Кимодамэси

- Такасуги странный. - Очень странный. Сам себе на уме, вечно угрюмый, молчит и пялит в одну точку. - А мамашу его видели? Как пылинки с него сдувает! - Нет, он совершенно на тебя не похож. - Потому что он и не я вовсе. В их не успевшем толком завязаться диалоге воцаряется тишина. Впрочем, безмолвны остаются только двое, а детские перешёптывания слышны по-прежнему. - Хотя временами это очень печалит, - с неподдельным сожалением вздыхает обладатель второго голоса и осматривается. - Неужели? Как по мне, сейчас это как нельзя лучше. Будет печально, когда они это поймут, - отвечает первый. - А вот ему в жизни будет легче, чем с твоим склочным характером. - Ты так правда думаешь? - на мгновение в голосе слышится какая-то неуверенность, но она пресекается усмешкой. - Впрочем, так действительно лучше, ты прав. Хотя эта невозмутимость в нём от тебя. Такасуги отрывает взгляд от детей и переводит его на своего собеседника. Оборо же хмыкает и прикрывает глаз. - Не думаешь, что немного несправедливо, что все видят в нём меня? Это ведь только оболочка... Внутри он - точно ты. Сенсей хотел... - Неважно, - прерывает его блондин и отрывается от стены, на которую облокачивался спиной. - Ничего хорошего не выйдет, если мы продолжим здесь находиться. Ты ведь знаешь. - Да, - Шинске чуть улыбается и медленно поднимается с пола, где успел вполне удобно разместиться. - Идём. Женщина медленно отнимает сигарету от губ и шумно выдыхает дым, расползающийся по воздуху, перемешивающийся с ним и неторопливо исчезающий в нём. - Вот как, - кивает она и тушит тлеющую папиросу в пепельнице. - Да, Такечи-семпай ещё не вернулся из Киото. Он ищет место, где мы бы могли спокойно жить, и работу, с которой мы бы могли справиться. Как ни прискорбно, а умеем мы немного, - вздыхает девушка, сидящая за столиком, стоящим напротив стойки, за которой стояла Отосе, и поднимает взгляд на ту. – Я безмерно благодарна Вам, Отосе-сан, за то, что помогли… - Не стоит, - перебивает её Терада и складывает руки на груди. – Я всего лишь дала вам крышу над головой и эксплуатирую тебя в своём баре. Прости, большего я просто не могу потянуть в наше время. - Нет, не переживайте об этом, - блондинка чуть улыбается и как-то виновато опускает взгляд. – Я благодарна Вам… - Хэй, как-то сыро тут, - послышалось со стороны входа. Сёдзи неспешно отодвинулась, впуская нового посетителя, и так же неспешно задвинулась, обрезая луч дневного света, бьющий в глаза. На пороге возник светловолосый самурай, лениво ковыряющийся в ухе. - Что вы тут устроили, женщины? – апатично протягивает Гинтоки и двигается в сторону барной стойки, за которую успешно усаживается. Девушка за столом незамедлительно вскипает, подскакивает на ноги, оказывается подле Сакаты за считанные секунды и от всей своей широкой души прикладывает того лицом о столешницу. - Да какого чёрта, Широяша?! Вечно ты всё портишь! – прикрикнула она, теряя самообладание. - А-т-т-т!.. – взвизгнул мужчина, хватаясь за нос, разбитый при встрече со стойкой. – Ты что творишь, больная что ли, а, Ма*ко?! - Я Матако, чёрт возьми, Ма-та-ко! – злясь пуще прежнего и судорожно ища свои револьверы, шипит Киджима. Разряжает атмосферу только приглушённый смех женщины, стоящей за стойкой. Отосе чуть покачивает головой и улыбается. - Молодёжь, - на выдохе произносит она и вытягивает из пачки новую сигарету. – Ну, с чем пожаловал, Гинтоки? Не просто ведь спустился. Девушка успокаивается и чуть отходит от блондина, садясь на соседний стул. После слов Отосе она придирчиво осматривает Гинтоки и старается подметить в нём хоть что-то, похожее на то, что он принёс какие-то новости. Однако её глаза чуть округляются в удивлении и панике. - Где Шинске-сама?.. – шепчет она, точно помня, что оставляла своего командира – ныне подопечного – на попечение Йородзуе. - Всё с ним в порядке, - отмахивается Саката и вытирает кровь с лица. – Наверху сидит, с Шинпачи каллиграфией занимается. Можешь не беспокоиться, Пацуан о нём как надо позаботится. - А рыжая?.. – щуря глаза, уточняет бывший стрелок Кихейтая. - Там же, тоже пробует свои силы. Дети развлекаются, не переживай. Садахару за ними присматривает, - кивает тот и переводит взгляд на Отосе. – Не проведёшь тебя, Старуха. В общем-то новости и правда есть… - Ты оставил Шинске-сама на присмотр псу?! – возмущается Матако и готовится выпалить гневную тираду, однако её останавливает возникшая перед ней чашка, мерно наполняющаяся чаем, который настаивался ещё до появления Сакаты. Она сглатывает свои речи и отворачивается от раздражителя, следя за струёй чая. Глиняный чайник исчезает из поля зрения и наполняет другую чашку, впоследствии предоставленную Гину, а после возвращается за стойку. - Ну? – зажимая сигарету меж губами, произносит Аяне и чиркает спичкой о коробок, подпаливая табак. Саката держит долгую паузу, в ходе которой подогревает интерес и расшатывает чужие нервы. Он долго смотрит на содержимое чашки, трагически поджимает губу и неспешно подносит ёмкость ко рту, делая томительный глоток. Матако отшатывается назад и чуть ли не падает, позабыв, что у стула нет спинки, однако удерживается на месте, ухватившись за край стойки. Она шумно вздыхает и краем глаза следит за опустошающим свою чашку Гином. Это событие кажется вечностью, однако ёмкость наконец-то отставлена на столешницу, и Гинтоки складывает руки на груди, приподнимая голову и прикрывая глаза. - Геморрой-сенсей говорит, что эти перешёптывания по-прежнему продолжаются и нашего Такасуги-куна считают крайне странным. Так недалеко и до травли, если, конечно, попыток уже не было. Однако всё тот же Геморрой-сенсей утверждает, что Такасуги ведёт себя крайне спокойно и едва ли поведётся на какие-либо провокации, - быстро изрекает он с интонацией ученика-ябеды, а после, чуть ссутулившись, кладёт руки на стойку и вздыхает. – Вообще было ли правильным позволять ему идти в школу даже вольным слушателем? Чего он там не знает? А вот если случится ещё скачок в росте, будет уже проблематично… Он морщится и трясёт головой, стараясь выкинуть это из головы, чтобы ненароком не накликать беду. Матако же тупит взгляд и обхватывает ладонями свою всё ещё полную чашку. - Это ведь было его желанием. Если Шинске-сама хочет прочувствовать это состояние полностью, то почему бы и нет? Это ведь может сделать его хоть чуточку счастливее… - она поджимает губу, но старается не придаваться эмоциям сейчас. - Ну что за грустные лица, вы двое? – выдыхает Отосе, прикрывая глаза и неодобрительно качая головой. – Это вам совсем не подходит. Такое чувство, будто вы кого-то похоронили, а, смею напомнить, этот кто-то сейчас находится всего лишь на этаже выше, с детьми. Так что совсем это всё не к месту. И ты ещё что-то о нас говорил про сырость, а, Гинтоки? Женщина усмехается и делает короткую затяжку, переводя взгляд на вход, вновь впускающий посетителя. Она только хотела сказать, что до открытия ещё далеко, но вовремя остановилась, разглядев того получше. - Вот уж точно. Развели тут какую-то сопливую мелодраму, не достойную «Джампа», -хмыкает новый посетитель и усаживается по другую сторону от Гинтоки. – Если Вы не будете возражать, я бы не отказался от чашки чая, хозяйка. Мужчина учтиво улыбается, устремляя взор на Отосе и, не теряя своего обаяния, прикладывает Гинтоки к столешнице, с таким видом, будто бы это прихоть руки, а не его собственная. Чашка, стоящая точно в том месте, куда приземлилось лицо Широяши, в последний момент убрана Матако, схватившей оную мёртвой хваткой и с опаской поглядывающей на неожиданного гостя. Обаяние же в момент развеивается, а Хаттори недовольно продолжает: - Кто это тут «Геморрой-сенсей»? Манга закончилась, а шутки про мою задницу нет, да? – он собирался сказать что-то ещё, возмутиться, но его постигла кара: чужая рука схватила его затылок и так же впечатала лицом в стойку, однако пострадал он всё же меньше, потому как голова была повёрнута боком. Глаз Матако нервно дёрнулся от увиденного. Эти люди были крайне странными и вдобавок идиотами, что в голове просто не укладывалось, как её угораздило просить о помощи именно их. Однако это, увы, оставалось фактом. - Прекратите. Оба, - железно отрезала Отосе, смотря на мужчин испепеляющим взглядом. Руки перестали тянуть чужие волосы, синхронно разжали пальцы и исчезли, а оба любителя манги поднялись с многострадальной столешницы, потирая ушибленные места. Терада вздохнула и принялась наливать успевший чуть остынуть чай в новую чашку, которую после поставила перед новоприбывшим. - Идиоты… - констатировала Матако в сторону и взялась за свой напиток. - И с какой целью ты тут? – буркнул Саката, косясь на Зензо. - Проверяю благополучие своих учеников, - хмыкнул тот и благодарно кивнул Отосе. – А ещё вынужден организовывать их досуг. Тут скоро будет масштабное празднование нововведённого… как же его?.. – он делает усилие, чтобы вспомнить злополучное название, хмурится, хотя этого за чёлкой не видно, а потом ударяет кулаком об ладонь. – Точно! Хеллоуина! - Хеллоу..чего? – приподнимает бровь Гинтоки и удивлённо хлопает глазами. Матако тоже заинтересовалась и наклонилась поближе, чуть ли не придвинувшись к блондину вплотную. Она просто обязана быть в курсе всего, что происходит в школе, которую посещает Такасуги. Это её прямой долг как родителя. Вообще крайне странно, что учителем Шинске стал кто-то вроде Хаттори Зензо. Странно тут более то, что этот геморройный ниндзя вообще стал учителем. Его жизнь, однако, круто повернулась после окончания всей этой кутерьмы. Не то чтобы он оставил пост главы Онибавана, просто отодвинул это, поскольку страна не нуждалась в нём как в главе Онибавана сейчас. Да и после женитьбы им с Сарутоби стоило как-то изменить свой образ жизни, сделать его более мирным, чтобы быть счастливыми в новой эпохе. - Хеллоуин. День Всех Святых иначе. Ты не слышал? Странно. Его привёз с какой-то планеты твой старый приятель – Сакамото. Я думал, уж ты-то в курсе, - протянул Хаттори. От упоминания Тацумы у Гинтоки невольно дёрнулся глаз, поскольку он припомнил его недавний визит – пробитие крыши спасательной капсулой, откуда сначала вывалился огромный плюшевый медведь, а только потом сам торговец – и безграничное сюсюканье с Такасуги. К счастью, Муцу смогла найти капитана и утащила к бумажной волоките до тех пор, пока этот кучерявый ничего не натворил. - А в чём его суть? – подала голос Матако, внимательно смотря на экс-ниндзя. - Если честно, я мало в этом разбираюсь, - закинув руку за голову, он почесал макушку, стараясь сконцентрироваться. – Что-то с мистикой, призраками, прочими монстрами. Будет фестиваль, место украшено тыквами, скелетами и прочей бутафорией. Приветствуются всякие страшные костюмы и всё прочее. Будут аттракционы, лавки с сувенирами и едой и, разумеется, фейерверк. Зензо ещё недолго расписывал все запланированные мероприятия в этот день, а Гинтоки уже потерял связь с реальностью после простого слова – «призраки»… Мужчина чуть ли не забился в конвульсиях от страха от одного только упоминания об этих созданиях из Ада, однако то, как ему в мгновение поплохело, все проигнорировали. - Думаю, было бы неплохо вам всем развеятся, - кивнула Отосе. – Когда, говоришь, это будет? - Через два дня, - кивнул Зензо. – Собственно, мне поручили оповестить всех учеников. А, чуть не забыл, там будет испытание смелости. Оно организовано нашей школой, приглашены актёры и выбраны костюмы. Желательно, чтобы его прошли все. Вы ведь согласитесь отпустить Такасуги туда? Матако нахмурилась. - Если он сам захочет заниматься подобной ерундой, - хмыкнула она. - О, не переживай. Думаю, ему понравится, - заверил Хаттори и, наконец, глянул на Гина, который свалился на пол и медленно отползал в сторону выхода. – Эй, ты куда? Широяша замер, медленно поворачивая голову в сторону источника звука. Его лицо было переполнено страхом, он весь побелел и покрылся испариной. - Я-я, - дрожащим, не слушающимся его голосом начал он, - н-не пойду н-никуда. - Будто бы тебя кто спрашивал, - вмешивается Отосе. – Ты должен проследить за детьми. Откажешься – рента вырастет в четыре раза. Между рядами палаток снуют люди и аманто в различных одеяниях: от нарядных традиционных кимоно до вычурных костюмов различной нечисти. Продавцы встречают и провожают всех посетителей и прохожих светлой улыбкой, неловко поздравляют с новым и совершенно непривычным для них праздником. Со стороны сцены доносятся весёлые мотивы новой песни Оцу-чан. После некоторого перерыва в связи со смертью продюсера и автора текстов и музыки, Каваками Бансая, она вновь взяла в руки микрофон и вышла на сцену в память о том. Её улыбка снова радовала фанатов, хотя в первую очередь она устремляла её в небо, для человека, сделавшего для неё немало. И пока девушка в готическом платье с юбкой в виде тыквы заводила людей своими песнями, по которым все уже успели соскучиться, чуть поодаль от общего веселья стояли две фигуры. Они находились посреди слабо освещённой аллеи, ведущей наверх, к храму. Возле её начала стояла опаленная табличка с расплывчатой кроваво-красной надписью «КИМОДАМЭСИ», оповещая осмелившихся приблизиться к аллее о том, что им предстоит проверить свою храбрость. Всю дорогу до храма, однако же, ничего, кроме мерцающих огоньков фонарей, не вызывает настороженности, но вот когда люди проходят её и заходят на территорию храма и леса рядом, становятся слышны крики. - Разве призраки курят? – слышится скептичное замечание. - А разве живые подкуриваются от фонаря? – ответом ему служит усмешка, и Такасуги прикрывает глаз, поднося кисеру к губам и делая затяжку, попутно закрывая фонарь. Он приземляется на ноги и делает неспешные шаги вперёд. Оборо хмыкает и идёт следом. - Для чего мы здесь? – не держа долгой тишины, вопрошает светловолосый мужчина, внимательно изучая чужую спину. - О, ты будто не догадываешься? – не оборачиваясь, улыбается Шинске. – Конечно же, для того, чтобы закончить оставшиеся дела. Как иначе? Ворон не отвечает, только хмурится сильнее, ощущая, как лидер Кихейтая играет с ним. Впрочем, возражать ему не стремится, незачем, да и неуместно это всё. Террорист же молча курит, прибавляя ходу и стремительно приближаясь к неосвещённой части леса. Второму мужчине не остаётся ничего кроме, как постараться поспеть за ним. - О, нет-нет, я не могу туда пойти, - отмахиваясь обеими руками, тараторит Гинтоки и активно качает головой. – Я… должен проследить, чтобы Шинпачи и Кагура не потерялись на концерте! Да-да, они просили, чтобы я подошёл к ним, как освобожусь. У нас встреча, да-да… Саката закивал в подтверждение своих слов и принялся тыкать пальцем в сторону сцены. - Да и какой смысл взрослому мужику заниматься таким? Это же глупость, ахахахаха… - нервный смех сопровождался испариной. Матако нахмурилась, смотря на Широяшу, и только хотела открыть рот, как её перебил Зензо. - Да какой теперь толк об этом говорить, когда Такасуги исчез? – он осмотрелся по сторонам. – Этого нам только не хватало… - Что?! – воскликнула Матако. – Как же так?.. Нам нужно срочно его найти! Ему нельзя разгуливать в одиночку, кто знает, что может случиться! - Да, и лучше бы разделиться. Я посмотрю у сцены, ты пройдись по лавкам, - согласился Зензо и перевёл взгляд на Гинтоки. – Тебе остаётся «Кимодамэси». Встретимся здесь. - Чт… - Саката не успевает возразить, так как оба его спутника удаляются в названные точки, чтобы не терять времени. Мужчина судорожно сглатывает и сначала хочет просто уйти, но не может себе этого позволить – то ли из-за волнений о друге, то ли из-за волнений о собственной шкуре, которую Матако быстро с него сдерёт за такое. Потому ему приходится глубоко вздохнуть и отправится по тускло освещённой дорожке… Мальчик мало смотрит по сторонам, не прислушивается к шорохам и вовсе не реагирует на парящих мимо него ниндзя в костюмах монстров. Да, Зензо упоминал актёров, но в итоге решил, что их техники не такие правдоподобные, а вот стать парящим призраком и ловко исчезать и появляться ниндзя точно умеют лучше них. Именно эти элементы неожиданности и реалистичности пугали всех, решившихся сюда пойти. Однако юного Такасуги это совсем не заботило, и разбившаяся в стороне фарфоровая тарелка из сервиза Окику совсем не привлекла внимания. Маршрут шёл через лес, огибая храм, но ничего стоящего в нём Шинске так и не приметил, потому просто продвигался вперёд. До тех пор, пока не упёрся в нагромождённые друг на друга камни, подсвеченные лунным светом, пробивавшимся сквозь кроны деревьев. На камне восседала фигура, спиной к пришедшему, так что мальчику оставалось только рассматривать золотистые узоры на хаори. - Здесь луна такая яркая… Мне это не нравится, - подала голос сидящая фигура и опустила голову, переводя взгляд с неба на стоящего возле дерева мужчину. – А ты что думаешь? - Навевает воспоминания, - пожал плечами блондин. - Какие? - Щока Сонджуку. Сидящий мужчина выказал заинтересованность, склонив голову вбок и внимательно смотря на собеседника. - Она создавалась примерно так же, - неохотно поясняет Оборо. – Под сосной. Они затихают. Ворон поднимает веко и осматривается, примечая маленькую фигуру в стороне. Он кивает Такасуги, и тот поворачивает голову. Он встречается взглядом с мальчишкой, и они оба замирают на несколько секунд. После Шинске ловко спрыгивает с камня и осторожно идёт к пришедшему. Тот не отшатывается, замирает на месте и ждёт. Оборо тоже делает несколько шагов навстречу, однако остаётся в стороне. - Не боишься? – улыбается Шинске, опускаясь на одно колено возле ребёнка. - Я давно вас вижу, вы будто следите за мной. Зачем? – моргнув, изрекает он. - О, нет… - брюнет неловко усмехается и качает головой. – Вовсе нет. Мы… присматриваем. Да, так. Вернее, присматривали. Знаешь, нам нужно будет немного поговорить сегодня. И боюсь, это будет единственный раз. - О чём? – в зелёных глазах виднеется неподдельный интерес. Оборо теряется, продолжая просто наблюдать со стороны: он никогда не мог представить себе Такасуги таким. - О многом. Наверное, мы не успеем, но стоит постараться, - Шинске кивает самому себе и кладёт ладонь на макушку мальчика, чуть ероша его волосы. – Ты ведь знаешь, кто мы, верно? – он дожидается положительного ответа и тяжело вздыхает. – И ты всё помнишь… Это страшно. Страшно, что на тебя свалилась такая ответственность за двоих отвратительных взрослых. Но ты ведь сильный, правда? Ты сможешь прожить эту жизнь по-своему. Прошу, не чувствуй груз вины перед нами, не стремись что-то исправить за нас: мы не смогли этого сделать, это наша слабость, ты же должен идти своим путём, ладно? Вокруг призрака появилось слабое свечение, и его очертания стали крошиться. Такасуги делает усилие, чтобы не обратить на это внимание: оно лишь ускорит процесс. - Но у меня есть к тебе ещё одна просьба, - продолжает он, упрямо игнорируя своё медленное исчезновение. Мальчишка же испуганно хлопает глазами и смотрит на второго мужчину. Оборо по-прежнему остаётся невозмутим, лишь приподнимает ладони и устремляет на них взор. - Выслушаешь? – зовёт ребёнка брюнет. Юный Такасуги медленно хлопает глазами, сглатывает и коротко кивает. - Славно. Спасибо, - улыбается Шинске. – Позаботься о Матако. Она старается для нас с тобой, но напомни ей, что и о себе забывать не надо. Это единственное, что я передаю тебе из своих обязательств. Справишься? - Справлюсь, - изрекает мальчик и уверенно кивает. – Но… куда же вы? - Наше время кончилось, - отрезает Оборо, подходя к беседующим. – Мы и без того надолго задержались. - Мы не знаем, куда отправимся… - признаётся Такасуги и отводит наполняющийся тоской взгляд. - Нет, - возражает Ворон и опускается на колени рядом с призраком и ребёнком. – Есть одно место, куда мы точно попадём, - он подаётся вперёд и сгребает в объятия брюнетов, гладя их обоих по голове. – Мы всегда будем где-то рядом, Такасуги Шинске. Надеюсь, твоя новая жизнь будет светлой, и её не омрачит память о нас. Оба Такасуги были удивлены подобными действиями со стороны Оборо, но ни один из них не воспротивился. - Такасуги! – раздалось со стороны. – Г-где ты, Такасуги? Я п-пришёл тебе п-помочь! Т-такасуги! Саката наконец смог добраться до середины маршрута, пережив несколько мнимых остановок сердца из-за пугающей атмосферы места. Мальчишка обернулся на знакомый голос, но не поспешил к нему, боясь упустить своих призрачных спутников, однако же те сами его подтолкнули к Гинтоки и поднялись на ноги, готовясь к неизбежному. - Он от страха умрёт, если ты не пойдёшь. За ним тоже нужно приглядывать, - усмехается Шинске. – А что до нас, то время прощаться. Может, и свидимся ещё. Оборо молча кивает, соглашаясь с чужими словами, а мальчик только после долгой паузы, в ходе которой внимательно осмотрел обоих, кивает и спешит к старшему товарищу. - Думаешь, это было правильно? – дождавшсь, когда ребёнок отойдёт дальше, спрашивает Такасуги. - А ты разве жалеешь? – блондин переводит на него удивлённый взгляд. - Нет, - улыбается Шинске и прикрывает глаз. Они чувствуют, как их призрачные тела рассыпаются, крохотные частички перемешиваются поднявшимся ветром и уносятся им же наверх. Они исчезли. Растратили всё своё время. Ушли из мира живых. Под громкий хлопок начавшегося фейерверка, и яркие краски рассыпались по тёмному ночному небу. Как знать, возможно, среди них затерялись и кусочки ушедших в День Святых душ… - Т-такасуги! Какое счастье! – восклицает Гинтоки и спешно хватает мальчишку под руку. – Давай, скорее пойдём отсюда, ты, наверное, до смерти перепугался! Шинске не сопротивляется и идёт следом за Широяшей, но оглядывается назад: там никого нет. Они выходят в условленное место, где их уже ждут. Матако бросается к мальчику и крепко его обнимает. - Шинске-сама! Как я рада Вас видеть! – произносит она и аккуратно гладит брюнета по голове. – Всё хорошо? Ничего не произошло? Такасуги коротко кивает и осматривается по сторонам. - Мы пойдём смотреть фейерверк? – спрашивает он, возвращая взгляд на девушку. Она на мгновение колеблется: во взгляде бывшего лидера Кихейтая что-то не так. Его глаза будто стали другими, а на секунду показались и вовсе разных цветов. И если зелёный цвет принадлежал самому Шинске, то явившийся серый оттенок второго казался лишь смутно знакомым. Однако наваждение прошло, и Киджима светло улыбнулась, беря ребёнка за руку и направляясь к месту, откуда фейерверк будет виден лучше. Хаттори косится на Гинтоки и, выдержав небольшую дистанцию, направляется следом за бывшими террористами. - Там ведь что-то произошло? Гинтоки морщится и двигается следом. - Ну… - задумчиво тянет он. – Вероятно, я ничего не видел. Зензо тихо усмехается и качает головой, ничего больше не говоря. Всё закончилось хорошо, поэтому лишние разговоры ни к чему. Теперь они могут просто насладиться фейерверками вместе с теми, кто их уже жаждался. - Ну, наконец-то, Гин-чан, Ма*ко-чан, ару! – восклицает Кагура, маша им рукой. – Скорее идите, а то ничего не увидите! - Да не Ма*ко я, чёрт возьми, сколько повторять?! – срывается девушка и тянется за револьвером, однако на её руку ложится чужая, что выбивает из колеи и заставляет щёки вспыхнуть. – А?.. - Тише, Матако, - усмиряет её Гинтоки. – Предлагаю отложить все наши распри до завтра, а сейчас насладимся праздником до конца. Он мягко улыбается, и это настолько очаровывает, что у девушки не остаётся и мысли о том, чтобы начать пальбу. Она неуверенно кивает и отводит взгляд, размыкая губы в попытке что-то сказать, однако… - Как это вы съели все данго, а?! – повышает голос сам Гинтоки и спешит к опустевшим коробкам, которые тщетно пытался собрать Шинпачи. – Да как вы могли?! Да я вас! Праздник превращается в балаган, все начинают шуметь, почти завязывается шуточная драка и из-за звона их голосов хлопков фейерверка уже не слышно. Однако яркие краски, рассыпанные по небу, отражаются в устремлённых к ним глазах, и Такасуги тщетно видит в огоньках два силуэта, с которыми не столь давно разговаривал…