Чашка кофе и старая рация

Смотря на пролитый кофе, я каждый раз вспоминаю почему я пью его. Я пью его, чтобы предаться ностальгии и приятным воспоминаниям, что были погребены в моей голове под звоном гильз и постоянной угрозой бомбардировок... Когда меня как подающего надежды доктора отправили в стратегически важную поликлинику я ещё не представляла сколько эмоций подарит мне это место. Прекрасных как весенние цветы и ужасных как гниющие тела солдат под кучей осенних листьев. По прибытию меня назначили глав врачом клиники и поскольку рук всегда не хватало мне не только нужно было заниматься организацией и психическим состоянием коллег, но и также лечить раненных солдат, а иногда даже убирать за ними как простой медсестре. Во время упаковки тел умерших, я заметила у молодого солдата в руке рацию. Он держал ее мертвой хваткой и моим глаза попались какие то надписи на ней с обратной стороны. Любопытству моему предела не было и пока никто не видел, я забрала эту рацию. Вдруг кто-то с того света откликнется на мой сигнал?~ Надпись на обратной стороне все таки было не разобрать. Думаю там было чье-то имя. С того дня я болтала в рацию то, что привыкла читать вслух вечерами: отчеты, протоколы и бланки. Не люблю читать про себя, а так создаётся ощущение, что меня кто-то слушает. Так продолжалось день за днем, пока я не услышала непонятный гул в ответ. От страха я пролила кофе себе прямо на халат! Пришлось два дня ходить в одном свитере, но не об этом. Я подумала, что по ту сторону со мной правда хотят связаться духи и стала пытаться наладить контакт. Гул продолжался ещё день, а затем я услышала мужской молодой, а главное приятный голос. По ту сторону был лучший друг того стрелка, что не так давно погиб. Познакомившись, он был удивлен, что рация оказалась у врача и конечно же расстроен когда на следующий день я сообщила ему о кончине его товарища. Но мы продолжали наше бесмысленное общение. Я жаловалась ему на то, как тяжело работать врачом на войне, на отсутствие медикаментов, стационарных мест и персонала, а он в свою очередь жаловался на страх смерти и скорбь о павших товарищах. Наверное когда мы оказались на войне мы забыли о существовании мирной жизни. В наших умах была только война и ее ужасы и чтобы победить в войне с ними и остаться в здравом уме, мы делились друг с другом своими переживаниями. Через пару месяцев, получше узнав его как человека, я влюбилась. Он был действительно хорошим и миролюбивым парнем, которому не хватало как женского ухода, так и.. медицинского. Он лежал в стационаре и, видимо поэтому я ни разу не слышала особо громких посторонних шумов на фоне при общении. Но стоило мне попытаться узнать больше о его травмах или ранах, то он уходил от вопроса. Ровно до одного дня. Ранним утром он сообщил мне в каком госпитале лечится и что сегодня состоится его последняя "операция" исход которой определит его дальнейшую судьбу. Я поняла, что это были последние его слова, которые я слышала из этой рации. Из рации, которая дарила мне улыбку холодными вечерами когда мое тело согревала чашка кофе, а душу - его слова. В ответ я не нашла других слов кроме как громких, идущих из глубин сердца: "Не умирай! Я не переживу потерю того, кого люблю!". Но ответа и вправду не последовало. Я бросила рацию, угнала скорую помощь и помчалась в направлении этого госпиталя, пока мое сердце колотилось так, словно хочет за один день отработать все удары за целую жизнь. Прибыв на место я увидела лишь разгромленные руины отдаленно напоминавшие мне поликлинику. Пока моя воля не была достаточно сильной, чтобы идти, стоять на ногах и не реветь, моя любовь и надежда заставили меня зайти внутрь. Я быстро прошла по стационарным палатам в поисках хоть чего-то, кроме следов от мечей и пуль на стенах. В одной из комнат я увидела пролитое кофе на полу. Напиток, что бодрил меня в тяжёлые дни, а последние месяцы сопровождался прекрасными разговорами был пролит на пол и смешан с кровью, что красовалась где только могла - на полу, стенах и даже потолке, был пролит на пол как в первый день отклика с стой стороны. Той стороны, на которой, как я думала, находятся умершие. За этой ужасной картиной в мой разум проник гул из рации лежавшей на окровавленной койке. Гул, что я посчитала за единственный сигнал, который могли мне подать павшие в бою солдаты. Пролитый кофе.. гул из старой рации.. во всем этом я увидела знак свыше как сигнал от мертвых.. и это он и был. Мне явился знак от своей надежды, что была убита во мне на этой войне. Убита вместе с тем, кто мне их дарил. В тот день я впервые убила на этой проклятой войне. Убила в себе любовь, когда увидела ужасные следы крови того, кто был мне так дорог...