Счастливого плавания

— Отваливай, отваливай! Весла на воду! — От борта «Террора» отходит последняя шлюпка. — Ждём вас с товарами из Гонконга. — Машет шляпой моряк с транспортника, приезжавший за почтой. Ему отвечает радостный хор — звуки далеко разносятся по спокойной глади залива. С качающихся на воде айсбергов взлетают чайки. Перегрузка продовольствия с сопровождавшего их от самой Британии транспортника закончена, и теперь места на корабле отчаянно не хватает — они до сих пор не все разместили в трюме. «Террор» кажется отяжелевшим и неповоротливым, зато запасов должно хватить года на три. Сэр Джон Франклин не планирует задерживаться во льдах так долго, а Фицджеймс и вовсе надеется привести свой «Эребус» домой до конца года. Будто бы одним только напором и энтузиазмом можно одолеть паковый лёд. Фрэнсис Крозье меряет палубу шагами, прислушивается к кораблю: осадка «Террора» заметно увеличилась, вода за бортом стала на несколько футов ближе. Порой кажется, что он слышит надсадный стон корпуса. Крозье проводит ладонью по отполированному до гладкости планширю. «Ничего, ты видал и не такие испытания». Здесь, у берегов Гренландии, их последняя остановка и последний оплот цивилизации, дальше — неисследованные земли и коварный ледяной лабиринт. Капитан Крозье хочет разделить всеобщее воодушевление и поверить, что им улыбнется удача и они отыщут чертов Северо-Западный проход, которым бредит Адмиралтейство. Но что-то мешает. Будто темная туча следует за ним по пятам, смотрит в спину. «Господи, Френсис, надеюсь, вы не собираетесь сделать мне предложение?» — Молодая женщина с ясными глазами недовольно вздергивает подбородок. Нет же, дело вовсе не в Софи Крэкрофт и её отказе. Этот свой поистине жалкий порыв ему пора уже забыть. Куда хуже то, что они снова теряют драгоценное время — уже почти середина июля! — для поиска пути к открытым северным водам остался всего месяц-другой. Потом льды сомкнутся в одно непроходимое белое поле до самого горизонта. Транспортник поднимает паруса, на гафеле его взлетают сигнальные флажки, трепещут под порывами ветра. — Капитан, «Барретто Джуниор» передает «Счастливого плавания»! — Ответьте им как положено, мистер Литтл. — Да, сэр. Их собственные сигнальные флаги заготовлены и прикреплены к фалам заранее и по первой команде разворачиваются высоко над головой в ответное пожелание. Избавившееся от груза судно быстро удаляется и уже через несколько недель прибудет в Британию, чтобы доложить об успехе первого, самого простого этапа их пути и передать первые, пока совсем скудные отчеты об исследованиях и корреспонденцию. Джеймс Росс или его жена Элизабет получат его письмо ещё до конца лета, в то время как «Эребус» и «Террор» будут забираться дальше и дальше во льды. Для них экспедиция к Северо-Западному проходу по-настоящему начинается только сейчас. В письме Крозье старательно убеждает своего старого друга, что все хорошо и его, Френсиса Крозье, сомнения — лишь мелкие неприятности, с которыми он должен свыкнуться и научиться воспринимать их философски наконец. Восходящее солнце раскрашивает айсберги и удаляющиеся паруса в оттенки розового. К чему он написал об этом — уж не хотел ли убедить самого себя? Всю дорогу от Гринхита до Оркнейских островов и от островов до залива Диско на душе у Крозье скребут кошки. И дело не в сбивающемся компасе и неспокойном море. И даже не в Джоне Франклине, который обладает особым даром — отбрасывать в сторону все важное и прислушиваться лишь к воображаемым фанфарам в собственной голове. И не в множестве его решений, с которыми Крозье поспорил бы, если бы думал, что сэр Джон его услышит. И конечно же, дело не в настойчивых приглашениях отобедать на «Эребусе» — без капли спиртного, но с вечной самодовольной улыбкой Фицджеймса и нескончаемыми рассказами о подвигах в Китае. Нет, дело даже не в потерянном безвозвратно сахаре, который они с Томасом Блэнки так и не смогли отыскать во время погрузки. Хотя без сахара будет тяжело... Было что-то ещё. То, что неотступно идет за ним. «Счастливого плавания» — все ещё трепыхаются почти неразличимые флажки на гафеле транспортника. Счастливого пути во тьму. От белого айсберга неподалёку откалывается целый пласт льда, с плеском рушится в воду, распугивая чаек. У берегов Гренландии почти настоящее лето. Над ним высокое, прозрачное до самой последней немыслимой высоты небо, но море будто не отражает его, всегда остается непроглядно-темным. И каждую секунду оттуда, из-под толщи воды, из далёкой придонной глуби на него смотрит, следит за каждым движением — Смерть.