Неизбежность

Маширо не уверен в том, когда это случилось - когда походы в студию поздно ночью, чтобы еще поработать, перестали быть правдой, когда ему расхотелось видеть Михо в своем окружении, или когда он начал использовать работу исключительно как предлог, чтобы видеться с Сюдзином без их жен. Он помнит их первый поцелуй - ну, второй; первый произошел, когда им было по 16, и это была почти, но не совсем случайность, столкновение губ в пылу радости от каких-то новостей, что они получили от Хаттори-сана - Сюдзин склонился над его плечом: посмотреть на то, что он рисовал, эскиз персонажа, может. И Маширо повернул голову, но до того, как он понял, что это Сюдзин, его язык толкался в небо и, о боже, это ощущение намного лучше и правильней всего того, что он когда-либо делал с Михо. Возможно, это было началом, или, возможно, это было, когда они впервые занимались любовью, или в тот момент, когда он понял, что предпочитает проводить время с Сюдзином, нежели с Михо. Насколько же глуп он был, предложив девушке выйти за него замуж, когда ему было всего 15, и наконец понял это, вспоминая в день свадьбы, что виделись они всего считанные разы... Но какое-то рассеянное любопытство иногда закрадывалось: что, если их однажды поймают? Он даже немного надеется на это, когда Сюдзин толкает его в спину, на чертежный стол — он лежит на паре незаконченных страниц для новой главы, и в этот момент он не может даже возмутиться — и рывком открывает ящик стола со смазкой и презервативами. Не то чтобы у Михо или Кайи нет ключей от студии. Если они зайдут и увидят это, Маширо не может и представить себе, что жизнь в одночасье станет и хуже, и лучше, в тысячи раз. Сюдзин тратит полминуты на подготовку, но Маширо больше и не надо, правда - он не привык к долгой прелюдии, а Сюдзину нравится грубость. Ощущение Сюдзина внутри себя - это то, что ему уже давно знакомо и то, чему он постоянно удивляется. Оно поражает его тем, что он никогда, никогда не устанет от этого, даже от боли в начале и неприятного чувства растянутости, но лишь до тех пор, пока его тело не сдается, расслабляется, и все, что он может чувствовать - это наслаждение от того, что Сюдзин двигается в нем быстро и жестко, задевая простату, и от того, что рука на его эрекции двигается в ритме толчков, и от того, что блондин смотрит на него с желанием во взгляде, и это настолько душераздирающе и тоскливо, что Маширо не знает, чего хочет больше - кончить или заплакать. Желание кончить, в конце концов, побеждает, и вместо слез, когда Сюдзин придавливает его собой, все еще распластанного на столе, тяжело и жарко дышит в его шею, Маширо сжимает голову Сюдзина в своих руках так крепко, словно цепляется за спасательный круг, и так нежно, словно боится разрушить момент — он будет разрушен, несомненно — и шепчет "Я люблю тебя", но эти слова все равно ничего не изменят.