Анестезиологический практикум

      Сакура яростно сверкала глазами, глядя на молодого библиотекаря. Весь ее вид говорил о том, что парень находится в смертельной опасности. Однако, кажется, он совершенно не испугался и даже посмел заявить ей снова:       — Я же говорил, единственный экземпляр книги «Анестезиологический практикум» от доктора Ц.Сенджу все еще на руках, его не приносили.       — А вам что-нибудь известно об ограничении во времени на пользование книгой? — Сакура прошипела это сквозь зубы и для пущей острастки грохнула о стол библиотекаря бутылкой с газировкой.       — Известно, известно, но в отношении студента Акасуна у нас особые распоряжения…       — А в отношении преподавателя Харуно у вас их не имеется?! — рявкнула Сакура.       — Простите, госпожа Харуно, — парень спокойно развел руками, — нет. — И уставился праведно-невинным взглядом на Сакуру.       — Мне нужна книга, ясно? Цунаде-сама в отпуске, недоступна, в открытых источниках книги нет, только в институте — эксклюзив, который выйдет большим тиражом через два месяца! А я не могу столько ждать! — последнюю фразу Сакура в ярости проорала, что впрочем не возымело должного эффекта на флегматичного библиотекаря. — На каком факультете этот Акасуна учится?       — Хирур…       — Курс?       — Выпускной.        — Живет где?       — Откуда мне знать…       Сакура издала горестный рык и ударила о многострадальный стол сжатым кулаком. Библиотекарь даже не вздрогнул.       — Да он, вообще-то…       — Что? — Сакура зло сощурилась, примеряясь в этот раз треснуть по дурной башке библиотекаря, вместо стола.       — Он, вообще-то, сейчас тут, в библиотеке.       — И ты молчишь? — Ударить парня захотелось еще сильнее, Сакура еле пересилила себя, схватила газировку и пружинистым шагом промаршировала в читальный зал. Пылая праведным гневом, она даже не удосужилась уточнить, как вообще этот Акасуна выглядит, но вернуться показалось непростительной слабостью. Воинственный настрой подсказал — Акасуна — молодой человек, сидящий за одиночным столиком в глубине одного из узких коридоров библиотеки. А может, это было не совсем чутье, а тот факт, что кроме Сакуры и этого самого молодого человека в зале библиотеки больше никого не было.       — Акасуна? — неожиданно громко гаркнула Сакура.       Сасори поднял голову и совершенно спокойно — как будто не он причина всех бед Сакуры — посмотрел на девушку.       — Вы — Акасуна? — так и не дождавшись ответа, уточнила Сакура уже чуть тише.       — Допустим.       — У вас с собой «Анестезиологический практикум»?       — Вы кто?       — Госпожа Харуно, — пробубнила Сакура и нетерпеливо протянула руку. — Книга?       Сасори окинул ее внимательным взглядом: худая и всклоченная, затянутая в белоснежную, застегнутую на все пуговицы блузку и узкую пуританскую юбку. Выглядела она слишком агрессивно: губы поджала в узкую линию, нахмурилась, носок аккуратной туфли отстукивал по ковру нервную дробь в ожидании его ответа.       «Госпожа», — фыркнул про себя Сасори и тут же решил отделаться от девицы, как можно быстрее.       — У меня нет «Анестезиологического практикума», госпожа Харуно. — Ядовито-издевательски произнесенное имя и, подозрительно похожая на нужную, книга на столе подсказали Сакуре, что парень пытается от нее избавиться.       — Она мне нужна! — Сакура и тут не преминула грохнуть о стол злосчастной бутылкой с газировкой.       — У меня ее нет, — преспокойно соврал Сасори.       Эта преследующая Сакуру невозмутимость со стороны уже второго ее собеседника взбесила до кипения. Обязательство соблюдения этических граней для нее, как для преподавателя, отошло на второй план. Сакура перегнулась через стол, схватила подозрительную книгу и попыталась потянуть ее на себя. Как оказалось, Акасуна был начеку и тут же намертво припечатал книгу к столу ладонью.       Сакура двинула книгу к себе, Сасори — к себе. Повисла напряженная пауза. Харуно выпрямилась, сложила руки в замок на груди и злобно прошипела:       — Вы разговариваете с преподавателем, Акасуна, еще и бесстыдно врете, книга мне нужна, и я не намерена уйти без нее.       — Вы серьезно думаете, я поверю? — Сасори изогнул бровь, насмешливо скривил губы и подтянул книгу ближе к себе. От такой наглости Сакура задохнулась, уперла руки в бока.        — Поверите чему?       — Что кто-то вроде вас — преподаватель. — Сасори неопределенно помотал в воздухе рукой, ссылаясь на неподобающее учителю поведение.       Сакура онемела от возмущения, ринулась через стол, вновь дотягиваясь до книги. Ярость подстегнула, наплевав на приличия, почти на этот стол лечь, Сасори вытаращился в изумлении, попытался книгу отвоевать, но Сакура разошлась по-серьезному. Чертова книга костью в горле сидела слишком долго, и сегодня вечером Харуно намерена была получить ее во что бы то ни стало.       — Отдайте!       — Да ни за что! — из чистого упрямства не уступил Сасори.       Пальцы предательски соскользнули с корешка, книга осталась на месте, а Сакура, доведенная до ручки, со всей силы ударила по бутылке на столе. Газировка ударилась о книжную полку и взорвалась фонтаном брызг, щедро заливая Сакуру, Сасори, стол и так нужный обоим «Анестезиологический практикум».       — Сумасшедшая, — рявкнул Сасори, сгребая свои записи в попытке хоть что-то спасти.       — О Господи! — Сакура как будто очнулась, стыдясь своей вспышки бешенства, бросилась собирать мокрые листы с чужими заметками, не особо замечая, что сама промокла, а блузка еще и расцветилась грязно-черными пятнами.       — Что с книгой? — испуганно спросила она, замирая и оглядываясь на Сасори. Каким-то чудом почти сухой, но злой как черт Акасуна держал на вытянутой руке спасенную книгу, Сакура облегченно выдохнула, утерла мокрый лоб тыльной стороной ладони.       — Вы вообще не в себе? — зло уточнил Сасори.       — Мне правда очень нужна эта книга, — обреченно пояснила Сакура. — Извините.       Сасори постарался успокоиться, сосчитал до пяти, потом до десяти, но желание придушить госпожу Харуно не исчезало. Все заметки разукрасились коричневыми пятнами, чернила поплыли — придется восстанавливать записи, а значит, тратить уйму времени попусту. Вздорная девица смотрела искренне виновато, но катастрофу это не оправдывало. Хорошо, хоть хватило реакции спасти книгу.       — Простите, — Сакура засуетилась, сняла с плеча сумку, достала какие-то салфетки, стараясь что-то вытереть. — Вам салфетку дать?       — Издеваетесь?       — Извиняюсь.       Сакура неуверенно шагнула к Сасори, протягивая чистую салфетку, но каблуки скользнули по мокрому паркету, и она, не удержавшись, некрасиво шлепнулась на пол. Сасори издал горестный вздох и закатил глаза.       — Вы в порядке?       — Нет. — Сакура окончательно сникла, попыталась встать, игнорируя протянутую ей руку.       Акасуна хмыкнул недовольно, сам схватил девичью ладонь и дернул Сакуру вверх. Каблуки снова поехали в сторону, и Сакура вцепилась в Сасори, в попытке удержаться.       — Вы мокрый.       — Вы не лучше.       Сакура обиженно поджала губы, отпустила наконец руки Сасори.       — Вы меня вывели.       — А вы научитесь держать себя в руках, госпожа Харуно!       — А вы научитесь… научитесь… видеть дальше своего надменного…       — Ну, знаете ли, — перебил Сасори, сжал тонкое девичье запястье, навис над ней, прошелестел злобно: — Книга ей нужна!       Сакура удивленно моргнула, насупилась решительно, готовая ответить что-то едкое, как в стороне отчетливо послышались шаги.       — Что здесь произошло? — безмятежно-спокойный голос библиотекаря заставил Сакуру виновато ссутулить плечи.       — Несчастный случай.       Библиотекарь бросил полный недоверия взгляд на Сакуру, потом на Сасори и наконец на залитый газировкой пол.       — Итачи, попроще, пожалуйста, — подал голос Сасори, чуть загородил ее плечом, зачем-то снова взял за руку повыше кисти. — Тебе же сказали — несчастный случай. — Сакура в изумлении даже рот приоткрыла. — Тем более, госпожа Харуно уже все вытерла.       — Видимо, своей блузкой? — флегматично прокомментировал библиотекарь. Удушливая краснота залила и лицо, и шею Сакуры, зачесались кулаки влепить этому Итачи, но Сасори вдруг осторожно почти невесомо погладил большим пальцем ее запястье. Оказалось настолько неожиданно и невероятно, что Сакура застыла и повторно залилась стыдливой краской.       — Библиотека закрывается через пятнадцать минут, не задерживайтесь. — Итачи развернулся и неспешной походкой удалился за угол.       Акасуна тут же выпустил ее руку, и Сакура отмерла, вздохнула, присела на край стола, старательно разглядывая безобразное темное пятно на блузке. Бросила на Сасори осторожный взгляд и решительно выпалила:       — Одолжите книгу, Акасуна, хоть на один вечер.       — Один вечер вас вряд ли спасет.       — Откуда вам знать? — беззлобно поинтересовалась Сакура.       — А спасет?       — Вряд ли… тогда одолжите на два, в честь скорого дня рождения, например.       Сасори скептически скривил губы, собираясь сказать, что в «день рождения» госпожи Харуно верит так же, как и в ее преподавательскую деятельность, а потом пригляделся к ней, сидящей на краю стола: волосы слиплись сосульками, испачканная блузка облепила худые ребра. Мокрая, не подозревает, как отчетливо из-за этой мокроты проступает тонкое кружево ее белья, розовеет округлость небольшой груди. Сакура глубоко вздохнула, а Сасори почувствовал, что дышать тяжело. Пришлось срочно перевести взгляд на ее руки: на худых запястьях косточка выпирает, а нервные тонкие пальцы теребят ремень сумки. Сакура выглядела исключительно несчастной и одновременно странно привлекательной.       — Черт с вами, берите на три дня, но не больше, книга нужна мне для работы.       — Спасибо, — Сакура просияла, вскочила со стола, улыбнулась лучезарно ослепительно, и Сасори даже опешил от ее проявившегося вдруг необъяснимого очарования.       Сумерки разливались темно-синим небом, когда Сасори и Сакура вышли из здания университета. Харуно зябко передернула плечами, сплела руки на груди, пытаясь сохранить ускользающее тепло.       — Вас подвезти?       — А? Нет, что вы, это лишнее.       — Да, бросьте, госпожа Харуно, темно и холодно, я вас отвезу.       — Это как-то… Но, честно говоря…       — Вот именно, пойдемте.       Сакура взмолилась, чтоб в тусклом фонарном свете не было видно ее пылающих щек, стало совсем неловко, разом и за свое поведение, и за мокрую заляпанную одежду, и за «госпожу Харуно» в особенности.       — Зовите меня Сакура, пока мы не в университете.       — Хорошо… Сасори.       Нервное напряжение дало о себе знать, Сакура вдруг пустилась в какие-то объяснения, рассказывая о работе, о ценности книги, о том, что доктор Сенджу уехала, как всегда без предупреждения, без телефона… бессовестная.       Сакура щебетала и щебетала какую-то ерунду, пока Сасори сосредоточенно разглядывал дорогу, мало вдумываясь в ее слова. Но дорога была не такая занимательная, как Сакура. Ее по-музыкальному длинные пальцы цепляли то ремни сумки, то края блузки, она симпатично хмурилась, и оживленно тараторила о том, как он ее спас. Развернулась, закинула ногу на ногу, острые коленки показались из-под линии юбки. Сасори моргнул, вновь переключился на дорогу, но это не очень помогло. Была в Сакуре какая-то необъяснимая магия. Вроде и не красавица, скорее сверхстранная, двинутая, от таких он всегда держался подальше. Только в этот раз подальше не хотелось.       Всеми силами внутренняя Сакура вопила, что надо прекратить нести ахинею, но замолчать была не в силах. Сасори даже не особо реагировал, что скорее подстегивало болтать без умолку. К тому же, ее бесконечный треп позволял без зазрения совести разглядывать молодого человека. Откуда-то изнутри пробилось неясное желание коснуться Сасори, блики фонарного света мелькали на его высоких скулах, западали тенями в линии губ, ложились пятнами на шею. Сжатые на руле руки перетекали в напряженные плечи. Сасори был по юношески красив и в то же время по-мужски сдержан и несколько суров. Сакура поспешно отогнала накатившее не к месту волнительное возбуждение. «Нервы, это всего лишь нервы», — попыталась себя успокоить.       — Приехали. — Машина затормозила у ее подъезда, Сасори вышел, хотя Сакура уже открыла рот, чтоб поблагодарить его и сбежать. Пришлось благодарить на улице.       — Спасибо, Сасори, за книгу, за то, что зачем-то вступились за меня перед этим Итачи, и за то, что подвезли, я… — Сасори смотрел на нее слишком пристально, совершенно не перебивая, и в дурацком порыве не допустить неловкой паузы, Сакура зачем-то выпалила: — Хотите зайти на кофе?       — Кофе? — Сасори всего на секунду задумался, а Сакура, обмирая, нервно дернула полы мокрой блузки, думая, что махнула лишку с приглашением.       Непостижимо захотелось с Сакурой пойти, на кофе или не на кофе, просто захотелось. Всю дорогу она то и дело украдкой на него поглядывала. Странное предвкушение бередило, толкало на какие-то безрассудные глупости. Что-то было в Сакуре неуловимо заманчивое. Что-то, что подталкивало согласиться, хотя и предложение было явно из вежливости, сгоряча.       — В другой раз, — Сасори дернул губы в еле заметной улыбке, угадывая в ее глазах облегчение. Кольнуло разочарование пополам с удивлением, оказывается, хотелось пойти за ней больше, чем предполагал.       — В другой раз, — Сакура улыбнулась, протянула ему раскрытую ладонь. Вдруг дошло, что она действительно сейчас уйдет, в блузке этой просвечивающейся, в юбке этой, обтягивающей узкие бедра. Развернется сейчас и оставит его одного. Настроение вмиг испортилось, как будто любимую игрушку, только что подаренную, отняли, книгу начатую и чрезвычайно интересную закрыли на самом интересном месте.       Сакура поежилась, мокрая блузка противно липла к телу, вся кожа зудела. Харуно не удержалась и украдкой почесала шею, чуть-чуть совсем. Наклонила голову на бок, провела рукой вдоль плавного изгиба, задевая бледную кожу ногтями, оставляя красноватые полосы. И Сасори подумалось: какого черта! Дернул ее за протянутую руку, с облегчением прижал к себе, поцеловал, осторожно, еле касаясь приоткрытых губ, скомкано и смазано, по-дурацки. Сакура уперлась ладошками в грудь, не шевелилась, опешила. А Сасори, бессовестно пользуясь ее замешательством, поцеловал уже требовательнее, не церемонясь, быстро и жадно, пока она опомниться не успела. Заколотилось сердце, сорвалось и провалилось, аж в глазах потемнело на секунду от захватившего чувства. Сакура попробовала сделать шаг назад, отстраниться, но Сасори пробурчал что-то неразборчиво и недовольно в поцелуй и прижал ее к себе с такой силой, что дышать стало невозможно. Скользнул губами по прохладной шее, прикусил тонкую кожу у основания, и Сакура поплыла. Выдохнула шумно, ноги стали ватными, а голова легкой и совсем пустой, прошлась руками по прямой линии напряженных плеч, впуталась пальцами в чужие волосы, ткнулась губами в висок, в щеку, обожгла шею дыханием, прижалась вся мокрая, холодная, пропахшая своей дурацкой газировкой. Слегка сумасшедшая. Закружило от Сакуры похлеще, чем от любого алкоголя. С Сасори давненько так не было, если вообще бывало. Захотелось ее прям здесь разложить, юбку эту узкую задрать, блузку эту чертову порвать прям на ней, с треском и в клочья.       — Ты что, Сасори, стой, остановись! — Сакура чудом выкрутилась, опустила задранные до неприличия полы блузки, потупилась. Раскрасневшаяся, со сбитым тяжелым дыханием. Слушать ее не хотелось вообще.       — В другой раз, да? — Сасори слишком довольно сыто ухмыльнулся, сделал шаг к ней навстречу, намереваясь рот ей заткнуть и поскорее.       — Сасори!       — Ладно, извини, извини, — последнее «извини» прозвучало более искренне и начавшая было леденеть Сакура оттаяла, сменила гнев на милость, глянула смущенно из-под опущенных ресниц.       — Не уходи. — Сасори сам своей честности удивился, сказал не умоляюще, а спокойно, безрассудно правдиво. Потянул ее к себе за руку, погладил выступающую венку на запястье.       — Я… — Сакура замялась, поборола дурацкое стеснение и чувство, что делает что-то совершенно неправильное. — Пойдем… на кофе… — не удержалась и улыбнулась лукаво, чисто по-женски заманчиво и соблазнительно.       Кажется, они еще в лифте целовались, кажется, Сасори ее даже о стенку кабины приложил сильнее, чем хотел, правда, замечать это оба были не в силах. Слишком хотелось трогать, сжимать, гладить, как в дурно-пьяном мареве голову кружило, будоражило обжигающе остро.       Они ввалились в квартиру, все еще не в силах отпустить друг друга, кое-как разулись, Сасори тут же потянул эту дурацкую блузку, не расстегивая, как и хотел. Ткань поползла, треснула, и он наконец-то содрал ее с Сакуры, тут же выкинул подальше. Сакура пробормотала что-то, потянула его за собой, как оказалось, в душ. Горячие капли разбивались о спину, вода застилала глаза, заскользили под руками плавные изгибы: талия тонкая, выступающие ребра, грудь аккуратная, с темными ареолами. Сасори с ней тоже с ума сошел, прихватил за задницу, поднял повыше, легкую как пушинку, бесстыдно развел девичьи ноги в стороны, усаживая на себя. Засадил так, что аж в глазах заискрило. Сакура всхлипнула, вцепилась в плечи Сасори и простонала бесстыдно громко, так, что крышу унесло, сжала бедра — почти ребра треснули. Пришлось перехватить ее поудобнее в мокрой, скользкой ванне, вжать в стену и размашисто, с оттяжкой, толкаться до одурения. Полетели какие-то тюбики, банки, посыпалось что-то с полок, Сакуру протащило по мокрому кафелю вверх, голова запрокинулась. Сасори в безумном полубреду вколачивал ее в стену, прикусывал нежную кожу до кровавых синяков, сжимал пальцы на девичьих бедрах. Напряжение до болезненного стягивало пах, хотелось и разрядки, и в то же время продлить это безумие. Пальцы одеревенели, Сакура беспощадно впилась ногтями в плечо, оцарапала садняще и отрезвляюще остро, но все где-то там, за границей быстрого и беспорядочного дыхания, стонов, резких движений. Сакура задрожала, сжала бедра, замерла, и томление стало настолько невыносимым, что Сасори еле успел, выскользнул, навалился на нее, кусая в плечо до синеющего полукружия.       Обмякшая Сакура сползла в его руках. Сасори привалился мокрой головой к ее плечу.       Кое-как выбрались из разгромленной ванной, из раскиданных раздавленных тюбиков, мокрые, ошалелые. Сакура что-то пробормотала, вытолкала его из ванной, сунула в руки ярко-розовое полотенце.       Окончательно Сасори пришел в себя уже на кухне, жадно пил ледяную воду прямо из-под крана, что вообще было ни разу не свойственно. Сегодня вообще все было не в его правилах. Сакура сумасшедшая, и все, что с Сакурой было — сплошное безумие.       Сакура залетела, завернутая в какой-то легкий халатик, слишком соблазнительная, с мокрыми прядями, темными каплями на светлом шелке, с синеющим на шее укусом.       Сасори окончательно накрыло то удивительное и запредельное, что произошло.       — Сакура.       — Мм.       — Ты правда преподаватель?       — Ага, — кончики ушей заалели предательски.       — А день рождения когда?       — Через четыре месяца.       Сасори сначала усмехнулся, потянул ее к себе, расхохотался совсем по-мальчишески, глупо, зашептал горячо, щекотно в шею:       — Врушка.       В пустом коридоре университета каждый шаг звучал оглушительно громко. Против обыкновенного Сасори несколько волновался, пока шел к ее кабинету. Открыл дверь без стука.       — Сакура.       — Госпожа Харуно, — машинально поправила, даже не оборачиваясь. Стояла на стуле каком-то и тянулась за папкой к самой верхней полке стенного шкафа. — Что вы хотели? — И только потом обернулась. Загорелась вся, как школьница, смутилась до невозможности мило. Сасори молча привалился плечом к закрытой двери, скрестил на груди руки, беззастенчиво ее разглядывая.       Госпожа Харуно опомнилась, встрепенулась, слезла со стула и нырнула в рядом стоящие туфли.        — Ты за книгой?       Память услужливо подкинула, как после ванной была кухня, а потом попытка прощания, и совсем уж бесстыдный секс на тумбочке в коридоре, ноги трясущиеся, губы припухшие и электрическая ломота в позвоночнике. Сакуру бросило в краску, хотя дальше, казалось, было некуда.       — За тобой, — отозвался Сасори, потащил ее краснеющую к себе. — Хочешь кофе?       Сакура спрятала пылающие щеки в распахнутом вороте его рубашки.       — Не пью я кофе, у меня и дома его нет.       — Разберемся.