Object of desire

Кристофер никогда не задумывался, что сможет кого-нибудь когда-нибудь полюбить, так искренне и настолько приторно нежно, что самому порой хочется выблевать гребанную ваниль, поселившуюся в нем, после встречи с рыжей чертовкой. Ее серьезные глазки, горящие тысячью огнями, легкий румянец на нежных щечках, по-детски искренняя улыбка — все это мертвой хваткой зацепило внимание пенетратора. И честно говоря, становится каждый раз не по себе, от пугающего желания хоть краем глаза увидеть ЕГО малышку в школе, встретить случайно на улице возле ее любимой пекарни или у стола с алкоголем на очередной вечеринке. Внезапное влечение к Мун пугало Криса, не больше, чем саму девушку к парню. Ей до ломоты костей нравилось чувствовать прожигающий спину взгляд из дальнего угла гостиной Вильяма, когда какой-то неизвестный парень со школы пересекал границу дозволенного. Некогда убийственная мята, стала до боли знакомым и родным запахом. В разлуку она заваривала зеленый чай с мятой и мечтала о сладких и манящих губах. На сердце становилось спокойней. Он ее тайный сорт умиротворения. Она слишком сильно привыкла к Кристоферу. Ее не удивляют звонки в три часа ночи и пьяный голос из другого конца провода, просящий забрать с вечеринки. Чертовски любит таять от горячих прикосновений, словно льдинка в бокале любимого полу-сладкого; когда одновременно грубо и сладко целует опухшие уста, то кусая, то облизывая. Бывают моменты, пробуждающие в девушке мирно спящего убийцу с одной мыслью — убить, сжечь на костре ту, которая посмела направить наивные глазки на улыбающегося Криса. Шистад находил в ней то, что ни разу не видел ни в одной из его очередных подстилок. Его заводили стоны, вылетающие из ее милого ротика, каждый раз, когда проходил легкими поцелуями дорожку поцелуев на разгоряченном теле. Он всеми силами старался контролировать своих демонов, пытался как можно глубже спрятать желание грубо взять ее податливое тельце, но видя чертову Эву Мун в чертовом черном кружеве, зрачки становились настолько большими, что сливались с коньячной радужкой; последнее самообладание сносили блядские черноглазые дети ада. Пройдет еще один месяц без ночных кошмаров, мучующих бедного Криса уже несколько лет, целый год вечерних посиделок за кружкой горького кофе и сладкого мятного чая, а может быть и целая вечность хрупкой и трепетной любви, которую можно увидеть в потрепанных детских сказках. Но это слишком идеально, чтобы быть чертовой правдой. Между ними напряженно летает огромными буквами «друзья», не давая покоя двум живым сердцам, бъющихся в один такт. Именно эти блядские шесть букв заставляют обоих в разлуку коротать вечера за бутылкой болеутоляющего, на утро просыпаясь с тревогой на душе и адским похмельем. Каждый имеет право общаться с кем хочет, встречаться с кем хочет, продолжая тихо сгорать от противной ревности, страха предать, разочаровать, разбить, разрушить все то, чего оба желают — наконец-то быть рядом. лучшие друзья Лучшие друзья — огонь и вода, Marlboro и Chanel, кофе и чай, Кристофер и Эва.