Детский сад

      Аластор и Энджел были взрывной парой. Были той смесью, которая взрывала не только друг другу мозги, но и всё пространство вокруг себя. Вот только не все собирались это терпеть, поэтому и пауку, и радио-демону не слабо влетело от Вегги, Чарли же оставалась в стороне, предпочитая не вмешиваться, а только наблюдать. Однако, зануда-демон всегда яро реагировала на подобные их совместные выходки, в которых оба указывали на друг друга, когда злостная демонесса с копьём на вооружении требовала объяснить, кто всё начал, и требовала прекратить этот детский сад. Да, они очень часто конфликтовали друг с другом. Конечно, они никогда не доводили свои споры и ссоры до крайней точки, когда больше ничего нельзя исправить, и всё кончено. Они могли порушить что-то, но в последствии Аластор всё возмещал, возвращая всё назад, как и было, порой даже лучше. Энджел умел провоцировать радио-демона, как и сам радио-демон его. Последний, кстати, не был против, чтобы знатно так всё разнести в порыве веселья. Пока однажды у Аластора не испортилось настроение, и всё в один миг стало мрачным и раздражающим. Даже слишком раздражающим. Всё не задалось с самого утра, когда Вегги по-новому начала выносить мозги всем, кто ей только мог и даже не мог встретиться. Кроме Чарли. Чарли, судя по всему, всегда была той единственной, кто могла её успокоить: явно у неё есть свои методы усмирять гнев воинственного демона Ада. И никто в этом как-то не сомневался. Атмосфера в отеле была чрезмерно напряжённой, казалось, даже воздух зарядился и мог взорваться в любую секунду. Сегодня все старались просто молчать, кто-то пытался даже ускользнуть, но от острого глаза Вегги спрятаться крайне сложно, если не невозможно. Даже когда она стоит к тебе спиной. Бедный Хаск, который не успел допить бутылку, стоя за барной стойкой, как получил хороший нагоняй от подруги Чарли. Брови, отливавшие красным оттенком, конечно, поднялись от изумления, но кроме скупого удивления тот ничего не испытал, наплевав на дикий ор демонессы в свою сторону, продолжая пить драгоценный напиток богов. Странно, что люлей он так и не получил за распитый алкоголь посреди рабочего дня. Да и вряд ли бы получил, все к этому привыкли. Даже Аластор не смог убежать от вскипевшей сегодня демонессы, как ни старался: перемещение по отелю, неожиданное исчезновение, умение сливаться со стеной — ничто не сумело его уберечь от гневной тирады Вегги. Радио-демон, честно, держался как мог, улыбался, задумчиво кивал головой. Он пытался изо всех сил сдерживать свой собственный гнев, молча соглашаясь со всем. И тем самым только выводил из себя ещё больше, чем те, кто просто молча выслушивали терпели крики и вопли с претензиями в свою сторону, словно им не в первой. Радио-демону, конечно же, тоже приходилось слушать оскорбления, и даже ещё будучи живым, на своей работе в студии, ведь его программу многие недолюбливали, но в Аду он никому не позволял этого делать: бездушное тело наглеца сразу исчезало в пропасти или уничтожалось щупальцами, тёмными и сильными, как желание Аластора убивать. Однако причины терпеть Вегги были весьма вескими, чтобы переступать через них и стараться беспощадно не убить такого несдержанного и занудливого демона. В любом случае, сейчас ему точно не нужны проблемы и лишний труп. Когда всё неожиданно закончилось, как и начавшись, в отеле все с облегчением вздохнули. Практически каждый гость выслушал что-то в свою сторону, но всем было как-то плевать. Единственными, кому не досталось были Энджел и Нифти. Первый сейчас развлекался на всю катушку в студии, последняя убиралась в это время на чердаке. Когда всё стихло, то все тут же начали заниматься своими делами с более спокойным и пофигичным видом. Кроме Аластора. Радио-демон настолько был в ярости, что к нему даже Чарли не спешила подходить, дабы успокоить. Потому что даже принцесса ада не была уверена, что тот станет её слушать, прежде чем что-нибудь сотворит. Это было слишком опасно, и его просто оставили в покое, разбредясь кто куда. Смертельно опасно. Но кто-нибудь об этом догадался сказать Энджелу, который только-только, не в самый подходящий момент, пришёл со своей работы порноактёра? Усталый и взъерошенный, но с, определённо, хорошим настроением, паучок ворвался в отель, ногой открывая дверь. На удивление, никто даже не повернулся, чтобы посмотреть, кто это такой наглый вернулся. Может быть, потому, что все знали как иногда возвращается Энджел, и попытка открыть дверь ногой была одной из самых малозатратных прихотей этого капризного демона. Слегка оторопевшему Энджелу предстал тихий отель. Это было непривычно, чересчур необычно. Даст посмотрел на барную стойку, где рядом с ней мирно спал Хаск. Нет, паучок ожидал, что Хаск наклюкается ещё до трёх часов, но сегодня он явно побил все рекорды по своим попойкам. Демон с неким волнением прошёл в гостиную. Сверху, по звукам торопливых маленьких ножек, хозяйничала вновь Нифти, а Чарли с Вегги не было нигде видно, хотя он просто плохо искал. — Ясно, эти двое где-то уединились, — слегка с пошловатой улыбкой прокомментировал свои суждения, Энджел, прежде чем заметить угрожающего Аластора около стены в тёмном углу комнаты. Огромная тень расплывалась белым шумом на стене позади радио-демона, словно он зверь на цепи своего силуэта. Его глаза горели красным огнём, а улыбка предстояла страшной ухмылкой больного маньяка-шизофреника, который забыл принять свои лекарства, прежде чем выйти в люди. Паук чувствовал дикую ярость, которая хотела вырваться из оков, рвала когтями клетку в виде облика Аластора, но терпела неудачу. Сейчас это был пёс на цепи, который сдерживал себя сам. Энджел испугался. Несколько секунд Даст пытался вспомнить, зачем он вообще зашёл в зал, когда мог спокойно пройти в свою комнату. И всё же Энджел решил не отходить от своего привычного образа, надеясь отвлечь радио-демона и как-то его развеселить. И это было его самой глупой ошибкой за всю его жизнь в Аду. — О, папочка, сегодня ты что-то не в духе, может поиграешь со мной, повеселишься? — ласково произносит Энджел, строя милое донельзя личико и выгибаясь в спине. Он незаметно подобрался к Аластору третьей парой лапок, мягко обхватывая талию радио-демона. Но Даст мгновенно изменился в лице, когда демон-олень обратил на него свой гневный взгляд, готовый испепелить кого угодно, одновременно хватая его тоненькие ручки и заключая их в крепкую хватку своих лапищ. Энджел моментально усомнился в адекватности своих действий, когда почувствовал, как он съёживается под этим взглядом бывшего маньяка-убийцы и тихо ойкает от боли. Ему сейчас вполне могли вырвать эту пару лап, но почему-то сдерживались. Однако, Энджи совсем не был уверен, что ему больше никаким образом не причинят боль. — Не трогай меня своими мерзкими грязными руками, мистер паучок, — угрожающе шепчет Аластор на ухо Дасту вместе с помехами из радио. Болезненный укор в давно уже сгнившее сердце заставляет Энджела замереть на короткий миг, следом сразу же нахмуриться и отойти, но, кажется, у его больного собеседника были совсем другие планы. — Иначе они окажутся там же, где недавно побывали твои клиенты, — паучок болезненно шипит на последнее высказывание, вставляя свои претензии, которые тонут в помехах радио, благодаря Аластору. Тот явно не хотел его слушать и видеть сейчас. — Мы же договаривались, никогда не приплетать мою работу, — напряжённо хмурится актёр. Он помнит их договор, он был где-то подписан и заверен Чарли как наследницей адового трона. — Мы ни о чём не договаривались, разговор окончен, — радио-демон отпускает руки паучка. Энджел моментально выпрямляется, смотрит в горящие ненавистью глаза и понимает, что сейчас он просто так отсюда не уйдёт. Злоба медленно закипала в душе наравне с обидой. Слова про работу его задели, но слабо, однако услышать такое от Аластора паучку пришлось впервые. Тем более, что договор был, письменный и устный, и сейчас тот в наглую отрицал его. И он больше не собирается это слушать. Даст надеялся, что это было в первый и последний раз. — Нет, разговор не окончен. — О, а ты так хочешь услышать продолжение? Рассказать про твою грязную сущность, паучок? — на тихий разговор двух демонов, переходящий на громкую ругань начали сходиться все. В усталом отеле вновь создалась напряжённая атмосфера. Но уже намного ужасней. Чарли, услышав перепалку двух вспыльчивых демонов, слышимую, наверное, на всю округу, не сразу поняла что именно не так. Вегги же просто наблюдала из-за стены, равнодушно оглядывая их взглядом вместе с Нифти, которая ожидала, когда же можно будет убрать место будущего поле боя. — Ты ничуть не лучше, ты убивал и убиваешь людей, — продолжал настаивать на своём Даст. — А ты трахался и трахаешься со всеми подряд, — холодно подметил Аластор. — Я же сказал, не вплетать мою работу, — говорит громче и чётче Даст, явно выходя из себя. — О, милый, я могу хоть твоё наркотическое прошлое пересказать наизусть, и мне ничего от этого не будет. Хочешь услышать, какие ты ошибки совершал, когда кололся? — с желчью произносит Аластор, раздражаясь ещё сильнее. Улыбка уже давно не украшала лицо радио-демона, а ярость и недовольство ситуацией медленно закипало внутри, почему Энджел не мог просто уйти от сюда? Даст на секунду растерянно замирает, смотрит на радио-демона, который угрожающе нависает над ним и ничего не понимает. Что произошло такого между ними? — Да что с тобой такое? Почему ты такой грубый? — в негодовании вскрикивает Даст, совершенно не замечая как на их ссору собрался весь отель, пока Аластор с презрением смотрит на всех зрителей, находившиеся позади его паучка. Ох, и не нравилось демону вся эта сцена, которая стала невольно открытой для остальных. — Я всегда такой, если не заметил, — напрягаясь, отвечает радио-демон. Аластору не хотелось продолжать разговор, особенно в таком состоянии и месте, частичкой своего мозга понимая, что ни к чему хорошему это не приведёт, но Даст думал иначе. Кретин. — Нет, ты не всегда такой, не хочешь рассказать, почему ты опять ведёшь себя так, словно твоё очередное убийство пошло не по плану?! — пытается задеть за живое Энджел, но Аластор его быстро прерывает, скороговоркой проговаривая: — Нет, не хочу. И от тебя у меня голова болит, встретимся позже, не переключайтесь, — и исчезает, оставляя Даста и всех остальных таращиться на пустую стену, где некогда поселилась тень. Сбежал. Подлец. Раздаётся тяжёлый, полный боли вздох, и Даст поворачивается, чтобы уйти к себе, но когда натыкается на пару глаз, которые с некой жалостью смотрят на него, Энджел понимает. Они всё слышали и видели. Стыд с головой накрывает демона, и тот недовольно рычит. Опять всё было на виду. Только в этот раз всё было намного крупнее. — Ну, что уставились? Как будто у вас нет другой работы, нашли здесь развлечение! — с досадой в голоcе вскрикнул Даст и, не глядя ни на кого, протопал на второй этаж, закрывая с громким хлопком дверь в свою комнату. В тот вечер всё осталось на своих местах.

***

      И на утро всё было неспокойно. В воздухе так же витало напряжение, пусть и в меньших количествах. Хаск пытался проветрить помещение, думая, что дело в этом, но всё равно тревога била набатом в голову каждому постояльцу отеля. Вчерашняя ссора потрясла всех, даже тех, кто вообще не думал, что всё так обернётся. Демон за барной стойкой, отходящий от похмелья, медленно перевёл взгляд красных глаз на лестницу, откуда послышались тяжёлые шаги. Энджел медленно спускался по ней, держась одной лапой за поручень. Сегодня он выглядел не как обычно, видимо, на студию он сегодня не собирался, раз надел обычную рубашку, брюки и не менее простые ботинки. Было непривычно его таким видеть, однако даже новая, несомненно, красивая одежда не могла исправить общее впечатление. Его вид оставлял желать лучшего. Взъерошенный, еле державшийся бодрячком, демон-паук старался двигаться так же плавно и легко, как обычно, но выходило только хуже. Синяки легли под глазами, но тот старательно их скрывал, как только мог. Хаск даже успел протрезветь от одного вида убитого Энджела. Удивительно, что паучок даже не накурился или не напился, чтобы отвлечься. Видимо, ему действительно не до этого было. — Плохо выглядишь, Даст, — сочувственно произнёс Хаск, когда демон-паук сел на один из стульев, облокачиваясь на две лапы, которые успел поставить на стол. — Без тебя знаю, — охрипшим голосом пробормотал Энджел, на что его собеседник недовольно посмотрел на него. То есть это не монстр завывал ночью под окнами, которого он хотел пристрелить, чтобы спать не мешал, но воздержался дабы не создавать ещё больше шуму. Хаск с крайним раздражением понял, что всё действительно пошло по пизде. Надо постараться изменить ситуацию, возможно, даже самому попытаться что-то сделать. — Даст, я знаю, что Аластор та ещё сволочь, которая может втянуть в любой план без всякого твоего соглашения, — начал демон, когда Энджел всё-таки обратил на него внимание, взглянув расфокусированным взглядом сонных глаз. Он пытался слушать, пусть внимание и было чертовски рассеянным после бессонной мучительной ночи. — Но ты пойми, он приятный малый, по крайней мере, для Ада. В рай, как видишь он не попал, — постарался пошутить Хаск, но по виду Даста, лучше бы он заткнулся на слове «пойми». Неожиданно Энджел что-то пробормотал вновь, вроде «спасибо» и, едва не слетев со стула, который в одно мгновение стал препятствием, направился на диван. Даст заранее, когда было далеко за полночь, позвонил Валентино и попросил взять отгул на один день. Конечно, выслушав все маты и крики в свою сторону от босса, последний согласился, и Энджел с спокойной душой продолжал орать и выть в подушку, которая уже в самом начале была настолько мокрой, что можно было выжимать. Боль была невыносимой, она разъедала изнутри, заставляя сгибаться пополам. Паук никогда бы не подумал, что в аду бывает настолько плохо и ему смогут разбить сердце. Даст думал, у него нет сердца. Как оказалось, есть. Настроение на какие-либо разговоры полностью отпало со вчерашнего вечера. Паук хотел уединиться, но сделать в гостиной это крайне трудно. На просторах улицы — ещё сложней. Тем более, Валентино он пообещал не высовываться никуда из здания. Точнее, ему приказали не выходить. Даст не был против, у него хватило сил разве только забраться на диван. Энджел лёг. Глаза медленно закрывались от усталости, а комната ходила ходуном, поэтому паук поддался сну, выпадая из реальности. На короткие полчаса — Эй, Даст, ты спишь? — раздаётся взволнованный голос. Даст отмечает, что это наверняка Чарли, хотя спросонья непонятно. — Да спит он, не мешай ему, — быстро произносит Вегги, отходя от него, чтобы не тревожить. Однако Энджел приоткрывает один глаз, с недовольным видом смотрит на парочку и хрипло спрашивает, от чего Чарли даже вздрогнула: — Чего вам? — Энджел поднимается, освобождая место для девушек и скрещивает руки на груди, готовясь к очередному бессмысленному разговору. Чарли тушуется, но садится рядом и начинает первая: — Энджел, понимаешь, у радио-демона день вчера… не задался, — Даст недовольно фыркает на данную фразу, но Чарли решила продолжить, не обращая внимания, — когда ты ушёл, Вегги на всех кричала, и ему тоже досталось. Он не хотел ни с кем разговаривать, но ты настоял и теперь знаешь во что всё вылилось. Он не хотел так поступать, вам стоит помириться. — Он, конечно, то ещё говно собачье, — продолжила подруга Чарли, — но у всех бывают плохие дни, сам понимаешь, — Энджел раздражённо шикнул на них, а после поднялся, не желая слушать их дальше и ушёл на второй этаж, стараясь остаться хотя бы там в одиночестве. Поднимаясь по лестнице, до Даста донеслась фраза, заставившая закусить губу от досады.

«Я говорила, что это не сработает».

      Убегая от разговоров, в попытке остаться в одиночестве, Энджел выбрал маленький уголок со стулом и маленьким столиком. Сюда никто не заглядывал, включая свет, да и никто не догадался бы сюда прийти. Здесь царила полутень и духота, да и всё располагалось далеко от лестницы и номеров, поэтому нужды сюда кому-то заходить не было. Даст поудобней устроился, закинул ноги на маленький столик, облокотившись на руку, прикрывая блаженно усталые глаза, когда рядом прозвучал тонкий звучный голосок. — А почему вы так плохо выглядите? — Энджел вздрогнул, едва не падая со стула. Раскрыв широко глаза, он уставился на беспокойную душу. Нифти с заинтересованным видом разглядывала Даста. Последний же недовольно цокнул языком, раздражённо отмечая, что в покое его явно не оставят. Он был готов взвыть, но этой малышке он симпатизировал больше всех. После Аластора. Поэтому проигнорировать её он никак не мог. — Если это как-то связано с господином Аластором, то я хочу сказать, что пусть он и плохой, но иногда, действительно, сожалеет о своих поступках, — произносит тихим голоском Нифти, заполняя неловкую тишину между ними и явно намекая, что последний сейчас жалеет о вчерашнем. Даст лишь грустно усмехается на слова маленькой демонессы, поправляя воротник рубашки и расправляя ткань: — Да ну, Аластор, да чтобы самый пиздатый демон Ада о чём-то сожалел? — Кто меня звал? — раздаётся шум радио, и Аластор предстаёт во всей красе перед собеседниками. Шикарная улыбка на лице этого ублюдка заставляет Даст отвести от него взгляд. Нет, это невозможно, ещё и улыбается, с ума сойти. — Кстати, Энджел, как спалось? — спрашивает Аластор в привычной манере, словно ничего между ними не было вчера. Не было той ссоры, не было тех криков. Даст молчит, он не хочет с ним разговаривать, они уже всё сказали друг другу вчера. Но Нифти дёргает его за рукав, намекая, чтобы тот был повежливей и хоть как-то ответил на заданный вопрос. Энджел переводит недовольный взгляд на малышку, а потом смягчает его и тяжело вздыхает, наклоняясь к ней. Прикрывает уставшие красные глаза и произносит: — Передай этому ведущему своего клоунского ток-шоу, что я спал просто прекрасно и что с такими ублюдками, как он, я общаться не хочу, — Нифти поворачивает голову к Аластору, но тот жестом останавливает её и весёлым голосом, со смехом людей из ток-шоу, восклицает: — Ну вот и отлично, — и вновь исчезает.

«Прямо как вчера».

Думает Даст, сжимая руки в кулаки от обиды. Аластор. Переживает? По его виду можно сказать, что он просто издевается над ним. У него такой довольный вид, будто бы он наслаждается душевными мучениями. Ах, да, он же садист. Как Энджел вообще такое мог забыть, уму непостижимо. Заметив отсутствие беспокойной Нифти, демон-паук решает не задаваться вопросом, куда она могла пропасть, а решает просто окунуться в мир сновидений. Может, Аластор и ублюдок, но на работе его могут ждать вещи и похуже, чем один демон-долбоёб.        И всё-таки Энджел понял, что уснуть сейчас ему не дадут. Даст с раздражением подтягивается, отмечая, что поспал от силы всего пятнадцать минут, не больше, когда осознал, что безумно хочет есть. По запаху, доносящийся снизу, он не один проголодался, поэтому паук, преодолевая стыдобу за вчерашнюю ссору, спускается аккуратно вниз, стараясь держаться за поручень одной рукой как можно крепче и казаться здоровым. Но здоровым его вид можно было назвать разве что с натяжкой. И назвал бы его так только слепой. Пусть Даст и поспал немного, но вид, будто бы он пережил всю свою жизнь по второму кругу, две мировые войны и за раз, и все эпидемии чумы говорили об обратном. В гостиной собрались все гости. Энджел нервно смахивает чёлку с глаз, осторожно выглядывает из-за угла: вот на диване сидит Чарли и Вегги, увлечённо рассказывая друг другу истории. Интересно, им не надоело пересказывать некоторые случаи по несколько сотен раз? Хаск и Аластор сидят за столом, мирно обсуждая что-то. Что именно, Даст не хотел даже знать. Все было тихо и умиротворённо, что не хотелось верить во вчерашнюю ссору, во время которой здесь страшно было находиться. Не вериться в это. Но это было, об этом помнят все. В особенности он сам. Собравшись с мыслями и духом, Энджел тихо заходит в гостиную, стараясь обратить на себя внимание как можно меньше. Сегодня он спокойно обойдётся без него, но вот первым его замечает Чарли, приветливо махая, а вот и Аластор подходит к нему… Стоп… Что?! Удивление заставило Энджела ненадолго встать в ступор, но его коварный обидчик не дремлет. Когда Даст опомнился, радио-демон уже тянул его к столу с едой, увлеченно рассказывая: — Посмотри, Даст, ты так исхудал, совсем не находишь в своём плотном графике время на еду. Быть может, ты поешь, иначе скоро еды здесь не останется, — произносит самодовольно Аластор, останавливаясь около стола, подозрительно поглядывая на диван, где сидели девушки, — и кое-кто всё съест и тебе ничего не оставит, — на что с дивана послышалось угрожающее рычание. Вегги действительно могла в этот момент запустить своим копьём в шутника. Даст стоял и отстранёно смотрел на еду, мало понимая что-либо. Недостаток сна всё-таки сказывался на нём очень плохо. Паучок проходился медленным взглядом по столу, пока собирался с мыслями. Наконец, он нашёлся, что ответить Аластору, стоящий около него и наблюдающий за ним с самого первой секунды, когда Даст заявился сюда. Найдя глазами Нифти, которую подозвал нижней рукой, он произнёс: — Нифти, передай ему, что я не хочу есть, — произносит Энджел, с тихим удовольствием наблюдая, как Аластор напрягается. Нифти любезно прибегает ему на помощь, но не успевает озвучить слова Даста, как радио-демон прерывает её ещё не начавшуюся речь. — Нифти, передай ему, что я вижу, что он хочет есть. — Нифти, передай ему, что я не хочу есть, — Нифти передала бы, но предательство живота Даст никак не ожидал. Желудок непроизвольно издал океанский вой и песнь болезненного кита, и теперь Энджел понял. Теперь ему не отвязаться. — Нифти, передай ему, что я вижу и слышу, как он "не хочет" есть. — Передай что я действительно не хочу есть. — Передай ему, что да, он хочет есть. — Передай, что нет. — Передай ему, что да. — Передай ему, чтобы он шёл нахуй — Нифти, не передавай мне, чтобы я шёл нахуй, — яростное рычание Вегги заставило их одновременно замолчать и обернуться на неё. Заигрались. Мрачный вид демонессы говорил о том, что теперь им действительно лучше ничего не говорить вообще. В гостиной вновь наступила мёртвая тишина, а от взгляда Вегги становилось не по себе. Страшно представить, что она хочет и может с ними сделать. — Прекратили этот чёртов детский сад, вы взрослые демоны или кто? — зло произнесла девушка, пытаясь не сорваться на крик. — Не можете сами разобраться, мы вам поможем, Чарли, тащи их в изолированную комнату, нужна же она хоть для чего-то в этом дурдоме.        Защёлка замка комнаты объявляет начало переговоров. Отсюда не выберешься просто так, а звонить сейчас бесполезно. Всё равно все видят, что они даже рта ещё не раскрыли. Только вот Даст явно не желает договариваться о чём-либо с ублюдком Аластором. Последний также стоял в противоположном углу от своего врага, разглядывая стену, на которой объективно ничего не было, кроме узора на обоях. Надо же было чем-то себя занять. Во всяком случае, первым говорить он ничего не собирался. Тишина давила на уши, но никто упрямо не хотел начинать первым. Энджел сидел на полу, съёжившись и обняв себя за колени, не желая налаживать какой-либо контакт. Впрочем как и Аластор, который продолжал стоять и разглядывать пресловутые узоры на стенах. И что в них такого интересно, Даст никак не мог угадать. — Это ты во всём виноват, — бурчит Даст, на что радио-демон недовольно и молниеносно поворачивается к нему. Энджел даже не хочет на него взглянуть, но он всё равно ощущает на себе его прожигающий взгляд. Паучок только сильнее съёживается, пряча половину лица в коленях. — Это я виноват? — совершенно спокойно переспрашивает Аластор, хотя постепенно он выходил из себя, пусть этого было и не видно за спокойным выражением лица. — То есть, это я устроил весь этот детский сад, ясельную группу, из-за которого мы сюда попали? — Не я же начал грубить первым, — не выдерживает Даст, встаёт и разворачивается к Аластору, — не я первым начал давить на больное. — А я предупреждал тебя не лезть ко мне, придурок, но полез же, — Аластор делает шаг вперёд, на что Даст фыркает, но тоже делает шаг навстречу. — Да потому что ты стоишь весь отстранённый, я даже не понял, чего ты вообще огрызаться начал, — радио-демон нервно издаёт смешок на ответ Даста. Последний недовольно рычит. — Да что не так-то? — Ты так и не понял, что я был злой? — усмехается Аластор, подходя ближе к Энджелу. Даст мнётся на одном месте, отводя смущённый взгляд куда-то в сторону. — Вообще-то да, — Энджел делает ещё один шаг к Аластору. — «Вообще-то да» не понял или понял? — довольно усмехается радио-демон, радуясь, что наконец сумел завязать хоть какой-то общий диалог с паучком. Без фиктивных посредников и переговорных пунктов. — Не понял, — признаётся паук. — Я хотел тебя развеселить, но ты нагрубил мне не за что, блять, — не выдерживает Даст, но внезапно его берут за руки. Энджел поднимает взгляд и едва ли не отходит назад на шаг, когда видит лицо Аластора прямо перед собой. Радио-демон переплетает пальцы, не собираясь отпускать его. В конце концов, он целый день не чувствовал тепло Даста. — Но ты мог хотя бы догадаться, что я не в настроении? Тебя не смутило, что я держался ото всех в стороне? — Ты всегда находишься ото всех в стороне, пытаешься казаться слишком весёлым. Откуда я мог знать, что ты внезапно взорвёшься, Сатана тебя возьми? — в недоумении произносит Энджел, пока Аластор разглядывает его вблизи. Он действительно не спал всю ночь, удивительно, что он ещё не жалуется. — Хорошо, я постараюсь говорить тебе, когда меня лучше не трогать, — Аластор расцепляет одну руку, чтобы взлохматить волосы ещё недовольного Энджела и аккуратно спрашивает его:  — Ну так, что, мир? — Даст тихо кивает в знак согласия, и за это радио-демон целует его в лоб, после прижимая к себе. Становится спокойно и тихо. И не только вокруг, но и внутри, в их испачканных в пороках душах. Они простили друг другу все обиды. Они бы и не смогли слишком долго обижаться. Не тот случай, не те отношения. Они слишком дорожат друг другом, они уже не смогут и дня прожить без хотя бы взгляда в сторону одного из них. — Я, правда, не хотел. Всю ночь практически думал об этом, мне так стыдно. — Не верю. Но постараюсь, — Аластор тихо фыркает, ласково чешет свой нос о другой, более мягкий и пушистый. Конечно же, он постарается. Они вместе постараются быть честными друг с другом, ради их же блага. Они любят друг друга, пусть и никогда не говорят об этом. А им и не надо. Они и так всё прекрасно понимают. На щеке оставляют поцелуй. Их жест примирения. Они примирились, по крайней мере, в ближайшее время постараются не ссориться друг с другом по пустякам. Их отношения не фарфоровая ваза, но порой могут случаться подобные казусы. И это в порядке вещей. «Милые бранятся, только тешатся» — верно?