Не дай нам упасть...

      Дайго плохо.Настолько, что, кажется, дальше уже быть не может. Как говорится, думали, что хуже некуда, да снизу постучали. Каждый день подросток буквально хочет сдохнуть, лишь бы сбежать от этого кошмара. Каждый божий день происходит одно и тоже. Уже настолько дежавю, что с точностью до минуты можно предугадать дальнейшие события. Вот он идёт в незнакомую школу в новом городе, где все шепчутся за спиной о его странном внешнем виде и характере; парень старается игнорировать. Вот очередной балбес, что-то кудахчущий про его низкий рост; задет за живое, но с безразличием шагает дальше. Вот он идёт домой в одиночестве и перед самым входом в подъезд долго стоит, не решаясь зайти внутрь. Вот он уже поднимается по лестнице, отворачивает ручку двери и проходит в грязный холл. Вот отец, подошедший к сыночку и со всей дури влепив ему пощёчину за опоздание на целых десять минут. И то, что теперь школа находится гораздо дальше, ему не объяснишь, как и то, что Дайго больше не хочется возвращаться в старую хрущёвку, пропитанную запахом алкоголя и сигарет, каждый день получать по лицу и выслушивать ор из-за того, насколько он «хреновый сын». Вот он закрывает дверь на кухню и, сползя по двери вниз, пока отец выпивает бутылку, тихо рыдает в колени. Сколько можно? Сколько ему придётся терпеть эти бесконечные круги ада? Сколько чувства потери и потерянности будут преследовать его? Почему мама и брат оставили их, не дав ребёнку нормально дожить остатки детства? Почему именно их маршрутка разбилась в тот злополучный день? Сотни раз за день вопросы проносятся в голове, каждый раз заставляя передёрнуть плечами при осознании своего положения. И хуже всего то, что никто не поможет; друзья? Какие друзья, если Вальт и другие остались в родном городе, а дома нет интернета, ни даже простого сотового, чтобы связаться с ними? Отец всё пропил с горя, и, по-видимому, обратно в трезвое состояние пока уходить не хочет. Ему там лучше, чем в суровой реальности, он не чувствует потери и спокойно расслабляется, пока парень не вернётся со школы. Тогда в голове что-то щёлкает, и вся вина оказывается на ни в чём не повинном мальчике. А Дайго устал. Больше просто терпеть нельзя. Все эти побои, синяки на теле и ссадины, которые уже стали замечать учителя, боль утраты, — что он сделал такого, что судьба так обошлась с ним?! Вволю наплакавшись, он старается незаметно прошмыгнуть в туалет, но, к несчастью, попытка ни к чему хорошему не привела. — Дайго… — услышав своё имя, Курогами похолодел. Очень, очень плохо, что отец произнёс его. Значит, он на грани сумашествия, такие вечера заканчиваются кровью изо рта и носа, ровно как и новыми ранами на худом, измученном теле, что уже было неспособно сопротивляться. — Да? — с некой опаской и осторожностью спросил тот. — Скажи мне, Дайго, тебе хорошо живётся? Подростком овладел гнев и ярость. Каждый день его бьют, он еле находит в себе силы, чтобы бороться с этим кошмаром дальше, ест что попало, — и теперь этот подонок спрашивает, хорошо ли ему?! — Нет, — впервые он отвечает так твёрдо и едва скрываемым оскалом. Хватит скрывать ненависть, к чему это? Ведь и так понятно, что любовью к отцу он не дышит. — Значит, нет? — мужчина медленно встал, взяв пустую бутылку в руки, — Значит нет, мелкая тварь?! Да как ты вообще можешь жаловаться на жизнь, когда мне так плохо?! — Ты думаешь, что плохо лишь тебе! Ты никогда не думал о том, что я тоже скучаю по маме и Риоте! Почему ты не можешь быть нормальным родителем?! — на глазах появились слёзы отчаяния, голос срывался от нестерпимой боли. Чего терять? Время высказаться, хотя потом будет очень плохо, опять его изобьют до полусмерти. — Ну раз ты у нас самый несчастный, я покажу, что такое настоящее страдание! Нет, нет, пожалуйста! Остановите этот кошмар! Помогите! Нет! В ужасе подросток несётся к входной двери, едва успевает схватиться за ручку и чувствует, как отец успевает схватить кофту. — Куда собрался?! Я тебя до смерти изобью, если убежишь, — орёт он, но Дайго знает, что по-любому сегодня будут крупные неприятности, причём намного хуже. Сегодня он сорвался и должен заплатить за это… Но что уже терять? Курогами изо всех сил дергает руки, освобождая их из рукавов, и бежит, бежит не останавливаясь. Бежит, сам не зная куда. Мелькают знакомые дороги, аллея, лавочки, но всё мимо. Трезвый рассудок переплелся со страхом и велит ему нестись вперёд, пока хватает сил. Через несколько минут после такого забега мысли возвращаются к нему. Тот инстинкт самосохранения утихает, на смену приходят горькие мысли. Парень останавливается и видит, что попал в старый район заброшенных зданий, куда никто не приходит уже давным-давно. И, чувствуя ту боль, он не может дальше сдерживать себя. Слышится громкий крик отчаяния, а потом хриплые возгласы и слёзы. В конец добитый Дайго заходит в заброшку и падает на пол, давно заваленный мусором и арматурой. Сколько он так лежал, не знает, только глаза успели наполниться безразличием, и Курогами даже с каким-то интересом стал размышлять о будущем. И что ему теперь делать? Домой? Нет, никогда в жизни он не ступит туда ногой. Будет умирать, но не ступит, не вернётся к тирану, лучше предпочтёт смерть, чем вновь испытывать острые мучения. И остается ещё… А что ему остается? Получается, только смерть? Иронично, что Дайго надеялся на какой-то другой исход с счастливым концом. Считал, что лучше погибнет, нежели вернется к чудовищу, именуемым отцом, найдёт другой способ выкарабкаться и построить новую жизнь. Любой. Но любого нет… Нет вообще никакого. Словно опьяненный этими мыслями он находит лестницу и выходит на крышу. Последний день, который он видит, предстаёт перед юным взором, что вовсе не блещет желанием насладиться видом. Закат красивый, ничего не скажешь, но теперь это не имеет смысла. Мысли бродят где-то в пустоте, все находится будто в тумане, заволокшим разум после пережитого. Нога находится на перилах, остаётся лишь шагнуть, а там свобода, которую Дайго так желает. Что она будет, он уверен, здание хоть и старое, но высокое — десять этажей. Последнее усилие — и полёт окутает его своим звуком, похожим на песню. Ещё немного… — Эй! Что ты делаешь? Дайго как током ударило. Осознав, что он только что пытался сделать, заставляет его в ужасе отскочить от края и вновь страдать. Курогами обернулся посмотреть то ли на спасителя, то ли на мучителя, продлившего нестерпимую жизнь, полную боли. — Ты?.. — голос слегка подрагивает. Не верится, что из всех, кто мог бы быть на этой крыше именно здесь и сейчас — он. — Давно не виделись, — даже как-то мягко произносит Джин, но тут же становится тревожным и серьёзным, — что ты только что пытался сделать? — А не видно?! Не видно, что я стоял на краю и уже хотел спрыгнуть?! — эмоции снова берут верх, и слёзы текут по щекам вновь. Дайго знает, что выглядит жалко, но сейчас ему всё равно. — Что случилось? — голос гораздо нежнее, чем можно было бы представить. Мягко Айзава трогает плечо парня и смотрит в глаза, полные горечи и обиды. Ничего не стесняясь, Курогами выкладывает историю своей недолгой жизни с тех пор, как они переехали, вклавывая в неё всего себя. Тот терпеливо выслушивает, а затем молча обнимает, заставляя подростка измениться в лице от удивления. Прошло столько времени с тех пор, когда он был кому-то нужен… — Ч-что? — Не надо. Не надо отказываться от своих надежд и мечтаний. Ты должен идти дальше, как бы ни было тяжело. — Но как? Как я могу жить обычной жизнью так? — Я помогу тебе. В этом мы похожи, — Джин осторожно отпустил парня и поднял свою излюбленную кофту, оголяя тело. Перед Дайго представился широкий шрам на весь живот. — Я тоже потерял родителей, и меня отправили в какую-то глушь в ужасный приют. Каждый день битье, голодание, многочасовая работа, — я, как и ты, думал, что не могу справиться с этим грузом. Прошло много месяцев до того, как я потерял надежду. Последней каплей стало моё унижение: старшие подростки кинули меня в грязь, потому что я отказался отдавать им свой и без того худой обед. В тот же день я попытался покончить с жизнью, также прыгнув с крыши, но не получилось. Меня доставили в больницу, где с трудом смогли спасти мою жизнь. Тогда я и стал слышать голоса. Помнишь нашу первую встречу? С тех пор я поднялся, начал заниматься бейблейдом. Я оставил прошлое в прошлом, но иногда воспоминания всё ещё настигают меня, — за рассказом Айзава не заметил, как желание утешить превратилось в откровение. Дайго смотрел на него, затаив дыхание. Он бы никогда не подумал, что у такого, казалось бы, странного парня настолько пугающая и страшная жизнь.Тихо Курогами придвинулся к Джину, обнял его и прошептал: — Я не дам нам больше упасть.