любимая песня твоей сестры

Дирк дергается и выдыхает — рука робота не то чтобы холодная, она очень твердая, и ему так невыносимо от факта, что он не может ее сбросить. Маги сидит рядом, и от его скорбного лица веет чем-то отеческим. Маги не нужно трогать лоб Дирка, чтобы узнать температуру, но он все равно это делает. Дирк некоторое время смотрит на него, после чего беспомощно закрывает глаза. Жесткие руки с длинными твердыми пальцами — этого ли Дирк ждал? Это то, что он имел и без каких-либо роботел, без копий мозга и проблем со всем миром. Он чувствует себя птицей в клетке, и вдруг вспоминает маленького себя — себя, который не смог уничтожить хрупкие очки, потому что они сказали, что им страшно. Сейчас страшно Дирку. Его жизнь полностью зависит от него самого, и ему так повезло, что Маги был создан, когда Дирк был еще молод, и, наверное, немного глуп. Был бы умным — давно бы себя прибил. Маги ведет руку ниже, задевает губы, наверняка специально, невесомо касается линии челюсти, доводит ладонь до шеи. Дирк жмурится, смиренно принимая свою участь, но никто не планирует его душить. Возможно, Дирк бы даже этого хотел. Но не здесь и не сейчас, и это происходит не здесь и не сейчас. Маги наклоняется ниже. Сердце Дирка бьётся так быстро, что ему больно. Действительно, вообще-то, больно, он хмурится и морщится. Дирк слишком много акцента придает рукам. Это просто факт, но исток у него весьма любопытен: Дирк привык работать именно руками и головой и, конечно, он будет обращать внимание на свои руки. Или, может, я просто люблю описание рук. Кто знает? Маги оставляет на губах Дирка холодный поцелуй, состоящий из прикосновения металла, и Дирк распахивает глаза так, как утопающие распахивают рот. — Полюби ближнего своего, как себя самого, — говорит Маги, когда его рука проскальзывает Дирку под майку. Дирк не может даже дернуться, отвечает слабой дрожью. Смысл даже не в том, что ему настолько плохо, что он обездвижен, нет, еще ему страшно. Обычно страх двигал Дирка вперед, но сейчас он стоит на месте. Точнее лежит, еще и на кровати, но параллель очевидна. Дирк сухими губами пытается что-то прошептать, но ему не дают. Рук оказывается вдруг три, и Дирк понимает, что он больше, чем не один — он практически окружен. Ему бы сейчас закрыть глаза и провалиться в сон, но руки на его теле двигаются и давят и гладят, и он дышит быстрее, чем нужно. Потом Дирк теряет счет рукам, теряет счет роботам, теряет Диркам — остается только одно неуверенное Я, которое бьется в грудной клетке, разгоняя кровь по венам. Нет больше его, нет окружающих, есть только руки, руки, губы, вздохи, уверенные слова: «Это все для тебя», «А теперь приоткрой рот», «Сейчас я тебя переверну». Дирк в какой-то момент прикусывает зубами подушку, когда теплые-теплые твердые пальцы толкаются внутрь, пока другие такие же крепко, но аккуртно держат ноги. Дирку невыносимо то, что ему нравится, и еще то, что хочется больше — он не может сделать что-то со своим лицом сейчас, когда его брови уходят на излом от ощущений, когда его щёки отчаянно краснеют, а из горла вырывается хриплый, но стон. Руки двигаются, другие исследуют, третьи обхватывают член, не давая кончить раньше времени. Дирк мычит что-то возмущенное, трогательно выставляя задницу и получая от этого новую порцию головокружения и одышки. Потом Дирк уже не стонет, не мычит, а просто хнычет — ему хочется, чтобы все это закончилось, он ненавидит чувствовать чувства. Но без этого он не может. Дирка выворачивает, ему сложно дышать и жить, ему очень, очень хорошо, и у него ощущение, что он расплачется: он ни черта не контролирует, он этого не хочет, но он этого хочет, он боится быть просто украшением, красивой хрупкой стонущей игрушкой. Он бы хорошо смотрелся в ногах чужого трона, бродящий между серверов, с невидимым ошейником зависимости на шее. Он не уверен — это он так думает? Ему кажется? Или это на ухо шепчет Маги? Дирк задушенно всхлипывает и трясется, руки поднимают его, вытирают, меняют постель. Он ненавидит это, ненавидит себя, ненавидит то, что когда-то он был таким, что мог бы сделать это с собой, и то, что он и сейчас такой: просто слабым оказался именно он. Это как копировать свой разум и каждый раз бояться, что копией будешь именно ты. — Нет ничего особенного в том, чтобы быть оригиналом. Но ты хорошенький. Дирка вырубает.