на коллег, — заявил босс безапелляционно, — вы слишком негативны. В беседах нередко повышаете голос, постоянно спорите… считаете себя намного лучше других, возносите себя на пьедестал. “О, мои десять лет опыта!”, “Судя по моему огромному опыту…”, “Нормальные люди такие вещи в работе не используют…” — процитировал босс с ноткой печали в голосе, — не слишком ли много на себя берете?.. Ну да ладно, не ребенок уже, сами понимаете… — Насчет голоса, это же было, когда… — охваченный чувством ужасной несправедливости, начал было я, но шеф одним взмахом руки остановил меня. — Не нужно объяснений. Второго шанса вы так все равно не получите. Пожалуйста, собирайте вещи… и до свидания. ...Я рассеянно смотрел в пространство, вспоминая неприятный эпизод. И каждый раз больно, как от тонких иголок, которые медленно-медленно вводят под кожу… — Вот так все и было, — сказал я со вздохом. С лица напротив на меня смотрели внимательные синие глаза, горевшие яркими огоньками на бледной коже. — Вы говорили, что это не всё, — ответил мне мой собеседник. Все звуки: его голос, шуршание ткани, скрип кресла и мое нервное постукивание ногой сливались в единую гармоничную полифонию. Мой нервный прерывистый тенор казался мне не к месту, но я еще не знал, что звучать диссонансом мне осталось недолго. — Вы говорили, что-то еще произошло, — продолжал расспрашивать меня мой психотерапевт, ненавязчиво, но настойчиво. Ох уж эта манера разговора… Его голос, переливавшийся, словно ниспадающий волнами чёрный бархат, обволакивал, убаюкивал, увлекал, как будто со мной проводили сеанс гипноза, а не психотерапии. — А… да-да, — я замешкался, продолжая перебирать сплетенные пальцы, — в тот день, когда меня уволили, я решил пойти развеяться вечером, а наутро приступить к поискам новой работы… вообще я байкер. Поэтому тем вечером я пошел в свой клуб... В клубе “Последняя миля” всегда кто-то тусовался, поэтому я рассчитывал найти кого-нибудь, кто поддержал бы меня. Уж мои братаны по мотоциклу-то обязательно нальют покрепче и похлопают по плечу. А дальше видно будет. В тот день небо изливалось проливным дождем на землю, деревья, асфальт, людей, как будто выплескивая накопившееся за солнечные деньки недовольство. Но стена воды, здравый смысл и меры безопасности не могли остановить меня, поэтому я оседлал свой байк. Мотор взревел. Я почувствовал облегчение и первые ростки чувства свободы, которое возникает, когда трясешься в автобусе, смотришь в бесконечную темноту окна ночного поезда, мчишь на авто по пустынной трассе... Хоть доехал я и без происшествий, но вымок насквозь. Мокрый, как тряпка (то же слово могло с успехом охарактеризовать и мое душевное состояние), я плюхнулся на ближайший стул у барной стойки. В погруженном в полумрак зале пахло сыростью, большинство столиков пустовало, в дальнем конце бесконечно оптимистичным зеленым светилась надпись: “Выход”. Хорошо бы и в жизни существовала такая дверь. Достаточно выйти в нее, чтобы разом решить все проблемы… В углу за столиком я заметил старого знакомого Серого. Отсалютовал ему с кислой улыбкой; но вместо приветствия он, увидев меня, почему-то отвел глаза. В недоумении я уставился на Серого, хотя тот продолжал делать вид, что не замечает меня. Наконец, Серый встал и зашагал ко мне, как-то неуклюже медленно и с мрачной миной на лице. Я почуял недоброе. Кто-то разбился? Кого-то бросила девушка? Нечем платить по кредиту?... — Привет, Мелкий… — неловко поздоровался Серый. Мелким меня прозвали из-за невысокого, по сравнению с остальными участниками клуба, роста. Да и я был поначалу застенчив, а потом, почувствовав рев мотора, осмелел и стал заслуженным “корешем” для остальных. Вот только теперь я чувствовал: что-то не так. — Слушай… — продолжал мяться Серый, стараясь не смотреть в глаза, — в общем… это… короче… не приходи больше в клуб, ясно? Я офигел. — Чего? — непроизвольно громкое восклицание само вырвалось из моего рта, и знакомое чувство несправедливости снова накрыло волной. Внутри все кипело. Но тут я меньше церемонился, чем недавно в кабинете босса. — С чего бы это? — злобно переспросил я под виноватый взгляд Серого. — Новая политика клуба, — вздохнул тот, — Гроза теперь глава… и он считает, мы должны принимать только своих. Как он сказал. Неформалов, бунтарей, вольных людей… в общем… ну не знаю, таких, как мы. А он сказал: ты белый воротничок. Не настоящий байкер. Гроза думает, что если мы байкеры, мы должны протестовать. Против системы. Ну это… понимаешь… я пытался тебя защитить, мол-де ты только для вида об закон обтираешься, а на самом деле у тебя душа байкерская… свободная… но спорить с Грозой… ну ты знаешь, — Серый только раз взглянул мне в глаза, и то лишь на миг. Он чувствовал себя виноватым, и я понимал его. Никому не захочется нарываться на гнев Грозы. Но одновременно с сочувствием во мне клокотала и злость. — Да чтоб вас всех… — раздосадованно ругнулся я. Серый развел руками. — Короче… мой тебе совет. Не суйся ты больше. Мало что ли байкеров? Вот “Свободные” — неплохая банда… да и я тоже подумываю свалить, — перешел на шепот Серый, — но немного погодя. Когда устаканится всё… Дальше говорить было не о чем. Я попрощался с Серым, кипя от гнева и отчаяния. На байк садиться совершенно расхотелось. Но также не хотелось, чтобы мою гончую прикарманил Гроза. Поэтому я перегнал байк на стоянку возле моего дома. На сей раз аккуратно, соблюдая правила дорожного движения… — То есть вас выгнали из клуба, — уточнил мой собеседник, тихо стуча по клавишам. — Да… — будучи не в восторге от воспоминаний, я подтвердил. — Мне было так паршиво… Я даже за пивом зайти не мог. Просто стоял на улице. Потом все-таки пошел домой, потому что замерз. Я отхлебнул чаю, дрожащими руками держа кружку. Даже кружка у этого парня интересная: с вытянутым носиком, гладкая блестящая поверхность, словно из перламутра, ловит блики света и создает из них мягкое матовое отражение. Внезапно мой психотерапевт улыбнулся, пока печатал. Наверное, подумал что-то свое: не мог же он читать мои мысли... — В тот вечер я позвонил отцу. Справился о здоровье… Обычно я очень редко звоню родителям. А тут… хотел услышать, что кому-то не плевать на меня, что ли. Пригласил их как-нибудь приехать… Девушке не звонил: стыдно было признаться во всем. Мы с ней познакомились на ночных гонках, представляете?.. Я стою на старте и вижу ее в толпе. Смотрим друг на друга… Потом она подходит, вся такая красивая, в маленькой кожаной курточке и джинсах… и спрашивает: “А можно поехать с тобой?” И я говорю: “Да…” — И это все, что с вами случилось? — прервал меня мой собеседник. — Нееет… — я устало хмыкнул, — дальше — больше… Я начал искать работу. Чаще звонил родителям… хотел увидеться с Мирой (моей девушкой), но она все писала: “Занята, занята…” Я не навязывался: знаю, что у нее работа напряжная — врачом — и все ждал, когда она мне сама напишет. Но она совсем перестала мне отвечать, и я забеспокоился. Думаю, мало ли что… может, лежит где-то без сознания… и я решил к ней поехать, сколько можно уже, надо увидеться. Поднялся в квартиру… Позвонил в звонок… Из-за двери послышалось шуршание, затем щелкнул замок, и на пороге показалась заспанная девушка. — Мира!.. — выдохнул я. Я уже собрался было зайти и обнять её, но она неожиданно придержала дверь. Я недоуменно уставился на неё. — Мира… в чем дело? — спросил я напористо, попытавшись снова открыть дверь и опять столкнувшись с внезапным сопротивлением. — Серёжа… сейчас не время. Лучше уйди. — Мира! Кто там?.. — послышался мужской голос из квартиры. Я похолодел. — Кто там у тебя? — спросил я неожиданно спокойным тоном. Мира глядела на меня неодобрительно. — Что происходит? — чувствуя закипающую внутри ярость, я резко дернул дверь. Немного не рассчитал силу: Мира ударилась локтем об угол шкафа и громко охнула, схватившись за ушибленное место. А из глубины квартиры в коридоре появился... Мой лучший друг, байкер Лёха. Не разлей вода с четвертого класса. Все местные переулки, урны и переходы я помнил, как родные, по тем временам, когда мы с оравой мальчишек носились по этим “достопримечательностям” и были счастливы, как никогда. Не нужна была ни Мира… ни родители… А потом мы выросли… Я учился, а Лёша гулял, ходил по клубам, гонял на байке… Потом настала пора взрослеть. Мы оба обзавелись работой, девушками (причем, у меня была первая, а у Алексея - десятая), своими жизнями, но продолжали общаться. Однажды Алексей затащил меня в клуб, и я тоже начал гонять… И теперь он увел у меня девушку. Алексей посуровел, увидев расстроенную Миру, потирающую локоть. — Ты что сделал? — он прикрикнул на меня, — совсем того? Девушку бить... — Да пошёл ты! Урод! — рявкнул я, глядя в глаза этому придурку. Все годы дружбы, все чувства, все “братья навек” рассыпались в один миг. — Ты че? Совсем страх потерял, а? — он угрожающе двинулся на меня, и я приготовился к удару, но удара не последовало. Алексей остановился прямо передо мной, очень близко, тяжело дыша, подавляя желание врезать мне прямо сейчас. Я это чувствовал, но и виду не подал, что испугался. — Да ниче! — воскликнул я, — что это за дерьмо, а?! Предал меня, просто так, а?! Ради этой шлюхи?! Да я… Я не договорил. Смачный удар прилетел мне в зубы, и я полетел на холодный пол лестничной клетки. Голова загудела, рот наполнился солоноватым. Стараясь сделать так, чтобы мир не шатался, я сплюнул. Уперся руками об пол и попытался подняться. Подсознание сигнализировало по всем каналам: надо убегать. Но я был слишком зол, отчаян и потерян, чтобы отступать. — Еще вякнешь — пожалеешь, — прошипел Алексей, нависая надо мной, словно скала. Я хотел врезать ему, но не мог. Надо было больше на бокс ходить… — Мира давно хотела от тебя уйти, — сказал Алексей уже спокойнее, — Просто боялась сказать. И правильно, тварь ты такая. Она рассказала, как вы жили. Посмотри на себя, ты ж неадекватный, тебе лечиться надо! Мира, иди сюда. Она подошла к своему защитнику, взяла его за руку и одарила меня гневным и даже торжествующим взглядом. Я вытер рот рукавом и стоял, согнувшись и держась за голову. Как мило: Мира ушла к предателю и видит в нем своего принца на белом коне, единственного и неповторимого. Я захохотал, но получился только хриплый кашель, перемежаемый смешками. — Че ты ржешь, мразь? — Алексей снова обратил на меня внимание, и я поспешил превратить смех в кашель. — Да ниче… Идите в жопу… Пока, — я откашлялся. Развернулся. Держась за перила, поплелся по лестнице. В нос бил запах курева, я кашлял, запинался, но наконец-то спустился… — И вот, — грустно подытожил я, отхлебывая чай, — я здесь. Психотерапевт задумчиво поглядел куда-то на потолок. Потом на меня. Он хотел было задать вопрос, но в моем кармане завибрировал телефон. — Извините… отвечу… — пробормотал я, и мой собеседник понимающе кивнул. — Дa, алло… — Добрый вечер… — послышался в трубке уставший женский голос. — Наумов Сергей… это вы? — Да, а кто спрашивает? — Извините… Наумова Ольга Ивановна и Наумов Вячеслав Анатольевич — ваши родители? — Да, а что случилось? — Извините… на трассе К-64 авария… водитель “Мерседеса” потерял управление и врезался им прямо в бок… в общем, не спасли...все трое погибли. — Это же какая-то шутка, да? — Нет… извините… позвоните завтра в морг Н.: тела отвезут туда. До свидания… В трубке послышались короткие гудки. Краем глаза заметив нотку печали, промелькнувшую в глазах моего собеседника, я лихорадочно набрал номер отца. Не доступен. Номер матери. Не доступен. Еще раз. Номер отца. Не доступен… — Я… эээ… — я попытался что-то сказать, но грудь сковало так, что я не мог дышать. Я закашлялся. Еще пара секунд, и напряжение внезапно ушло, появилось даже чувство легкого удовлетворения, как бывает после хорошего ужина или теплой сауны… Чудеса! Только что ведь кашлем заходился… Мой собеседник молча поднялся и положил мне руку на плечо. Холодная… — Соболезную. — Спасибо... — глухо прошептал я. Что-то здесь было не так. — Как? Как вы узнали? — Все равно не поверите, — мой психотерапевт лишь усмехнулся в ответ. Но это было уже неважно… Чувство удовлетворения прошло, сменившись тяжестью в груди. Эмоции нахлынули с новой силой и обрушились, словно цунами на беззащитный город. — Родители умерли… Девушка ушла… лучший друг предал...уволили… да что я за человек такой! Всё. Я не выдержал и поспешил прикрыть глаза ладонью. Остановиться я не мог, и сидел, медленно пожираемый холодным огнем. Несколько секунд мы провели так. Тихо. Наконец, я пришел в себя и сумел выдавить несколько слов. — Ничего, ничего… — сказал я так, как будто это все было неважно, — я буду… сумею… как-нибудь… Я не закончил. Мои слова опять прервал комок в горле. — Но вы теперь свободны, — ответил мой собеседник. — В смысле? — Свободны, — продолжал он, — вас теперь ничто не держит, вы один… — О чем это вы… — Всё будет хорошо, запомните… всё образуется, — сказал он мягко. Ответить я не успел. Далее произошло нечто такое, что я до сих пор не могу описать. Может, когда-нибудь осознаю… Это было странно. Больно. Сначала я подумал, что плечо просто зудит. Захотел почесать, поднял было руку, но ее стальной хваткой перехватили холодные пальцы и так и оставили держать на весу. Зуд в плече все усиливался, и я осознал в этом ощущении тупую боль, которая становилась все сильнее, сильнее, сильнее, по нарастающей… Я хотел было закричать, но рот предусмотрительно зажали все те же пальцы. Боль была адская, я корчился и извивался от жара. Мысли путались. Я думал, что сойду с ума… В какой-то момент боль стала сходить на нет, сменяясь ощущением необъяснимого наслаждения. Катарсиса. Мой психотерапевт, который, конечно же, не был психотерапевтом, а чем-то неизвестным и даже опасным, вытер губы рукавом. Мне показалось, что его глаза поменяли цвет с ярко-красного на обычный светло-голубой, хотя, может, очередное видение, порожденное бредом... Еще пять минут назад я плакал от горя, а теперь чувствовал себя так, как будто никакого горя и в помине не было. За спиной словно выросли крылья, я хотел лететь, бежать вперед, прыгать, бегать, скакать; исчезло чувство опасности: я всесилен и мог бы сделать, что угодно; по отношению к человеку - то есть, нет, к вампиру - который меня обратил, я не испытывал страха или ненависти, а только лишь уважение, ощущая физически невидимую нить, которая связывала нас. Почему-то было чувство, что мой собеседник выше меня по… рангу, ощущение, необъяснимое для смертного. И одновременно со всем хорошим пришла и… жажда. Я нутром понимал, чего я хотел, объяснять было не нужно. Мой спаситель, который, пока я приходил в себя, рылся где-то в шкафу и, обнаружив искомое, бросил мне это. Пакет с кровью. Я жадно откупорил клапан на трубочке и начал пить. Только немного погодя с виноватым видом я поднял глаза на моего спасителя. — А Вы как… — Ничего, — оборвал он меня на полуслове, — Давно уже ничего… Он выглядел совершенно нормально, как и несколько минут назад, и мог спокойно сойти за обычного человека, что он и делал… Мне показалось, что я увидел опасного, бесчеловечного хищника, когда взглянул в красные глаза. Существо, готовое пожирать и уничтожать. Монстра. — Приходите на следующей неделе, — наконец, сказал мой терапевт, — я все расскажу и покажу… Если вдруг задумали не прийти, не пытайтесь увиливать, я вас найду, — он усмехнулся. — А как вы нашли меня… почему я?.. — жажда сменилась ясностью мыслей, — как… Мой собеседник с улыбкой поднял руку, и я замолчал. — Я давно уже работаю здесь. Мы, вампиры, ищем таких людей, как вы, одиноких, неординарных, сильных… Чтобы пополнить наши ряды. Сейчас в мире осталось мало вампиров, так что нам нужно сохранять баланс. Иначе наш род вымрет. А, хоть мы и монстры, — он снова усмехнулся, — я этого не хочу. Больше - в следующий раз. Идите домой, возьмите еще кровь… — он протянул мне пакет, — делайте, что захотите… но помните, для остальных вы все еще обычный человек. Он улыбнулся мне в последний раз, и мы попрощались. Я задумчиво шагал по пустынному ночному Санкт-Петербургу и улыбался про себя. В один момент меня вырвали из объятий разъедающей душу, словно ржавчина, грусти. Я всегда чувствовал, что чего-то в моей жизни недоставало, и вот оно. Моя истинная суть, наконец, со мной.