Пролог.
Молодая девушка, с прозвищем «Чёрная Королева» стояла на небольшом балконе, наблюдая за звёздами и докуривая последнюю сигарету. Звали её Екатерина, или же Катя для более близких знакомых, которые были достаточно заинтересованы дружбой. Хотя порой роль довольно загадочной личности заходила слишком далеко, отбивая желания разговаривать на отвлечённые темы. В последнее время, она была прославлена частыми предательствами и не самыми адекватными действиями. Главные создатели творческого проекта уже неоднократно намекали, что такими «шуточками» она тупо вылетит и ей оборвут все связи. После чего, пришлось залечь на дно и ожидать, когда все успокоятся и простят. Ей казалось, что прошло много времени со знакомства с людьми, находящиеся буквально за стеной. Да, до важных мероприятий оставалось совсем немного, пару недель, и поселиться в разных домах по 5-6 человек, почти в глуши было «замечательной» затеей. Постоянные крики птиц, шумные соседи и каждый день борьба за ванную комнату и бутерброды в холодильники были отнюдь неприятной рутиной. Многие были хорошими собеседниками, даже друзьями. Хотя иногда их можно было пересчитать по пальцам. В основном, они довольно понимающе относились к проблемам с психикой. Всё стало только хуже когда Максим принёс алкоголь… Рутина превратилась в замечательное времяпрепровождение в кругу друзей. Но только для них… Но не для единственной девушке в доме. Все веселились и шутили… А она готовила действительно приятную и унизительную месть. Внезапно всё стихло, даже потух свет из других комнат. — Всё отрубились? Забавно, только 9 вечера… — Слова были как обычно наполнены циничностью. Всё таки, последние два года были далеко не сахаром. Завывающий ветер и яркие белые вспышки вдалеке давали точное определение начала грозы. Шум листвы и тёмные тучи в относительно светлую ночь были приятными и успокаивающими… Тяжёлая работа и частые разъезды между городами утомляли, к тому же не было того человека, который успокаивал от стресса. Немного погодя, последний бодрствующий человек ушёл в свои покои, даже не осознавая каким же весёлым будет следующий день…***
Утро было поистине весёлым. Шум с первого этажа разбудил практически всех. Лица почти всех пробудившихся были одинаковыми: злыми, недовольными и сонными настолько, что если бы поставили рядом с ними молоко, оно бы моментально скисло… Лишь один человек отличался от этой массы… Зачинщик. Даниэль стоял со странным выражением лица и смотрел под кресло… От того несло перегаром и виски, да и внешний вид показывал, что у него была крайне весёлая ночка. Выражение лица было крайне странным, нечто среднее между задумчивостью и глупой улыбкой. Когда показался серый хвост и агрессивная мордочка, до всех моментально дошло: Он пьян и притащил с улицы кошку… Всё вокруг было перевёрнуто вверх дном, а на стенах были царапины от когтей. Особенно трясло Виктора, который лично красил стены, покупал мебель. Каждый раз, когда кто-то нарушал идеальный порядок, то готов он из кожи вон лез, но только бы найти виноватого. Дальнейшие события трудно было понять, так как многие начали его крыть матами и намеревалась драка. И после сотен извинений и попытки вытащить животное, все начали уходить либо дальше спать, либо на кухню готовить завтрак.***
Через четыре часа, Екатерина осталась одна во всём доме. Все сожители в лице Даниэля, Максима, Виктора были на своих делах. Пусть и всего на 6 часов, а то и больше, и лишь она одна была в отпуске. Пусть это и означало одиночество и долгожданную тишину, но нельзя терять время. Список дел до возвращения людей был внушительным: — Установить видеокамеры. — Спрятать большинство продуктов, кроме алкоголя. — Опрыскать комнату сильным афродизиаком. — Оставить алкоголь. Проблемы с выполнением были довольно внушительными. Сначала пошёл дождь, явно не прогнозируемый синоптиками. Из-за чего пришлось заказывать большое количество алкоголя прямо в дом. Доставщик смотрел с непониманием, но явно не хотел об этом напрямую говорить. Екатерина лишь посмотрела на него с надеждой, строя вид нежной овечки. Одним из самых сложных этапов оказалась настройка камер. Рост был слишком мал чтобы нормально устанавливать одну из камер на вершину шкафа, после чего она проклинала того умника, который умудрился сломать стремянку. После пришлось достаточно долго возиться с одним из ноутбуков, после чего ей показалось, что месть не стоит усилий, но мигом отмахнула эту мысль. Та припомнила им абсолютно всё, и останавливаться было крайне глупо. Дождь закончился, за окном уже был поздний вечер.Первый человек, который вернулся с работы это Максим. Он выглядел явно бодрым словно что-то ожидая… Моментально он сморщил нос и спросил: — Фак! Что это ещё за запах? — Не могу сказать, что я этого чувствую. И кстати, попросили передать это… — она протянула конверт со знакомым аккуратным почерком, —Догадываешься, что это значит? — Опять претензии от наших руководителей? Больно надо это читать… — Ну ладно, по крайней мере, содержание этого письма меня не касается… Екатерина достала свой ноутбук и ушла к себе в комнату, молясь, что она единственная у кого «заложен» нос от лёгкой простуды. Ей оставалось лишь надеяться, что её поведение не выдаст замыслы. После чего, она начала медленно попивать шампанское, настраивая ноутбук для подглядывания за происходящим. Но давайте вернёмся к другим героям. Завидев лежащий в коробке алкоголь, Максиму пришла в голову начать очередную пьянку до утра. Пока тот доставал дополнительный запас спиртного из своего мини-бара, остальные жители дома вернулись. Вторым человеком был один из хозяев жилища. Виктор Разгуляев. Он был одет в черную рубашку, которая почти висела из-за худощавого телосложения, и джинсы. На голове красовались неухоженные, черные волосы. Холодные зелёные глаза, осматривали помещение. Даниэль Сурин, второй по молодости человек, немного запинаясь, расслаблено осматривался в поисках вешалки. На нём как обычно были джинсы, и бежевый свитер. Видимо, ему захотелось подстричься, и он стал больше походить на девушку с короткими розовыми волосами. Опять же, вошёл один из самых странных людей. Долгое время он был из тех людей, имя которого не было известно, после чего ему придумали кличку «Желе» или «Желейка» из-за странного вида деятельности. Но, относительно недавно, стало известно его имя и фамилия. Михаил Антипенков. Сегодняшний образ был достаточно необычным: бежевый строгий костюм, коричневые туфли и монокль. Коричневые волосы были аккуратно уложены, даже не подавая признаков растрёпанности. Как обычно, он был радостным и улыбчивым, хотя многие знали, что это была лишь «маска». Пришёл и Алексей Шестериков. Как обычно, одежда красных, жёлтых оттенков, футболка и шорты. Глаза были холодные и голубые, что довольно часто притягивало особенно глупеньких девочек. Нейтральное лицо не выражало особенной заинтересованности в происходящем. Удивительно, но с основными жителями пришёл известный в своих кругах, коммунист. Smoon Fly или Т-щ Смун, как его называли многие знакомые, банально из-за незнания реального имени. Его внешний вид несколько… Отличался от привычного: тёмные брюки, тёмно-синяя рубашка, лёгкая куртка. Лицо было как обычно нейтральным, а тёмно-каштановые волосы были растрепаны. Кажется, что ему абсолютно не хотелось разговаривать… После того, как все поужинали и порассуждали о планах на будущее, началась настоящая вакханалия, которую никто не ожидал…***
–Щекотка может иметь и сексуальный подтекст, ты знаешь? Михаил лишь недовольно фыркнул в ответ. Даниэль усмехнулся и отпил ещё немного вина. –Налить тебе? –Я не пью. –Зря, зря… Брюнет действительно не пил, по праздникам разве что, и то не всегда. С Даниэлем всё обстояло иначе. Пил редко, но много, пьянел быстро и творил потом всякую дичь. Тогда, уже на втором бокале, его щёки заметно покраснели. Сделав очередной глоток, он с чрезмерным наслаждением вдохнул и выдохнул, отложив бокал. –Знакомый запах… Интересно, и где это только я мог его слышать?.. –Даниэль как-то странно хихикнул. Чуть отодвинув стул назад и устроившись поудобнее, он вытянул руки на столе и положил между них голову, соблазнительно выгнув при этом спину. Задравшийся свитер обнажил полоску белоснежной кожи на пояснице. –Ои, Виктор… –М? –поднял взгляд тот, до этого мрачно созерцавший пустую рюмку. –Помнишь, что я тебе про Святого Алагадду рассказывал? –Конечно, –уверенно кивнул Виктор. –Ты не закончил, кстати. –Ага. Ну так вот… Наблюдавший за ним Михаил внутренне (а может, и внешне) содрогнулся. Что бы там другие не говорили, он не считал себя геем, совсем нет, несмотря даже на свою миловидную мордашку. Но Даниэль выглядел слишком… просто слишком. Он даже не похож на парня, скорее на томбоя. Одним своим видом, а ещё больше –своим поведением (особенно в состоянии опьянения) он испытывал на прочность гетеросексуальность всех парней вокруг себя, и Михаил это испытание провалил, просто пока не признался в этом сам себе. Ещё пытаясь сопротивляться напору извращённых фантазий, медленно, но неумолимо вырисовывающихся в его голове, он отвернулся в другую сторону. Чуть поодаль Алексей, Максим и Смун сидели на старом, но надёжном и мягком диване перед плоским телевизором, по которому в очередной раз сходились в споре два священника сомнительного вида. Алекс и Смун –закадычные друзья, весьма интересующиеся (псевдо)наукой, и часть их малопонятного для непосвящённых разговора достигла ушей Желе: –Нет, погоди, ты неправильно понял… гипернейтронная плазма конвертируется в метафизическую аказуальную структуру, которая и порождает квазителепатические колебания в психическом поле, улавливаемые моим прибором. Это же элементарно! –Ни хрена подобного. Это… ну, понимаешь… блять!–воскликнул товарищ Смун, когда пробка открытого Максимом шампанского с хлопком устремилась ввысь. Алексей засмеялся: –Смотри, не развались тут от страха. –Ух, капиталистическая ты сучка… –Девочки, не ссорьтесь, лучше хлебните по рюмке, –быстро вклинился в разговор (а также в пустующую часть дивана между ними двумя) Максим с бутылкой в руках. –Хорошая идея, –задумчиво произнёс Смун. Михаил вновь повернулся к Даниэлю и Виктору –Даниэль всё ещё рассказывал что-то про немыслимых древних богов и суть вселенной. Он даже не пытался вслушаться и уловить нить их разговора, то для него всё равно, что силиться понять беседу Алекса и Смуна –бесполезно, всё равно ничего не получится. Не получалось также, несмотря на все старания и писк умирающего гетеросексуала где-то в отдалённой части мозга, не думать о Даниэле. Мысли всё лезли и лезли в мозг, и Михаил уже просто не мог сопротивляться. Его фантазии не принимали определённую форму –скорее ощущения и чувства, чем чёткие образы. Нежные и интимные прикосновения, поглаживания, страстные поцелуи и засосы на бледной коже… Он почувствовал, как его член поднимается, и, покраснев, отвернулся. Даниэль, словно сверхъестественным образом ощутив что-то, немного повернул голову, не прекращая говорить с Виктором –взгляд его голубых глаз скользнул сверху вниз по Желе и, на мгновение остановившись на промежности, вновь поднялся к глазам рыжего. Дани ухмыльнулся, перевёл фокус внимания на своего собеседника. Поняв, что свой стояк он не особо то и скрывает (к счастью, заметить его кроме Даниэля никто не мог), Миша, издав странный смущенный звук, заложил ногу за ногу и сложил руки на колени. –Всё в порядке? –спросил Виктор, отложив кусок вяленой рыбы и с интересом переметнув взгляд своих холодных глаз. –Да-а-а… Михаил потряс головой и встал (со стула, конечно же) вполоборота, чуть оттянув руками край длинной футболки вперёд, пытаясь скрыть выпирающий член. –Я пойду к себе, пожалуй… Устал что-то, пойду, прилягу… Вздремну часок и приду, хе-хе…***
–Эй, товарищ Шестериков, скажи-ка мне… как глубоко в твой зад войдёт эта бутылка? Ненадолго повисла абсолютная тишина. Была слышна православная ругань по телевизору, тихий перестук настенных часов и завывания ветра на улице. –Бутылка? Кто сказал бутылка? –загорелся энтузиазмом Даниэль, подняв голову. –Это не тебе, –хмыкнул сказал Виктор, и розововолосый вновь поник. Алексей, тем временем, скрестил руки на груди, нахмурив брови. –Товарищ, это же чисто теоретический вопрос, ведь так? Смун уверенно кивнул. –В таком случае… Какова длина прямой кишки человека? –Пятнадцать-шестнадцать сантиметров! –выкрикнул Даниэль, хлопнув по столу. –А длина бутылки? –спросил Смун, аж спрыгнув с дивана и вопросительно уставившись на Максима. Тот был умным парнем, и, кажется, уже начал понимать, к чему дело клонит. Странный запах (особенно он), собственные непристойные мысли, теперь вот это… –На глаз –сантиметров тридцать, –предположил Алексей, почесав подбородок, –нужны более точные инструменты. Или?.. А, ладно! Тридцать сантиметров… Нет, точно! Тридцать сантиметров и пять миллиметров! –Знаете… –несмотря на противоестественный интерес, закипавший в штанах, медленно проговорил Максим. Его адамово яблоко испуганно подпрыгнуло, –Я вдруг понял, что мы… У нас хлеб кончился! Я, пожалуй, схожу за ним, никто не против? Нет? Вот и хорошо, вот ихо-ро-шо… Он поставил бутылку, осторожно встал с дивана, направился в прихожую. Его скорый и резкий уход никто, казалось бы, и не заметил. –Хм… Тогда, я полагаю, эта бутылка войдёт в меня на… вплоть до того самого места, в котором горлышко её расширяется. Дальше не пройдёт, моё отверстие не так хорошо разработано, как у Вас, мой дорогой товарищ. –Э, это у меня очко больше разработано?! Слышь, ты, пендос, да твоё очко столько бутылок повидало, что по сравнению с моим… –То есть Вы признаёте, что какое-то количество бутылок Ваш зад всё же уже повидал? –Алексей скрестил руки на груди и ухмыльнулся. Смун не стал ничего отвечать. То есть, он хотел –раскрыл рот и готовился уже начать гневную тираду, но остановился, так ничего и не сказав. Вместо этого, на его лице растянулась злорадная улыбка. –Знаешь… А давай проверим. –Проверим? –Ага. Кому глубже войдёт, у того очко больше и разработано, тот, ну, и пидор, так сказать… Алексей моргнул несколько раз. –А давай. Виктор не обращал на них почти никакого внимания, будучи погружённым в раздумья –да и Смун с Алексом, кажется, уже перестали замечать его и Даниэля. Вздохнув и выпив ещё немного высокоградусной водки (опьянеть всё никак не получалось), он с кряхтением встал из-за стола. –И-и-и, в общем, Ксахтаб-Ан’аксф такой типа «Э, слыш!» и… Эи, ты куда? Тоже спа-ать пошёл? –Даниэль явно был раздосадован его скорым уходом. Он поднял голову и возмущённо на него посмотрел. Виктор лишь обошёл стол и подошёл к розововолосому. Его лицо, обыкновенно хмурое, смягчилось, и он чуть наклонился к недоумевающему Даниэлю. Мгновение спустя он поцеловал его –почти что воздушный поцелуй, лёгкое касание губ: такие обычно оставляют на губах своих жён и мужей, когда страсть и напор уже не нужны для выражения любви, когда это и так понятно. –Ч-чего? Виктор улыбнулся, впервые за этот вечер. –Я скоро вернусь. Покурю и всё. Он ушёл куда-то в сторону восточного крыла, на балкон, оставив Даниэля в полнейшей растерянности. Просидев так ещё несколько минут, парень вскочил со стула и, чуть пошатываясь, решительно направился за ним.***
Михаил тяжело дышал. Забыв даже запереть за собой дверь комнаты, он вбежал в туалет и, в очередной раз тяжело вздохнув… –Блять. …быстро снял ремень и отбросил его куда-то в сторону… –Пиздец. …расстегнул штаны… –Вот так и умирают натуралы. Не с грохотом, а дроча в туалете. …его рука двинулась к промежности, но остановилась. –Чёрт. Я ведь… Блять. Блять. Н-ну, первый раз не пидорас, так сказать… …и он взялся за дело.***
Виктор стоял на балконе, опершись о поручень, и разглядывал причудливо танцующих у лампы мотыльков. Услышав шаги позади себя, он произнёс, не оборачиваясь: –Тут холодно. Замёрзнёшь. –Ты во-о-обще в одной футболке, я-то хоть в свитере... Парень мрачно усмехнулся и продолжил многозначительно смотреть вдаль. –Ты даже сигареты не взял. Просто сбежал от меня. –Ага. –Ну и зачем, м? Хочешь потрахаться, так бы и сказал, ты же меня зна-ешь. К чему это всё… –Т-с-с. Я тут романтика из себя пытаюсь строить, а ты… –он с шутливым разочарованием покачал головой. Даниэль постоял немного на пороге с недовольным выражением лица, но всё же подошёл ближе и, трясясь от холода, и встал рядом. –У-у-у… Так зна-а-ачит, ты у нас высокими чувствами руководствуешься? –Ага. –И ты меня любишь? –проворковал он с улыбкой, пододвинувшись поближе и вытянув шею, пытаясь быть лицом Виктора на одном уровне. –Ага. –У-у-у… Ну, это вроде как взаимно, вроде… А-а-а-а, прости-и, выпила много и голова болит, не могу думать. –Да ничего. У меня самого голова сегодня побаливает… Сейчас, правда, немного полегче стало. –Угу. Какое-то время они молчали. Откуда-то издали слышался стрекот кузнечиков и тяжёлый индустриальный шум –звон металла, рёв двигателей, ругань рабочих… Интересно, кто вообще согласился бы работать в такой поздний час, да ещё в такой глуши? Наконец, нежный голосок Сурина нарушил тишину. –Мне холодно. Пойдём в мою комнату. –В твою? –Ага. Я знаю один очень хороший способ разогреться.***
–Как говорил однажды мой дед, Максим… –«Первый раз не пидорас», ага. Рассказывал уже. Ты там скоро? –Скоро моя РККА войдёт в твой Будапешт~ Алексей старался относиться к этому по-философски –алкогольное опьянение этому способствовало ещё как. Подумаешь, подставить свой тыл под удар, всего разочек же! Всё ради науки, всё только в рамках эксперимента! Но вдруг он понял, что что-то не так. –Эй, п-погоди-ка, мы же речи не вели про… ах, блять! И РККА Смуна действительно вошла в его Будапешт. Проясняя ситуацию… Алексей стоял на коленях, опёршись руками о столик. Его туловище пребывало в почти что горизонтальном положении, но он чуть выгибался вверх. Шорты и трусы спустил вниз, естественно. Идеальная поза для проникновения через задний ход –на это расчёт и был сделан. Правда, Товарищ Смун решил немного повременить с бутылкой… –Т-ты какого хера тут вытворяешь? –Я просто решил, что бутылка будет для тебя слишком жёсткой, в первый-то раз. Вот и… вставил кое-то поменьше и помягче, –он властно взял Алексея за талию и продвинулся вперёд, от чего тот издал какой-то странный звук, нечто среднее между стоном боли и стоном наслаждения. –Всё равно больно, с-сука! –Ну ничего, ничего. С бутылкой ещё больнее было бы. Был у нас в колхозе один паренёк… Он сделал ещё несколько движений, от чего Шестериков застонал вновь. К счастью, Смун использовал смазку перед первым заходом, так что всё действительно было не так больно, как могло бы быть. Алексей, ах, Алексей… Что можно про него сказать? Всё это время он твёрдо считал себя натуралом, но Смун, кажется, был намерен его переубедить. Сам же Товарищ Коммунист в этом плане был менее определён, и не видел ничего плохого в сношениях с красивыми и женственными мальчиками. Алексей таковым не был, но что поделать, афродизиак творит чудеса… С каждым толчком Смуна, постепенно набиравшего скорость, его член проходил всё дальше и дальше, всё больше расширяя задний проход очкастого. Тот закусил губу, отчаянно пытаясь не стонать –теперь уже больше от наслаждения, чем от боли. И, в отличие от своего дражайшего приятеля, он был не настолько пьян, чтобы забыть о других людях, вроде как ещё не покинувших этот дом. –Вдруг нас… –…Услышат? За… Забей… Ох! Тринадцатое февраля всё ближе и ближе! –Какого х-хрена ты нес- В этот момент Смун издал такой стон, которому позавидовал бы сам Билли Херрингтон, одновременно с этим его немаленький член протолкнулся на максимальную глубину, выплеснув поток семени в недра Алексея. Наступила почти идеальная тишина –слышалось лишь тяжёлое дыхание обеих, тиканье часов да священническая брань по телевизору. –А у тебя стоит… Понравилось, всё таки? –Ты… Т-ты! Смун лишь рассмеялся и вышел из него; часть спермы вылилась, испачкав бельё Алексея. –Эй, Лёх, ты что, не кончил? –А сам как думаешь? Смун задумчиво покачал головой. –Странно, вроде до простаты должно было достать… Шестериков шокировано перевернулся и опёрся о стол спиной. Зад адски болел, но… Ему понравилось. –У-ублюдок. Пиздец… Я ведь… Я… –Т-с-с, –Смун снял с себя кожанку, откинув её на диван, и так же быстро избавился от футболки, полностью обнажив своё, в общем-то довольно подтянутое, но не мускулистое, а скорее поджарое, тело, –Раз уж ты так и не кончил… Можем повторить.***
Они зашли в комнату –не особо примечательную, маленькую комнатку, из мебели в которой можно перечислить разве что столом и парой стульев у окна напротив двери, комод и тумбочку там же и довольно широкую незаправленную кровать, с пододеяльником и подушкой розового цвета. На тумбочке стояла –или лежала? –милейшая подушка в виде какой-то анимешной девочки в чиби-стиле, одетой в доспехи. На столе же, помимо кучи бумаг, книг и прочего, стоял солидного вида ноутбук. Даниэль сразу же бросился под одеяло, завернувшись в него, словно гусеница в кокон. –Ви-и-иктор. Распутай меня. Тот, молча улыбаясь, подкрался ближе и взялся за край. –Может быть ты как-нибудь сам? –Не-а. Так не интересно. –Ну хорошо… Он резко потянул на себя. Кротко вскрикнув, Даниэль свалился на пол, прихватив с собой само одеяло, подушки и Разгулева в том числе. –А-а-а… Больно! –Ну, ты мог просто скинуть одеяло сам, как я и предлагал… Даниэль издал какой-то странный звук, нечто среднее между «ьеьаъ» и «мъъыъу», и с каким-то недовольством уткнулся Виктору в грудь. Так прошли ещё несколько минут –они просто лежали в обнимку, в абсолютной тишине, изредка прерываемой вздохами обоих.***
Именно в этот момент Михаил вспомнил, что его комната была в другом крыле здания. Ну, а Михаил… Антипенков боялся даже пошевелиться или вдохнуть. Парень, во имя которого унитаз окропило его семя, был прямо здесь, за незапертой, но закрытой дверью, и был здесь с другим. Нет, Михаил не чувствовал ревность –его действия продиктованы были только мимолётным желанием, даже не влюблённостью –скорее страх от того, что его могут найти. Найти и узнать, что он только что сделал. И ведь самое поганое –другого выхода-то у него и нет. Буквально. Единственная дверь из туалета вела в крохотную комнату, выйти из которой будучи незамеченным невозможно. Шанс только один –тихо прокрасться мимо, когда Даниэль и Виктор заснут. Но что-то подсказывало ему, что до самого утра это вряд ли произойдёт… Да и гарантии того, что никто из них так и не решит посетить уборную или принять душ за ночь и утро довольно малы.***
Они поцеловались. Губы Виктора —сухие и немного потрескавшиеся, на вкус как виски (да и сам он им уже пах, не очень сильно, но всё же узнаваемо и немного настойчиво; Даниэлю это нравилось еще как). Губы Сурина —в неяркой помаде, скорее гигиенической, нежели косметической, они мягкие и упругие, со вкусом, кажется, белого шоколада, ванили и дешёвого вина. У Виктора в поцелуях был малый опыт —в отличие от Даниэля, естественно. Тот сомкнул руки за головой своего новоявленного партнёра, искусно орудуя язычком и прижавшись к нему всем телом. Розововолосый ахнул, когда холодные руки Разгуляева легли на его талию, поднялись, пройдясь по рёбрам и задрав кофту. Игриво хихикнув, Даниэль откинулся назад, рухнув на кровать. Виктор последовал за ним, и они продолжили поцелуй. —Н-ниже... Разгуляев усмехнулся и сошёл вниз, нежно коснувшись губами верха его живота, а после, оставляя на шелковистой коже нежные поцелуи, пройдясь до пупка, он погрузил язык в его углубление, заставив Даниэля выгнуть спину и испустить сладостный стон. —Тебе нравится? —А как же? —шумно выдохнул он, запустивший пальцы в волосы Виктора, —Задержись тут подольше, а?
***
Михаил, что уже стало обыденно для того вечера, тяжело дышал. От еле слышимых из-за закрытой двери стонов Даниэля его достоинство вновь наливалось кровью, но парень упорно сопротивлялся зову плоти, стремясь охладить разум и начать думать головой. Что же делать? Как отсюда выбраться? От безысходности хотелось выть, но выход и вправду был лишь один —дождаться, пока все заснут и тихо уйти. Об остальных вариантах Михаил старался не думать вовсе —особенно о не такой уж невероятной перспективе того, что кто-нибудь из них мог просто-напросто захотеть справить нужду и войти. А пока... пока нужно было оттереть все следы того, чем он тут занимался. Тем не менее, кое-что помешало Михаилу это сделать. Дверь открылась.***
Товарищ Leatherman хищно улыбнулся в предвкушении. Алексей даже чувствовал что-то навроде зависти: нет, человеком полным он, конечно, не был, скорее даже наоборот –но именно это его и не устраивало. Мускулы Смуна же вызывали в нём определённые… волнения. Особенно в области паха. –Сам разденешься или… –Давай ты лучше. Член Шестерикова стоял, стоял уже давно, слово ирландская каменная башня, древняя как мир, вознёсшая свой шпиль к небу ещё в те времена, когда Король Артур был лепечущим младенцем в колыбели. А бравый воин Рабоче-крестьянской Красной армии Смуна и не собирался сдаваться: словно под Осовецом, он вновь наливался силой и поднимался, готовясь принять последний –на сегодня –бой. Мощные руки довольно ухмыляющегося коммуниста скользнули к телу очкастого, мягко прошлись по его рёбрам, снимая футболку. Тот послушно поднял руки, одновременно пытаясь снять с себя спущенные шорты и боксёры –в конце концов, у него это получилось. Избавившись от футболки, тот не спеша снял очки, положив их на столик. –Мы так и будем, прямо на полу? –Именно, мой дорогой… Алексей чуть переместился, прислонив спину к дивану –в конце концов, утыкаться спиной в ребро стола не очень-то приятно. Смун последовал за ним. Он опустил свою голову к промежности Алексея, уже готовясь заглотить его достоинство, но… Вдруг поднял взгляд, посмотрев на Алексея с какой-то полубезумной ухмылкой, остановившись всего в нескольких сантиметров от его члена. –Знаешь, мне вдруг на ум пришла охеренная идея. –Какая? –неудовлетворённо простонал тот. Кажется, ещё вот-вот, и он сам кончит от возбуждения, даже без всякой стимуляции. –Ты должен этого добиться. Оргазма. Он быстро поднялся, грубовато оттолкнувшись прямо от Алексея и заставив того испустить очередной стон, и принял горделивую позу, упёршись руками в бока. –Ты какого хуя опять… –Сразись со мной! Победи своего Dungeon Master’а, сделай его своим fucking slave, заставь его отсосать тебе! Или проиграй, и отсоси у него сам! Вновь повисло молчание. –Ебанутый. И, на удивление, Алексей победил. Впрочем, суть предложенного Смуном испытания была не совсем такой, как можно было подумать. Чистое мужское единоборство он решил оставить для противника посильнее. Битва же с Шестериковым заключалась в… мастурбации на скорость. Тут то Товарищ и подложил сам себе свинью –в отличие от него, уже порядочно возбуждённому Алексею было не так трудно достичь оргазма, как ему, только что кончившему. Таким образом… Запах пота смешался с крепким запахом алкоголя и настойчивым ароматом афродизиака во что-то невообразимое, дурманящие разум. Алексею этот запах нравился. Подобно королю жестоких и древних времён, он восседал на диване, широко расставив ноги и запрокинув голову от удовольствия. Смун стоял на коленях подле него, и честно выполнял свои slave’cкие обязанности, профессионально и с явно видимым удовольствием орудуя губами и язычком, беря в плотное окружение ирландскую башню своего худощавого мастера чуть более чем полностью, почти касаясь губами его выбритого лобка. Стоял бы кто-нибудь на крыльце дома –непременно бы до него дошли стоны Алексея, и так раздававшиеся почти на весь дом. И вот, наконец, пришло время –тело Алексея резко содрогнулось, мышцы напряглись. Несколькими прерывистыми толчками он опустошил свой боеприпас, и Товарищ Смун едва ли не подавился от обрушившегося на его глотку потока, и тут же отпрянул от своего господина, уже надумывая сплюнуть… но всё же решил сглотнуть. Голова Алексея кипела, мысли мешались и путались, тело отказывалось слушаться, после второго-то оргазма почти подряд. Впрочем, он всё же нашёл в себе силы сказать… –Ты забыл кое-что, Товар-р-рищ… –И… Что же? –он уже поднялся с колен, выпрямившись в полный рост, выжидающе посмотрел на Шестерикова. –Ты про бутылку забыл. Мой зад уже достаточно разработан, так что… Тащи-ка её сюда. Смун лишь прыснул от смеха.***
Вошёл Даниэль. На нём были лишь джинсы: кофта, видимо, осталась на кровати, и взору Антипенкова открылось его тело —аккуратный и плавный изгиб плеч, острве ключицы, немного проглядывающие рёбра, узкая талия, плоский живот... Короче говоря, он выглядел как томбой даже без одежды. Даниэль вошёл так, словно Михаила вообще здесь не было, словно он не стоял прямо тут, прислонившись к стене с членом наготове. Он даже не посмотрел в его сторону, прошёл, напевая себе что-то под нос, к тумбочке под раковиной и с совершенно невозмутимым видом достал оттуда пачку презервативов. Уже пройдя полпути обратно, он всё-таки оглянулся на незадачливого вуайериста, одарив того невинной улыбкой, и удалился, закрыв за собой дверь. Михаил поднял челюсть с пола и вновь усердно принялся за работу.
***
Виктор сидел на кровати, уже полностью обнажённый. Даниэль оценивающе осмотрел его достоинство, ехидно улыбнувшись, и подкинул ему резинку. —А он большой, ваа~ Разгуляев фыркнул, краснея от внезапного комплимента. —Мм, и кстати... это твой первый раз с парнем? —Нет, не первый, —он поёжился от не самых приятных воспоминаний. От внимания Даниэля это не ускользнуло. —А-ах, так вот какие дела... Ну ничего, хоть сейчас активом побудешь, ага? Разгуляев вновь фыркнул. Даниэль довольно быстро освободился от всей оставшейся одежды, и лёг на кровать рядом с Виктором, соблазнительно расставив ноги. —Добро пожаловать. Виктор был нежен. Старался, по крайней мере. Судя по проскальзывающим среди громких стонов Сурина стонов немного другого характера, Виктор всё же двигался слишком поспешно и резко, или входил слишком глубоко —тогда он замедлялся и пытался быть аккуратнее, но Даниэль всё упрашивал вновь вернутся к прежнему темпу. В конце концов, он всё же решил использовать своё немалого калибра орудие с осторожностью, несмотря на отчаянные просьбы своего партнёра быть жёстче и ебать глубже. Они любили друг друга в миссионерской позе, под всё нарастающий аккомпанемент стонов Сурина —пока, в конце концов, он не кончил, вскрикнув и выгнув спину в экстазе. За ним последовал и Виктор, несколько раз содрогнувшись и простонав, наверное, впервые за этот вечер. Выйдя из своего —теперь уже точно —парня, брюнет обессиленно рухнул на мягкую кровать рядом с ним. Даниэль лишь глупо улыбнулся и, перевернувшись на бок, обнял Виктора так сильно, как только смог.***
Под покровом тёмной и глубокой ночи, с осторожностью сапёра Михаил Антипенков со скрипом открыл дверь уборной, молясь всем богам, чтобы его никто не заметил —и, бросив на человека, убившего в нём натурала, последний взгляд, бесшумно выскользнул из комнаты. Ему невероятно повезло, что уже начинало рассветать. Успешно пройдя через коридор к своей комнате, он смог впервые за вечер полностью расслабиться.***
Для многих людей утро является началом дня. Всё таки, оно позволяет дать взрастить в своей душе надежду на новый, более лучший день чем вчерашний. И сегодня именно такое утро было долгожданным для Екатерины. Немного пройдя по коридору, она начала напевать припев песни, которая многим казалась мрачноватой, но была ей крайне любима: — Пробовала всё, даже умереть Это не мой выход, но выход есть Там где ты теряешь, я нахожу Не моя игра, но я вожу. (IC3PEAK - Привет) Забавно, но она была немного знаковой по отношению к происходящему. Когда она спустилась на первый этаж, Екатерина немного обомлела. Количество бутылок от различных видов алкоголя зашкаливало. Обои были в царапинах, как и диван. Что-то было разбито, что-то просто лежало на полу. Катя безынтересно прошла мимо, и зашла на кухню. Она выглядела тоже не очень, видимо, это помещение тоже не прошло мимо пьяных глаз сожителей. Не обращая внимания, Екатерина села за стол и открыла ноутбук. Материала было много и разбирать было достаточно времени. Она тяжело вздохнула от осознания тяжести работы... Однако, внезапно позвонили в дверь, настойчиво, не торопясь. Катя как обычно продолжила копаться в видеозаписях, но после этого щёлкнула дверь. На пороге стояли две тёмные фигуры, кидающие негативный взгляд в сторону девушки. Екатерина нервно вздрогнула, положение было в полной жопе...