The Leftovers

«Страх — вещь забавная. Когда он управляет тобой, ты боишься признать, что тебя пугает». Доктор Кто

Как правило, самый худший день в нашей жизни таковым не является. Последующие дни гораздо хуже. Ведь отступившая со временем боль и замутненность рассудка перестают скрывать действительность. И мы, хотим того или нет, встречаемся с чуждым для нас обновлённым миром. Так и для Питера день, когда он рассыпался в прах, а затем воскрес спустя пять лет, не был столь мучительным, болезненным и страшным, как его окончание. Тогда всё происходило так быстро, одно событие сменялось другим, одна напасть следовала за другой, что на осмысление происходящего попросту не было времени. Но позднее, когда его наставник — величайший герой Земли, обратил Вечного титана Таноса вместе с его армией в ничто, Паркер ощутил, как в его груди что-то оборвалось и также обратилось в прах. В тот момент он действительно думал, что больнее ему уже никогда не будет. Что ужаснее события, чем смерть Железного человека, просто не может быть. Но он ошибся. Квентин Бек объявился в его «новой жизни» внезапно, как ироничная шутка Вселенной. Питер, учившийся жить заново, хотел обрести в его лице друга. Но последующее предательство Мистерио, его метко бьющие иллюзии вскрыли слегка зажившую рану. Но даже эта боль и боль от столкновения с поездом не была столь невыносимой, как ужас и отчаяние от понимания того, что весь мир не только знает, кто скрывается под маской Человека-паука, но и уверен теперь, что дружелюбный сосед из Куинса убил величайшего героя земли - Мистерио! И, казалось, Питеру уже давно надо было понять, что понятия «легко» и «весело» несовместимы с его жизнью. Но даже после начала активной травли со стороны общественности, Паук продолжал верить, что ещё ничего не кончено, что он всё ещё может выбраться из этой «передряги». Но эту хрупкую надежду разрушила одна короткая, в две минуты, встреча. — Госсекретарь Таддеус Росс, — холодно, с явным презрением в голосе представился высокий мужчина в деловом костюме. На первый взгляд он был обычным. Питер даже сказал бы: невзрачным. Вытянутое бледное лицо с сетью глубоких морщин, жирные усы (единственное тёмное пятно на лице), седые недлинные волосы, маленькие и злые глаза. Но на этом всё. Ни комично изогнутых чёрных как смоль бровей, как у комиксных злодеев. Ни синевы в лице, ни красных глаз. И что так напрягало в нём Роуди и заставляло кривиться Сэма, юноша не понял. Питер, заторможенный из-за очередной не самой приятной ночи кошмаров, поторопился представиться и вежливо протянул руку. – Я… – Я знаю, кто вы, мистер Паркер, — сухо кивнул госсекретарь, проигнорировав протянутую руку. И окинув героя, словно червяка, безразличным взглядом, также сухо, с долей пренебрежения в голосе, продолжил: – Я здесь, как представитель министерства обороны США. Меня уполномочили произвести одну необходимую процедуру. Соблюсти все формальности, так сказать. Полагаю, подполковник Роудс объяснил, что от вас требуется? — спросил он. Теперь, созерцая представителя власти в холодном сумраке осеннего утра, Питер начинал понимать, что имел в виду Сэм, когда окрестил Росса «иссушенной мумией в костюме». Казалось, в маленьких и злых глазах госсекретаря, что считывались лишь чёрными провалами, нет ничего человеческого. На вопрос юноша неопределённо повёл плечами, демонстративно игнорируя поверхность офисного стола, на котором был Заковианский договор. Герой знал, что этот чудовищных объёмов блок бумаги с мелким шрифтом был тем самым поводком, за который его и позвали расписаться. Но принимать эти оковы он не собирался, по крайней мере, добровольно. О чём Питер и не побоялся сообщить. Тяжкий то ли вздох, то ли рык вырвался со стороны представителя власти. Подобного со стороны юнца тот, видимо, не ждал. Но вопреки вспыхнувшей в крошечных глазах ярости, лицо Таддеуса Росса по-прежнему оставалось намертво приклеенной маской, что лишь выглядела по-человечески живой. — Ваш, так называемый наставник, хорошо понимал, что Мстителям необходим контроль, — тем же сухим тоном, опуская ладонь на обложку договора, проговорил он. — Вы хотели сказать "поводок", — скривившись от упоминания Железного человека, огрызнулся Питер. Это вырвалось помимо воли, а всё из-за того, что Роуди уж слишком часто повторял «Росс» и «поводок» в одном предложении. — Не дерзите мне, мистер Паркер. Вы не Стив Роджерс и не Тони Старк. И даже не мистер Уилсон. Вы - никто, — скривив губы в едкой усмешке, прошипел он. Питер тут же ощетинился: — Я Человек-паук. — Вы были им, — кивнул Росс. — Теперь вы не более, чем машина для убийств, которой необходим контроль. — Я не убивал Квентина Бека! — рыкнул Питер. Эта была та правда, которую он неустанно повторял всякому, кто хотел его слушать. Но с течением времени таких людей становилось всё меньше. Но и те, кто остались лишь вежливо кивали на его заверения, но по их глазам Паук видел, что они ему не верят. Но были и другие, кому в действительности было всё равно, делал он это или нет. И в маленьких искусственных глазах Росса, юноша наблюдал то же безразличие. — Умоляю вас, мистер Паркер, — странно живо усмехнулся госсекретарь спустя напряжённую минуту молчания. — Убивали вы его или нет - это уже не имеет никакого значения. Питер, страшно уязвлённый, тогда хотел возразить: «Ещё как имеет!». Хотел заявить этой иссушенной мумии в дорогом костюме, что он и всё его правительство, министерство обороны ошибаются! Что он, Питер Паркер, по-прежнему дружелюбный сосед Человек-паук! И что мир не настолько глуп, чтоб вестись на россказни Джеймсона и байки Бьюгл. Но в последний миг что-то помешало ему это сделать. Какая-то отчуждённость и пустота в груди. Питер мотнул головой. Нет. То была страшная мысль, что слова Росса небезосновательны. Казалось, ничего не могло ранить Питера глубже, чем смерть наставника или предательство общественности и подлый обман Бека! Но он снова ошибся. На этот раз рану нанесли даже не слова, а то сомнение в собственном «Я», что эти слова зародили. И с того мрачного и дождливого утра Паркер утратил покой или то подобие покоя, что у него осталось после Лондона. Кошмары и те жуткие видения, наподобии иллюзий Мистерио, преследовали его постоянно. Они были скоротечны и мимолётны, и поражали его подобно молниям — болезненно и внезапно. И самое страшное: особых причин или реальной угрозы для этого совершенно не нужно было. Питер напряжённо следил за тем, как одна картинка на большом экране телевизора сменяется другой. Что это был за фильм? Он не знал или, скорее, даже не помнил. Просто попросил Пятницу поставить что-то весёлое и воодушевляющее. Что она выбрала - было не столь важно, Паркер всё равно как бы ни пытался, а вникнуть в происходящее никак не мог. Вроде бы и актёры знакомые, и картинка такая приятно-желтоватая (значит, фильм старый). Крови там не было, а если и была, то в незначительных количествах. Однозначно не фильм ужасов. Но и не подростковая драма. Сначала сюжет крутился вокруг детства главного героя, а потом зациклился на этапах его взросления. Но в чём суть? Паук не понимал. Ему всё казалось, что он видел этот фильм прежде, возможно, даже с мистером Старком после их не особо удачного эксперимента, где один из них (Тони Старк) запорол микросхему и начался пожар. Но имел ли сейчас значения тот инцидент? Определённо нет. Когда один персонаж начал по каким-то, одному ему ведомым причинам, орать на другого (действия разворачивались в госпитале, и у того, кто орал, не было ног), Питер резко вскочил с пола, где до этого сидел, облокотившись спиной о диван. — Поставить на паузу, Питер? — вежливо поинтересовалась Пятница. Паркер мотнул головой. ИИ сказала что-то ещё, но юноша, резче необходимого одёрнув толстовку, проигнорировал её и на автомате двинулся в сторону прилегающей к гостиной кухне. По наитию найдя холодильник, он также резко дёрнул его дверцу, из-за чего раздался пугающе громкий треск. Держа в руках часть пластиковой ручки, подсознание откликнулось голосом одного из персонажей фильма: «Дерьмо случается». Криво улыбнувшись, он повторил это вновь, и, аккуратно положив пластик на поверхность стола, заглянул в холодильник. Но там ничего не оказалось. Зашипев проклятия в сторону здоровой пищи Сэма, Паркер захлопнул дверцу. Есть не хотелось, но непонятное, пугающе щемящее чувство в груди мешало не только здраво оценивать обстановку вокруг, но и нормально дышать. Ему даже приходилось прилагать усилия, чтобы сделать нормальный вдох и выдох. И необходимость как-то унять это нечто в груди и погнала его на кухню. Фильм на фоне продолжался. А Питер с каждой последующей секундой ощущал, как мнимый контроль над ситуацией обращается в прах. Сделав два шага вперед, навалившись на барную стойку, он подавил подступивший к горлу горький ком. Но сдержать такой неуместный всхлип ему всё же не удалось. За ним последовал второй и третий. Глаза жгло, но слёз не было. «Дерьмо случается» — как мантру про себя повторял Питер. Он во что бы то ни стало хотел избежать повторения эпизода трёхдневной давности, когда он пол дня провёл на потолке, так как его измученный мозг убедил его, что пола на самом деле не существует. Более того, он убедил себя, что светлый ковролин лишь иллюзия! Звук приближающихся шагов несколько отрезвил Паука и прежде, чем Сэм и Баки успели переступить порог общей гостиной, он утёр лицо. Но это помогло слабо, он был всё ещё страшно бледен, а глаза, странно блестящие, были широко распахнуты. Мстители о чём-то переговаривались, но, преодолев гостиную и заметив Питера, они замолчали. Ощутив напряжённость юного протеже, они в одно мгновение подобрались. И их, как казалось Паркеру, напускная беззаботность безвозвратно исчезла. — Что-то не так, Пит? — слегка хриплым, с нотками серьёзности и напряжения в голосе, осведомился Уилсон. Зимний солдат, привычно держащий дистанцию, лишь хмуро свёл брови. Питер понимал, что от его ответа сейчас зависело многое, например, будет ли у них из-за него испорчен остаток дня. А Паркер не хотел быть обузой, мешаться и, тем более, нарушать привычный уклад жизни героев, которым и без его проблем сейчас также не легко. Питер Паркер через силу скривил рот в болезненной улыбке: «Всё лучше не бывает!». На удивление всех, его ответ прозвучал весьма убедительно. Ещё пару мгновений напряжение держалось, но и оно ушло, когда голос главного героя фильма прорезал тишину гостиной: «Я думал, что снова вернусь во Вьетнам, но кто-то решил, что я должен бороться с коммунизмом, играя в пинг-понг». Сэм, слегка обернувшись в сторону телевизора, слегка расслабившись, заметил: — Смотришь Форреста Гампа? Питер, с той же болезненной гримасой беззаботности, кивнул. На этом его лицевые судороги и кончились. Герои вернулись к теме, обсуждаемой ими ранее. Но Бак, тем не менее, продолжал бросать в его сторону хмурые взгляды. Он явно хотел что-то сказать, но, по своему обыкновению, продолжал молчать. Сначала эта непреодолимая стена отчуждения между Человеком-пауком и Зимним солдатом угнетала Паука, но постепенно он смирился и с ней, а сейчас она была ему только на руку. На конструктивный диалог с кем-либо он настроен не был. Быстро схватив первый попавшийся стакан, Паркер наполнил его водой. Его страшно мутило, и, чтоб хоть как-то облегчить собственные страдания, он сделал глоток. Это помогло, но лишь на пятнадцать последующих секунд. Беззаботный, отчасти весёлый разговор Баки и Сэма неприятно бил по ушам, а идущий на заднем плане фильм ужасно раздражал. Питер с трудом взял себя в руки, подавил желчь и утихомирил приступ бешенства. Он, слегка успокоенный, сделал три шага прочь от барной стойки, когда позади раздался оглушительный треск и последующий за ним возглас Уилсона: — Какого чёрта, Бак?! Это была моя любимая кружка! Паркер, вздрогнувший всем телом, не сумел подавить внезапно вырвавшийся из его груди стон. Грудь пронзила внезапная молния ужаса, в звуке разбивающейся керамики он четко различил звук от выстрела в упор. Это был тот самый выстрел, что он слышал пару месяцев назад в Лондоне… Пальцы разжались. Стакан вслед за кружкой Сокола с оглушительным звоном встретился с полом. Питер утратил способность дышать. Страшный и неконтролируемый хрип вырвался из его горла. Теперь он тонул, запутавшись в собственном парашюте. Погружался во тьму. Его снова обожгли вспыхнувшие в сознании жестокие слова Росса. — Если вы даже на одно мгновение вообразили, что вы хоть чего-то стоите, мистер Паркер, то вы ошибаетесь. Может, Старк и видел в вас потенциал, утверждал, что за вами будущее… — едко протянул в то утро госсекретарь. — Но мы ведь оба знаем, что это не так. И страшная мысль, что так оно и есть, заставила юношу согнуться пополам. Он хрипел и кашлял. Его кидало от одного жуткого видения к другому. Питер, как мог, отмахивался, шипел, хрипел, сдавленно рычал, но чудовищный водоворот продолжал затягивать его на дно. Питер отстранённо ощущал, как вся кровь болезненно пульсирует у него в груди, как конечности стали холодными и бесполезными, словно сухие прутья. Обломи, и больнее, чем сейчас, ему уже не будет. Человек-паук беспомощен. Он ничего не мог сделать, ни тогда, ни сейчас. — Мистер Старк умер из-за меня… — злая мысль со сдавленным стоном вырвалась из плотно сжатых губ. Внезапный рывок, словно извне, заставил его приостановить погружение во тьму. — Пит! Паркер! — донеслось до него. — Чёрт возьми, Питер! Дыши! — приказал ему тот же настойчивый голос. И, сам не зная зачем, юноша поступил так, как велели. Хрипло закашлявшись, он сделал один, а за ним другой болезненный вдох. Кислород жёг огнём, но эта боль по сравнению с другой, что таилась глубже под рёбрами, была ничтожной и незначительной. — Славно. Так и продолжай. Дыши, — настаивал голос. Паркер через силу открыл глаза. Жестокий и яркий мир ударил по его воспалённому переживаниями мозгу волной света. И вместе с тем он ощутил, что полусидит, полулежит на полу, нижний край его левой штанины был насквозь мокрым, и левая ладонь также была мокрой. Но, в отличии от штанины, она была ещё и липкой. Липкой от крови. Резко вскрикнув и дёрнувшись от алого пятна и разводов на полу, Питер снова было прекратил дышать. Но требовательный и отчего-то лишённый привычной холодности голос Уилсона не позволил ему снова утратить связь с реальностью. Он заставлял его дышать. — Что? — У тебя панические атаки? Как долго? — с неприкрытым, и оттого странным волнением и беспокойством потребовал ответа Уилсон. А Паркер, растерянный, не нашёлся, что сказать. Подобные ощущения и мысль о надвигающейся катастрофе накатывали на него время от времени, но когда это точно началось, было ли ещё подобное до Титана, он не мог утверждать наверняка. Сокол, так и не дождавшийся ответа, цокнул. Стремительно склонился к лицу юноши, из-за чего тот непроизвольно напрягся, но военного подобная реакция не смутила. Он доведённым до автоматизма движением сначала нащупал пульс Паука, затем аккуратно сдвинул веко. — Дерьмо, — нахмурившись, процедил он. Паркер со сдавленным вздохом согласился: — Дерьмо случается. Тело было свинцовым и неподвижным. Слабость, охватившая его, и не думала отступать. Внезапно, позади себя Питер ощутил сначала слабое, а затем постепенно нарастающее подрагивание. Это был Зимний солдат. Он удерживал его, чтоб тот во время приступа не причинил вреда ни себе, ни окружающим. Металлическая рука разжалась, и Паркер поморщился от болезненной свободы. А Баки по-прежнему продолжал подрагивать, его лицо перекосила странная гримаса. И Питер понял: солдат сдерживал рвущийся наружу смех. — Это не смешно, Бак! — рыкнул на друга опешивший Уилсон. — Ты бы видел собственное лицо! Ты чуть в штаны не наложил! — хохоча, возразил Барнс. Питер, сам не зная почему, но ощутил облегчение. Возможно, из-за того, что пристальное внимание со стороны Уилсона наконец ушло. Или из-за ужасно непривычного и такого заразительного смеха Барнса. Или из-за того, что вот так опрокинувшись на пол и глядя на идеально белый потолок и уже начиная мелко подрагивать из-за собственного неуместного смеха, он в кои-то веки ощущал себя частью оставшихся Мстителей. Барнс с лёгким смешком, обращённым к Уилсону, протянул: — Больше не смей нас так пугать, гимнаст. А то Сэм поседеет раньше времени, и щит Капитана Америки Росс передаст мне, — скривился он. На что будущий Кэп тут же невзначай заметил, что такого никогда не произойдёт, ведь Росс скорее проглотит этот щит, чем кому-либо из них его вручит. Питер, не зная, должен ли он на это отвечать, просто кивнул. — А ты не такой беспомощный, каким кажешься. Почти вырубил самого Зимнего Солдата! — внезапно, видимо, чтоб сгладить неуютную паузу в разговоре, проговорил Сэм. — Не было такого, — моментально ощетинился Барнс, непроизвольно отворачивая лицо, дабы скрыть разбитую губу. Возобновилась шуточная и наигранно беззаботная перепалка между Соколом и Зимним солдатом. Паркер, решавший стоит ли извиниться за то, что он совершил, будучи в бессознательном состоянии, был раздосадован тем, что спектр внимания героев снова направлен куда угодно, но не на него. И что тот краткий миг единения ушёл безвозвратно. Но, уловив на себе всё такой же хмуро-обеспокоенный взгляд Баки, который никак не перебивался смешками и спокойной речью, к Питеру пришло понимание, что таким образом герои дают ему время прийти в себя. И прежде чем передумать, юноша, с лёгким смешком, какой появлялся у него всегда за маской Человека-паука, выдохнул: — Успокойтесь. В Германии я уделал вас обоих.