Море, кровь и сорванные маски

Чарльз определённо привыкает к сложившемуся положению вещей. Пожалуй, ему происходящее даже нравится: зачем выбирать между двумя хорошими людьми, если можно заполучить себе обоих? Рид честно старается не выделять кого-то больше: детектив одинаково действует на нервы как Пирсу, так и Карпентеру, пока оба не доходят до точки кипения и не утаскивают ехидно улыбающегося мужчину в сторону спальни - выпустить пар. В этих странных отношениях Эдвард отвечает за ярость и страсть, первым начиная драться или целоваться (Карпентер называет его "наглядным примером того, как действует Эрос и Танатос", цитируя Фрейда; Пирс недовольно отлаивается, в глубине души чувствуя себя польщённым). Грэм же берёт на себя обязанность быть совестью и милосердием союза, читая остальным нотации по поводу необоснованной агрессии (чаще всего прилетает Эдварду, хотя тот в большинстве случаев переводит все стрелки на Рида, снова угодившего в передрягу). Чарльзу достаётся роль троса, рефери во время очередного спора и ходячей катастрофы. Иногда он умудряется примерить на себя все амплуа одновременно, выражая при этом крайний восторг: Эдвард и Грэм только обречённо закатывают глаза, вынужденно прекращая цапаться и вытаскивая Рида из неприятностей, пока тот отпускает шуточки в сторону взбешенных противников. - Порой мне кажется, что ты это нарочно, Чарльз, - отстранённо говорит Пирс, развалившись вечером на диване в гостиной и выдыхая в потолок сизый сигаретный дым, - физически невозможно так часто вляпываться в дерьмо. - Эдвард, я же просил не дымить в доме, - замечает Грэм, перелистывая страницу "Окмонт Кроникл", - это пожароопасно. К тому же курение вредно для здоровья. - Жить вообще вредно, - философски отвечает Пирс, никак не реагируя на увещевания, - во всех случаях итог один - смерть. И, между прочим, я внял твоей просьбе и пользуюсь пепельницей. - Ну, для тебя это не совсем актуально, - подаёт голос из кожаного кресла Чарльз, сосредоточенно делая заметки в блокноте, - ты столько раз воскресал у нас на глазах... И, кстати, до сих пор не рассказал, как это происходит и почему! - Потому что не о чем говорить, - лицо Пирса непроницаемо, но собеседники видят, как мышцы его тела напрягаются, - мы ведь не поднимаем тему твоего дара. - Ну, вы особо и не спрашивали, конечно... Но скрывать здесь нечего - по крайней мере, от вас обоих, - пожимает плечами Рид. - Когда я возвращался с командой на "Циклопе", наш корабль пошёл ко дну из-за зова Древних. Они позволили мне выжить, волнами вынеся на затерянный остров посреди океана... и наградив своим странным даром - хотя я скорее назвал бы его проклятьем. Спустя какое-то время меня нашёл случайно проходившее мимо судно. Так я снова оказался на Большой земле. - Значит, тебе Кэем было суждено обрести эту способность, - спокойно отвечает Грэм, отложив в сторону газету и внимательно смотря на Рида. - И пусть этот дар был преподнесен порождениями Дьявола, ты используешь его в благих целях, помогая восстанавливать справедливость. Это похвально. - Я поражаюсь твоей способности видеть в людях хорошее, даже если они полное дерьмо, - хмыкает Пирс, крутя в руках истлевшую сигарету. - Тебе бы в священники, Грэм, а не в главы мафиозного клана. Тут у твоего Кэя вышла промашка, не находишь? - Священники, конечно, нужны, но у главы преступной картели больше возможностей помочь людям, если это необходимо, - парирует Карпентер с мягкой, но уверенной улыбкой. - Увы, я не безгрешен, хотя и стараюсь искупить ошибки прошлого. - Блестящая аргументация, - ехидничает Чарльз, пролистывая получившиеся записи, - не подкопаешься... А ты, Эдвард, не уходи от темы. Я рассказал про себя, теперь твоя очередь! - Нет, - Пирс мрачнеет на глазах и нервно тычет остывшим окурком в пепельницу, превращая тот в блин. - И больше не спрашивайте. - Но... - Не надо давить на Эдварда, Чарльз, - тихо говорит Грэм, осуждающе глядя на детектива, - если это будет необходимо, он сам всё откроет. Лучше расскажи нам о том, как прошёл допрос Уэнсдэя. Рид охотно делится соображениям, пускаясь в длинный монолог, и Пирс кидает благодарный взгляд в сторону Грэма, внимательно слушающего доводы детектива. Тот неожиданно подмигивает здоровым глазом; Эдвард маскирует нервный смешок под кашлем. Наконец Карпентер смотрит на часы и гонит всех в постель с неизменными словами "завтра Кэй снова пошлёт нам новые дела, и необходимо быть готовыми к этому!" Пирс и Рид по привычке вяло ругаются, но не сопротивляются настойчивым тычкам в сторону спальни. "Вроде бы пронесло", думает Эдвард, прежде чем занять своё место. Он глубоко ошибается. Кажется, всё идёт неплохо - но спустя недели Рид замечает за Пирсом странную особенность: после очередной "смерти" Эдвард всегда норовит исчезнуть на пару дней. На вопросы, где он пропадал, тот упорно отмалчивается. Грэм оставляет Пирса в покое после двух неудачных попыток завести разговор - но Чарльз так просто не сдаётся. Детективу слишком интересно; Чарльз смутно подозревает, что происходящее как-то связано с тёмным прошлым Эдварда, а предположения Карпентера о "нежелании показывать свои душевные муки" с негодованием отвергает: - Это не в его духе, Грэм, - убеждённо говорит Рид, - ты же сам знаешь, насколько Эдвард циничный сукин сын. - Даже закоренелые грешники могут испытывать муки совести, - возражает Карпентер, - ты уверен, что нам стоит бередить его раны? - Не знаю. Но в чём я точно уверен - так в том, что он что-то скрывает, и нам просто необходимо это выяснить! Ну же, Грэм! Вдруг нам нужно оказать помощь? После долгих уговоров Карпентер соглашается с доводами Рида. Они решают дождаться очередного приступа Эдварда пройтись на ночь глядя - и после того, как Пирс безмолвно покидает особняк, тенью следуют за ним. К их удивлению, тот идёт в сторону Олдгровского пляжа. На берегу Эдвард щёлкает своей неизменной зажигалкой и затягивается; морской бриз уносит в сторону дымные кольца. - Зря вы пришли сюда, - неожиданно говорит Пирс, не поворачиваясь. - Это опасно... для вас обоих. - Почему опасно? - напряжённо спрашивает Грэм, невольно потянувшись к верному "Больту". - Ты назначил кому-то здесь встречу? - Можно и так сказать... Только с одной поправкой: встречу назначили мне. И я не имею права отказаться. Вам двоим здесь делать нечего. - Мы можем помочь, - вклинивается Чарльз; его внезапно осеняет догадка. - Это из-за твоего дара, верно? Ходишь сюда восстановить силы? - Любопытство сгубило много кошек, Чарльз, и ты определённо не захочешь узнать правду. - Нет, захочу, - шипит Рид, и Грэм предупреждающе сжимает его плечо, - мы захотим. Что такого ужасного мы ещё не слышали и не видели здесь, Эдвард? Пирс резко поворачивается - огромный тёмный силуэт на фоне вечно живого моря - и со злостью втаптывает окурок в мокрый песок: - Вы даже не представляете, что именно я скрываю! - Так расскажи, - твёрдо говорит Грэм; его лицо бесстрастней Фемиды. - Дай нам возможность самим судить, что ужасно, а что нет. - Идиоты, - яростно рычит Пирс, сжимая кулаки, - абсолютные кретины, чёрт бы вас побрал! Тебе повезло, Чарльз, что ты отделался только кошмарами в своё время, я же не был столь удачлив на Даркуотере. Хотите знать, что случилось тогда?! Эдвард задыхается от злости. Чарльз невольно подаётся вперёд - но Грэм удерживает того на месте, качая головой: дай выговориться. - Я приехал расследовать смерть Сары Хокинс - а закончил тем, что тамошние культисты заманили меня в ловушку. Меня держали в местной психушке, перекраивали память, чтобы я не понял раньше времени, что происходит; кормили плотью Древнего бога по имени Левиафан, чтобы я, как и они, заключил с ним сделку - неуязвимость в обмен на его освобождение. Знаете, довольно трудно сопротивляться, когда так настойчиво уговаривают... И я сдался. Я согласился на его условия - но любой дар Древних стоит дорого, в чём я вскоре убедился. Левиафан теперь всегда со мной - в моей голове - и вечно жаждет крови... Когда я полон сил, то могу заглушить его зов; но каждое воскрешение отнимает их без остатка - и тогда Древний бог требует жертву, и Его воля сильнее моей. Я не могу сопротивляться - могу только задать направление Его ярости. Поэтому я ухожу из особняка в такие ночи - я не хочу подвергать вас опасности, потому что не смогу остановиться. - Кого же ты убиваешь? - тихо спрашивает Грэм, пока Чарльз потрясённо молчит. - И как прячешь тела? Полиция ведь может обнаружить их. - Преступников в притонах... бродяг... иногда неизлечимых душевнобольных. Я отношу их сюда, к побережью, и наутро тела всегда пропадают бесследно. Я полагаю, что Он забирает жертв к себе на дно. - Получается, чем чаще ты умираешь... - медленно произносит Рид. - ...тем чаще слышу зов, всё верно, - кивает Пирс, - но не вздумай брать на себя вину за это. Я не очень-то хотел жить после того, что видел на Даркуотере - все эти кровавые ритуалы, богомерзкие заклинания, безумие, охватившее простых жителей... Но встретил вас обоих (да, имею в виду и тебя тоже, Карпентер, хотя ты невыносимо правильный зануда) и понял, что ещё рано жертвовать собой во имя освобождения Древнего бога. - Что ж, думаю, это означает, что тебе, Чарльз, следует поменьше влезать в драки с минимальным запасом оружия и патронов, - логично замечает внешне невозмутимый Карпентер (хотя внутри у него всё скручивает от ужаса и сострадания), - а тебе, Эдвард, нужно беречь себя. - Что, мне даже не прочитают проповедь?.. - хмыкает Пирс и резко бледнеет. - Дерьмо. Вот-вот начнётся... Уходите, скорее! Грэм и Чарльз взволнованно кивают и переходят на бег, когда слышат низкое рычание Пирса. На ходу Рид всё же успевает обернуться - и вздрагивает. В ночи у Эдварда глаза сверкают мертвенно-зелёным светом. Пирс возвращается только к вечеру следующего дня - молчаливый и дёрганый. Он замирает на пороге особняка, и проходящий мимо Чарльз нетерпеливо окликает его: - Не стой столбом, Эдвард, и заходи уже! Ты кое-что пропустил, пока отсутствовал. - И что, - медленно произносит Пирс, - вы просто так впустите меня в дом, зная правду? - Ты строг к себе, Эдвард, и это - лучшее твоё оправдание, - мужчина невольно дёргается, когда подкравшийся сзади Грэм кладёт руку ему на плечо, - ты осознаёшь, что поступаешь дурно, хоть и не имеешь возможности избежать повторения своих действий. Чарльз рассказал мне вчера о вашем предназначении... Я горжусь, что вы оба находите в себе силы уклониться от завершения цикла, - и в особенности горжусь тем, что ты, Эдвард, стараешься не причинять вреда невинным душам, даже будучи связанным по рукам и ногам условиями сделки. Разумеется, мы впустим тебя в дом! - Это... очень мило с твоей стороны, Грэм, - выдавливает ошарашенный Пирс, - но... - Никаких "но", - решительно прерывает его Рид, - в конце концов, как ты сам говорил, все умирают. И, если уж на то пошло, твои жертвы наверняка сами нашли бы способ упокоиться раньше положенного срока. Так что кончай хандрить, это совсем не в твоём стиле, и пойдём лучше придумаем, как надрать задницы Анне и её рыбомордым приспешникам! Рид с энтузиазмом тянет Эдварда в сторону гостиной, в то время как Карпентер укоризненно восклицает: "Чарльз!" Они засиживаются допоздна, обсуждая план действий; Пирс думает, что из них троих вышел самый странный союз на свете - набожный глава преступной банды, искренне верящий в искупление грехов, саркастичный детектив с даром проклятых руин и заключивший сделку с Древним бывший пехотинец, страдающий неконтролируемой тягой к убийству. Самый странный - но самый крепкий. Впрочем, нет, не союз, заключает Эдвард, привычно занимая левую сторону от Рида, в то время как Грэм устраивается справа, а семья. Самая сумасшедшая семейка в Окмонте. Но Пирса в кои-то веки всё устраивает.